Зеркальное время - Вольфганг Хольбайн

И отец стоял тут же, целый и невредимый.

У Юлиана свалилась гора с плеч. До сих пор он сам себе не признавался в этом, но был убежден, что отец его умрет в тот же миг, как только зеркало будет составлено заново и прекратятся злые чары.

— Все... кончилось? — тихо спросил Юлиан.

Отец молчал, и Юлиан через некоторое время по­вернулся и приоткрыл дверь.

Снаружи царила мертвая тишина. Шум отдаленной битвы смолк, как и треск пламени. Юлиан распахнул дверь пошире и вышел наружу.

Пламя погасло. Колесо обозрения больше не вращалось и не разбрасывало искры. В воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка. Казалось, само время замерло и задержало дыхание.

Потом Юлиан повернулся и увидел рядом с собой черную фигуру с огненными глазами. Ему следовало бы испугаться, но единственное, что он почувствовал, глядя на Кожаного, было тихое изумление. Тролль тоже смотрел на него, не отрывая взгляда.

— Да, Юлиан, все кончилось. — Его отец вышел из хижины. — Это последняя ночь. Проклятие снялось.

Юлиан посмотрел на него и на сей раз не смог сдержать слез.

— Тогда ты...

— Ничто не может длиться вечно, — сказал отец. В голосе его не было ни нотки страха или горечи. — Идем, надо идти. Есть еще одно дело, которое непременно нужно сделать.

Они пошли, тролль тоже отправился вслед на ними. Юлиан только теперь заметил, что отец держал в руке тряпичного тролля, в котором был когда-то спрятан ос­колок зеркала.

Они шли в сторону колеса обозрения. Вокруг стояла зловещая тишина. К ним постепенно присоединялись люди — дети и взрослые, а также тролли. Юлиан, его отец и Майк оказались во главе целого шествия, когда подходили к стеклянному лабиринту.

Навстречу им шли Алиса и Рогер. При виде их у Юлиана дрогнуло сердце, но тут он заметил, что Алиса ранена, и вся его нелепая ревность улетучилась. Он испуганно подбежал к Алисе и хотел что-то сказать, но она подняла руку, чтобы остановить его, и направилась к его отцу:

— Отец! Слава Богу, ты жив! Вы... сделали это?

Отец?

Юлиан посмотрел на нее, потом на своего отца и наконец на Рогера. Неужели Алиса действительно сказала «отец»?

Рогер тихо засмеялся:

— Разве ты до сих пор не догадался, что она твоя сестра?

Его сестра? Алиса была его сестра?!

И он вдруг повернулся на месте и бросился к Алисе. Его разрывали противоречивые чувства —отчаяние и гнев, смех и слезы. Он вдруг понял, откуда взялось это чувство, что он знает ее, что он почти ее часть, отчего это необъяснимое доверие, которое он всегда испытывал вблизи нее.

— Ты... ты моя сестра? — спросил он, запинаясь. — Отец... мой отец и твой тоже? Ты...

Он совсем запутался и смолк, а Алиса смотрела на него со смешанным чувством радости и сострадания и вдруг подошла к нему и обняла его так крепко, что он чуть не задохнулся.

— Но почему же ты мне не сказала?

— Она не могла тебе сказать, — объяснил Рогер. — Я упросил ее не делать этого. Мне казалось, будет лучше, если ты этого не узнаешь. — Он криво усмехнулся. — Разве я мог подумать, что ты начнешь ревновать ее ко мне? А потом уже было поздно.

В полной растерянности Юлиан отступил на шаг и смотрел попеременно то на Рогера, то на свою сестру.

— И ты действительно первой прошла сквозь зерка­ло? — спросил он.

Алиса кивнула. Лицо ее снова опечалилось.

— Да. Может быть, ты хоть теперь поймешь, почему отец никогда не допускал, чтобы ты прошел сквозь зеркало. Он не смог бы перенести потерю еще одного ребенка.

Юлиан повернулся к отцу, но нигде его не обнаружил. Вокруг толпились только чужие мужчины, женщины, дети и тролли.

— Где он? — спросил Юлиан, внезапно встревожив­шись, сам не зная отчего. Он поворачивался во все стороны — но отца нигде не было. Затем он увидел другое знакомое лицо. Мадам Футура!

— Где мой отец? — спросил он. — Вы его видели?

Старая гадалка кивнула.

— Куда он ушел? — Его тревога переросла в страх. «Есть еще одно дело, которое непременно нужно сде­лать», — сказал отец. И еще он сказал: «Может быть, все-таки можно, Юлиан». Куда он ушел? Прошу вас, скажите мне!

— Ты больше ничего не сможешь сделать для него, мой мальчик, — печально сказала мадам Футура. — Чему быть, того не миновать. Все будет хорошо.

«Хорошо?» — подумал Юлиан почти истерично. Не­ужто она в самом деле сказала «Хорошо»?!

Он секунду смотрел на мадам Футуру широко рас­крытыми глазами, потом сорвался с места и побежал. Он внезапно понял, куда ушел его отец. И зачем.

Никогда еще на ярмарочной площади не было столько народу. Навстречу ему попадались тысячи людей, и Юлиан был убежден, что все они явились сюда только для того, чтобы задержать его. Чтобы он не успел остановить своего отца в его безумном намерении. И Юлиан, и его отец готовы были заплатить жизнью за исполнение своего замысла, потому что замысел того стоил.

Но то, что задумал сейчас его отец, было просто самоубийством, потому что он вознамерился изменить прошлое, а ведь он знал, чем это кончится.

Ах, ну почему Юлиан не понял сразу, что означало выражение глаз его отца, когда он увидел кровь на зеркальном осколке! Ведь то была для него вовсе не кровь Юлиана, а кровь того старика, которую он пролил в самом начале.

Юлиана окликнули, и он увидел, что за ним бегут Алиса и Рогер. Он попробовал бежать быстрее, растал­кивая людей, и в ответ получал окрики и тумаки. Эта часть ярмарочной площади просто трещала по швам от избытка народа. Юлиан знал, что это означает: оставалось совсем немного времени. Очень скоро его отец и Гордон войдут в хижину зеркального мага, и хотя заколдованный круг только что был разорван по ту сторону зеркала, здесь сейчас господствовало прошлое, и оно должно было совершиться до конца.

И вот он наконец добежал до хижины зеркального мага. Она была освещена умиротворенным светом един­ственной свечки. Юлиан успел вовремя. Гордона и его отца еще не было. И как раз в этот момент дверь открылась, и оттуда вышел темноволосый мужчина в черном одеянии, расшитом серебром и золотом.

Сейчас надо просто предупредить его и уговорить не делать в этот вечер привычного перерыва. И тогда Гордону с отцом придется отложить свой план ограбления или вовсе отказаться от него.

Но тут Юлиан споткнулся и упал, растянувшись в грязи. Кто-то позади него выругался, и это было последнее, что он услышал перед тем, как потерять сознание.

Очнулся он, когда Рогер поднимал его с земли.

— Спасибо, — прошептал Юлиан.

— Скажи спасибо тому, кто подставил тебе подножку, — прорычал Рогер. — Иначе ты бы уже был мертв, проклятый идиот.

— Мы должны его найти. Еще не поздно!

— Да сколько же тебе еще нужно доказательств? — негодовал Рогер. — Ты бы погиб, если б попытался из­менить прошлое!

— Но я совсем не этого хотел! — вскричал Юлиан. — Ведь отец будет пытаться удержать самого себя и Гордона, и ему это так же не удастся, как и мне сейчас! Он погибнет, если только попытается! Но пока он еще не сделал этого, мы должны его удержать!

— А с чего ты взял, что он задумал именно это? — сосредоточенно спросил Рогер. — Хорошо. Может быть, ты и прав. — Он повернулся к Алисе: — Вы с Юлианом ищите отца. А я останусь здесь на тот случай, если он появится раньше вас. Но пообещай мне, Алиса, что вы не будете вмешиваться. Что бы ни происходило, не пы­тайтесь вмешиваться!

— Это я тебе обещаю, — сказала Алиса.

— Ты знаешь, где он каждый вечер пьет пиво?

— Конечно. Это недалеко отсюда.

Они побежали, и Юлиан высматривал в толпе своего отца или мага в расшитом одеянии.

— Я не понимаю, — лепетала Алиса. — Ведь он лучше нас знает, что изменить прошлое невозможно.

— А вдруг он нашел какой-то путь?

— Его не может быть, Юлиан. — Она вздохнула, и глаза ее потемнели. — Я думаю, он хочет умереть. Может быть, мы и не имеем права удерживать его.

Эта мысль тоже приходила ему в голову, но он чувствовал, что дело обстоит иначе, отец задумал что-то другое.

Алиса вдруг остановилась и указала на другую сторону дорожки. Перед ними был черный балаганчик. Изнутри пробивался красный свет. Юлиан хотел пройти мимо, но Алиса велела ему подождать, а сама скрылась в палатке. Когда она снова появилась оттуда, лицо ее было растерянным.

— Что ты там увидела? —спросил Юлиан.

— Он там был, только что. Если мы поторопимся, мы его еще догоним!

Ушли они не очень далеко. Не прошло и минуты, как Алиса указала на павильон, из которого доносились музыка и смех:

— Там он каждый вечер пьет пиво и чем-нибудь закусывает. Если отец собирается его предупредить, то он сейчас здесь. Скорее!

Они подбежали к павильону, но внутрь их не пустили, объяснив, что детям здесь делать нечего.

— Проклятье! — пробормотал Юлиан. — Если он уже там, то мы опоздали!