Обретая надежду - Дж. Б. Солсбери

Ткань между нами пропитывается жаром, когда он приподнимает свои бедра, встречая мои удар за ударом, пока мы оба не замираем и не падаем бок о бок на кровать.

Тяжело дыша, я ухмыляюсь сквозь восхитительные толчки давно назревающего релиза.

— Хорошо, что у меня есть ограничения. Настоящий секс с тобой может убить меня. — Его голос ворчливый и такой сексуальный.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, его предплечье прикрывает глаза, его широкая мускулистая грудь поднимается и опускается быстрее, чем обычно.

Бен убирает руку и ловит мой пристальный взгляд.

— Ты нехарактерно тихая.

«Я боюсь, что влюбляюсь в тебя».

Он перекатывается на бок, приподнимается на локте и убирает волосы с моего лица.

— Эй, что случилось?

Я улыбаюсь, потому что это все, что я могу сделать с тем, что чувствую.

— Ничего.

Его глаза темнеют, словно он не убежден.

— Я тебя пугаю? — спрашиваю я.

Он хмурится.

— Немного. Только потом что я боюсь, что ты подумываешь о побеге.

На самом деле все совсем наоборот. Я стараюсь не сводить с него глаз.

— Я никуда не уйду, пока ты мне не скажешь.

Его плечи немного расслабляются.

— Обещаешь?

— Обещаю. — Я прижимаю его руку к своему все еще колотящемуся сердцу. — Оно не замедляется.

В его глазах пляшет удовлетворение.

— Мое тоже.

— Как думаешь, что это значит?

Он этого не говорит.

Я тоже.

Мы смотрим друг другу в глаза, говоря миллион вещей, не произнося ни слова.

Я поставила будильник на телефоне на пять часов, чтобы быть уверенной, что встану и выйду из дома до того, как проснется Эллиот. Когда он срабатывает, на улице все еще почти темно, и я одна в постели. Я стараюсь не паниковать и соскальзываю с кровати, чтобы найти Бена.

Мне не нужно далеко ходить. Раздвижная стеклянная дверь из его спальни на задний дворик приоткрыта, и я слышу тихое бренчание гитары. Улучаю момент, чтобы понаблюдать за ним. Его обнаженный торс склонился над инструментом, пальцы перебирают струны, когда мужчина смотрит на задний двор, ничего не видя в тусклом утреннем свете. Я пытаюсь понять, какую песню он играет, но мрачная, навязчивая мелодия не похожа ни на одну из песен Джесси или на что-либо, что я слышала раньше. Его губы слегка шевелятся, но мне не слышно его голоса, словно он произносит слова одними губами.

Не знаю, сколько проходит времени, но, в конце концов, солнце выглядывает из-за горизонта, и боюсь, что если я не выберусь отсюда в ближайшее время, то Эллиот застанет меня за ночевкой. При звуке открывающейся двери взгляд Бена устремляется на меня, и он прекращает играть. Я мельком вижу его проникновенные глаза за несколько секунд до того, как этот взгляд исчезает из-за его ослепительной улыбки.

— Доброе утро, красавица. — Он откладывает гитару, чтобы раскрыть мне объятия, и я замечаю, что на нем пара мягких, поношенных джинсов, без обуви.

Я стараюсь не пялиться слишком долго на его обнаженный торс и сажусь ему на бедро.

— Доброе утро.

Он поднимает мои ноги, чтобы прижать меня к своей груди, и я пользуюсь этим в полной мере, прижимаясь щекой к его сердцу.

— Хорошо спалось?

— Скажи мне, я была в твоих объятиях всю ночь.

Он хихикает и целует меня в макушку.

— Ты вырубилась.

— Хорошо, что я завела будильник, иначе я бы все еще спала, и нам пришлось бы объяснять Эллиот, что такое взрослые ночевки. — Я ожидаю, что он рассмеется, но он не смеется.

Бен прочищает горло.

— Да, об этом.

Вот черт. Я задержалась слишком долго. Он скажет мне, что нам нужно притормозить, или мне нужно идти домой, или попросит меня выскользнуть через заднюю калитку. Не то чтобы я его винила — в прошлом мужчины просили вещи похуже. Но Бен совсем другой. С ним все кажется другим, включая его способность сломить меня одним словом.

— Я тут подумал… — начинает он.

Мое тело напрягается.

— Мы должны обнародовать это.

Я сажусь прямо и смотрю на него.

— Что?

— Я думал об этом, и больше не хочу тайком встречаться с тобой.

— А как насчет церкви? Тебе можно…

— Встречаться? — Он улыбается. — Я пастор, а не священник.

Я покрываюсь холодным потом и яростно натягиваю футболку, чтобы прикрыть кожу.

— А Эллиот?

Он засовывает руку мне под футболку сзади и проводит успокаивающими кругами по моей коже.

— Она любит тебя. Все будет хорошо.

— Это кажется действительно серьезным шагом. Ты уверен?

Он выпрямляется.

— Думаешь, я бы заговорил об этом, если бы не был уверен на сто процентов?

Меня тошнит, но я не знаю почему. Это то, чего я хочу. Не так ли? Пытаюсь ободряюще улыбнуться ему.

— Нет.

— Давай подумаем об этом пару дней, хорошо? Сегодня нам не нужно делать никаких громких публичных заявлений. Я просто хочу, чтобы ты знала, что именно к этому я стремлюсь.

«А твое сердце? Как насчет твоего сердца, Бен?»

— Мне лучше идти.

— Подожди, еще кое-что, прежде чем ты уйдешь. — Он хлопает меня по бедру, чтобы я встала, и хватает свою гитару. — Я проснулся с песней в голове, если ты можешь в это поверить.

— Какой песней?

— Я еще не знаю. — Он бренчит на своей гитаре. — У неё пока нет названия.

— Подожди. — Я моргаю, не веря своим глазам. — Песня, которую ты здесь наигрывал, написал ты?

— Я еще ничего не написал, но это собственное сочинение, да. — Он снова наигрывает меланхоличную мелодию. Вблизи я слышу, что она еще более сложная, чем я сначала подумала. И все же Бен играет ее так легко.

— У меня есть стихи, но…

— Спой.

Его щеки розовеют, он опускает подбородок и качает головой.

— Не думаю, что готов к этому. — Он продолжает играть.

— Бен. — Я присаживаюсь на корточки, чтобы заглянуть ему в глаза. — Не могу поверить, что ты сам это написал.

Мелодия немного набирает обороты, но в целом звучание мрачное и немного сексуальное. Или, может быть, это наблюдение за тем, как сгибаются его предплечья, как его пальцы перебирают струны, когда воспоминания о его руках на мне наводняют мой разум.

В середине песни он двигает гитару, обхватывает меня за шею и сводит наши губы вместе.

— Как я могу играть, когда ты так на меня смотришь?

— Как?

— Как будто отсчитываешь секунды до того, как сможешь прикоснуться ко мне.

— Ты так хорошо меня понял.

Он рычит и снова целует меня, сильно и быстро.

— Хочешь кофе?

Солнце уже поднялось над горизонтом.

— Нет, мне действительно нужно