Привяжи меня - Джейн Дэвитт

— Разве этим занимаются не городские службы? — спросил Стерлинг и снова зевнул.

Оуэн закатил глаза.

— Они чистят дороги. А двор и тротуар приходится убирать самим. Обычно я еще и разгребаю снег у дома Сары, соседки. Ей почти восемьдесят, и для нее это слишком. — Он нежно улыбнулся и поцеловал Стерлинга в мягкие со сна губы. — А она печет мне печенье. Очень много печенья. Сара любит готовить, перед Рождеством она принесла мне целую корзину. Они в книжном клубе обмениваются выпечкой, но шесть дюжин разного печенья многовато для одной пожилой леди, во всяком случае, мне она говорит именно так. Будешь хорошо работать, дам тебе парочку, но притронешься к шоколадно-имбирному, и приготовься встретить мою ярость.

— О, я уже боюсь, — ухмыльнулся Стерлинг и снова поморщился. — Оу. Ну ладно, наверное, я и правда побаиваюсь, — однако он не прекращал улыбаться.

— Пойди прими долгий горячий душ, — предложил Оуэн. — Сразу почувствуешь себя лучше. А потом позавтракаем перед выходом.

— Не легче ли купить снегоочиститель? — предложил Стерлинг, вставая.

— Во-первых, скорее всего сейчас они уже распроданы, во-вторых, уборка снега — хорошее физическое упражнение, в-третьих, чтобы добраться до машины и поехать в магазин за очистителем, нам придется сперва откопать ее, а если мы это сделаем, снегоочиститель будет уже не нужен.

— Ты, наверное, считаешь себя очень умным, — заметил Стерлинг и показал Оуэну язык, отчего еще больше стал походить на мальчишку.

— Считаю? Нет. Знаю? Да. — Оуэн поднялся с постели, накинул халат и поманил Стерлинга пальцем. — Иди сюда. — Тот осторожно подошел к нему. На следующий день все болит сильнее, ну, или так однажды сказал ему Майкл. Оуэн развернул Стерлинга к себе спиной и осмотрел его бедра и ягодицы. Кожа вокруг следов стека — тонких ярко-красных полос — была розовой, а под пальцами оказалась чуть шероховатой и теплой. — Я приложу арнику после душа, дашь мне знать, если боль станет слишком сильной.

Стерлинг молча пожал плечами, и Оуэн укоряюще хлопнул его по бедру.

— Я не шучу; мне не нравится, когда ты доводишь себя до крайности. Прошлой ночью ты показал, что можешь за себя постоять, но я вижу, что тебе это не понравилось. Просьбу остановиться ни в коей мере нельзя считать промахом, тебе ясно?

Взгляд Стерлинга стал растерянным, но мальчик был достаточно умен, чтобы понять, каким должен быть правильный ответ, хоть и недостаточно мудр, чтобы поверить в него.

— Да.

Оуэн вздохнул.

— Нет, неясно. Сядь.

Стерлинг настороженно опустился на край постели.

— А теперь послушай меня. Знать свои границы очень важно, и то, что ты понял это сам и дал мне понять, что нужно остановиться, говорит о том, что ты достаточно взрослый для таких отношений. — Оуэн положил ладонь на бедро Стерлинга чуть выше колена. — Это хорошо, Стерлинг.

— Знаю, — кивнул тот. — Знаю! Я тебе верю.

— Но?

Стерлинг скользнул рукой под ладонь Оуэна, переплетя их пальцы.

— Но легче от этого не становится. Мне все равно кажется, что я подвожу тебя, и это чувство мне не нравится.

— А кому нравится, — резко бросил Оуэн, — у меня никогда — никогда — не было саба, который бы ни разу не использовал ни одного стоп-слова, и, по правде говоря, если бы ты не сделал этого в скором времени, мне пришлось бы тебя заставить. Эти слова необходимы; они не просто для видимости. Я понимаю, что ты испытываешь, и читаю язык тела, но когда все уже сказано и сделано, на кону в буквальном смысле твоя задница.

Стерлинг поерзал, словно упоминание задницы заставило ее заныть сильнее, и Оуэн машинально сжал его руку, чтобы приободрить.

— Дело не только в физическом аспекте; то, что обычно ты терпишь с легкостью, может стать невыносимым в зависимости от твоего настроения. И я говорю не о боли; если ты расстроен и чувствуешь себя одиноко, а я заставлю тебя стоять в углу за пререкания, это способно довести тебя до критической точки, когда ты не сможешь больше ни секунды терпеть, чтобы тебя игнорировали. — Оуэну хотелось верить, что хоть толика того, что он говорит, доходит до Стерлинга. — Пользоваться этими словами просто потому, что наказание тебе скучно, непозволительно — и поверь, я узнаю, если это так, и последствия тебе не понравятся… но, используя слова при необходимости, ты никогда меня не разочаруешь. Поспрашивай других, поговори со своим другом Алексом. Ты поймешь, что я прав. Чтобы то, чем мы занимаемся, оставалось безопасным, мы оба должны быть ответственными, а не только я. Это для удовольствия, да, игра, если тебе так больше нравится, но в ней есть свои правила и меры предосторожности, и они существуют не без причины.

Он вздохнул и провел свободной рукой по растрепанным волосам.

— Ну ладно, хватит, еще слишком рано для чтения лекций. Мне нужен кофе. Ступай в душ, а я включу кофеварку.

Пока Стерлинг был в ванной, Оуэн приготовил кофе и уселся на кухонный столик. Он слушал, как наверху течет вода, чтобы, как только Стерлинг закончит, сходить в душ самому.

Сегодня ему нужно было придумать, как загрузить Стерлинга работой и заставить расслабиться. После такой напряженной сцены, как вчерашняя, мальчику нужно время подумать, не говоря уже о том, что, чтобы уровень эндорфинов после такого пришел в норму, тоже требуется время.

Нужно хорошенько позавтракать, не печеньем (хотя мысль и заманчивая). Совсем недавно он как раз ходил за покупками и запасся на несколько дней вперед, так что в доме было полно еды… на обед можно будет приготовить суп и сделать горячие бутерброды с сыром, а на ужин заказать пиццу, если снег к тому времени прекратится. Оуэн бросил взгляд в окно — судя по всему, метель лишь усиливалась, весь мир казался затянутым ледяным белым покрывалом.

Вода перестала течь, и сверху раздался крик Стерлинга:

— Я все!

Оуэн одним глотком допил кофе и пошел наверх, думая о Стерлинге: мокром и раскрасневшемся после душа, потому что эта мысль была куда более привлекательной, чем размышления о предстоящих часах за уборкой снега. Сейчас хватит с него и душа, но потом он пообещал себе помокнуть в ванне. Ему это просто необходимо.

Накладывание мази на ягодицы Стерлинга оказалось забавной кодой порки. Обычно стоически перенося боль, сейчас тот лежал на кровати, извивался, всхлипывал, стонал и даже один раз вскрикнул, жалуясь на щекотку, пока улыбка Оуэна не переросла в смех.

— Ты как маленький, — заявил он Стерлингу. — Хорошенький, конечно, но нытик. Мазь помогает синякам рассасываться.

— Она холодная и склизкая. — Тот перевернулся на бок и надул губы. О да, очень хорошенький. — И мне нравятся синяки.