Братья крови - Владислав Русанов

– Ну это я так, для красного словца. К машине идите. Тряхнем стариной, князья дорогие?

– А и тряхнем! – воскликнул князь Никита, на глазах превращаясь из столичного денди в гвардейского офицера из петровских времен. – Засиделись мы что-то князья, n’est-ce pas?[123] Как там говорил Бонапарт? Un ennemi doit aller de l’avant![124]

– А не Суворов ли это говорил? – покосился на него Бестужев. – Только по-русски.

– И Суворов тоже, – легко согласился москвич. – Неприятель нас не чает, считает нас за сто верст… Вдруг мы на него как снег на голову. Закружится у него голова!

– Ой, закружится! – вздохнул Амвросий. – Кто ее «раскруживать» будет?

Он задержался на миг, щелкнув пальцами перед лицом Спицына, а потом размашисто зашагал по обочине. Князья обеих российских столиц потянулись за ним.

Олег Иванович моргнул и откинулся на спинку сиденья. Пока я забирался на место рядом с водительским, он смотрел вслед князьям.

– Что это было? Вернее, кто это был?

– Их светлости… Впереди Князь Киева Амвросий. За ним Князь Москвы Никита Прозоровский и Князь Санкт-Петербурга Сергей Бестужев.

– Бестужевы еще батюшке моему служили… – пробормотал полковник.

– Что?

– Да ничего. Это из фильма детского. Вы меч добыли?

– Добыл. Только, боюсь, отдать его придется.

– Князьям, что ли?

– Хуже. Вы, Олег Иванович, вот что… Гоните к себе на дачу как можно быстрее. Князья следом поедут.

– Не отстанут?

– Это их трудности.

– Ну и замечательно. Проблемы индейцев шерифа не волнуют. А что-то я не понял насчет – отдать меч…

– По дороге расскажу. У вас оружие при себе?

– Ну зачем бы я его добывал? Чтобы дома оставить?

– Хорошо. Тогда прикроете. И готовьтесь к тому, что у вас, возможно, не будет больше дачи.

– Даже так? – Спицын повернул ключ в замке зажигания. Его «Daewoo» рванулся по трассе.

Позади остались Мамоново, а там и Одинцово. Тяжелый «лендровер» князя Прозоровского не отставал. Полковник сосредоточенно глядел на дорогу. Мой рассказ его не испугал, а настроил на боевой лад. Коротко заметив, что гада, который женщинами прикрывается, готов своими руками задушить, он больше не вставил ни словечка. Я не стал ему объяснять, что этот гад даже элитного спецназовца прожует и выплюнет. Не важно, что ты не в силах сдвинуть гору, важно, что ты решился ее сдвинуть. Это, и только это достойно уважения.

Перед въездом в дачный поселок Амвросий послал мне ментальное предупреждение. Он предлагал остановиться и обсудить дальнейшие действия.

По моей команде Спицын притормозил. Пока я ожидал, когда подойдут князья, полковник деловито осмотрел автомат Калашникова, вытащил из-под сиденья запасной «рожок» и сунул в карман. Пистолет он пристроил за поясом.

– Атакуем разом! – без обиняков заявил Прозоровский.

– Нет! – в один голос воскликнули мы с Амвросием.

– Они правы, – рассудительно добавил Бестужев. – Он не знает, что Анджей не один. Так зачем открывать карты раньше времени? Сыграем втемную. Он наверняка подготовился, и хорошо подготовился. Неожиданность – наше единственное преимущество.

– Пойду вперед, – кивнул я. – С мечом Александра. Главное, ввязаться в сражение, а там поглядим.

– Вот это точно Бонапарт говорил! – воскликнул Князь Сергей.

– Если там стрелки спрятались, это – наша забота, – добавил Амвросий. – Ты, Андрий, главное, в дом попади. Постарайся девочку спасти, а там он от нас не уйдет.

– Знать бы еще, кто он… – протянул Бестужев.

– А я бы атаковал с четырех углов, – покачал головой Князь Никита. – Но подчиняюсь большинству. Давайте, Анджей. Помните, что от вас зависит, быть или не быть под этой луной кровным братьям.

– Я помню.

Держа коробку со сломанным мечом в одной руке, а шпагу в другой, я медленно пошел к даче Спицына. Полковник, не говоря ни слова, нырнул в боковую улочку с «калашниковым» наперевес.

Я не оглядывался. Знал, что князья где-то недалеко, но увидеть их все равно не получится. Снег похрустывал под подошвами. Округу освещали лишь звезды и холодный серп луны. Окна соседних домов казались черными провалами. Эти люди были мне чужими и незнакомыми, но я поклялся, если неизвестный враг сделал им что-то, то и за это он ответит.

У самой калитки меня окликнули. Говорившего я не видел, но чувствовал его запах – страх и решимость. Слышал хриплое, напряженное дыхание.

– Стой!

Я остановился.

– Подними руки. Что это?

– Меч просили?

– В коробке что?

– В коробке меч.

– А это что?

– Это? – Я посмотрел на шпагу, будто видел ее впервые. – На память прихватил.

– Брось.

– Ну если ты боишься…

Даже не перекладывая футляр с мечом под мышку, я схватил тонкое шпажное лезвие и преломил. Швырнул эфес в снег.

– Проходи, только не дури. Тебя ждут внутри.

Я медленно толкнул калитку. Навстречу мне вышел человек в бронежилете и черной маске. Оружия в его руках я не увидел, но чувствовал, что в прицельную рамку за мной наблюдают еще три-четыре пары глаз.

– Руки подними.

– Обыскать хочешь?

– Хочу.

– Давай, – я выполнил приказ, улыбнувшись и выпустив на миг клыки.

Человек отпрянул.

– Чего же ты ждешь?

– Ладно, проходи.

Они смертельно боялись меня. Скорее всего, ужас вызывала не моя скромная персона, а слова и поступки того выродка, который ждет меня в доме.

Открыв дверь, я вошел в тесные сени, а потом и в комнату.

Жанна сидела, привязанная к стулу. Ее не стали погружать в транс и, думаю, вовсе не из человеколюбия. Просто тот, кто стоял позади, знал наверняка – увидев отчаяние, страх, боль в ее синих глазах, я буду гораздо сговорчивее.

– Явилс-ся, Анджей? – прошепелявил он. – Я знал, что ты придешь. Ты всегда кичилс-ся рыц-сарскими шпорами.

На меня с насмешкой смотрел редкостный урод. Кривобокий и горбатый. Лицо обезображено неровным, плохо зарубцевавшимся шрамом. На левой руке, которая покоилась на плече Жанны, отсутствовали два пальца.

Погоди-ка! А ведь я видел его! В ту ночь, которая вошла в анналы истории кровных братьев, как «Бойня в городе Йорке». Он там был. Только непонятно, с нами или с церковниками. Тот же ненавидящий взгляд буравил меня, прожигая насквозь.

– Не узнал? – Он горько ухмыльнулся. – Конечно. Ты-то остался тем же красавц-сем, что и был, а я – жалкое чудовище… Когда я познакомился с Виктором Гюго, он решил написать о горбуне из Нотр-Дам.

– Кто ты?

Голос казался мне знакомым, но кому он принадлежал? Лица я всегда запоминал лучше, но эту образину никак не получалось узнать. Подобные шрамы и увечья оставляет на кровных братьях серебро…

– Не узнаешь? Где же твои глаза, пан рыц-сарь? Хотя куда уж нам, мы шпоры не нос-сили, мечом опояс-саны не были.

– Кто ты?

– А ты подумай. Напряги головной мозг. Или вам, рыц-сарям, привычнее напрягать мышцы? – Наверное, я неосознанно шагнул вперед, поскольку лицо его исказилось, и он рявкнул:—На место, Анджей!

И вдруг меня осенило:

– Чеслав? Ты?

– Я. Кто же еще? – По лицу вампира побежала судорога.

– Где ты был все эти годы? Почему ты не явился на дуэль?

– Что дуэль? Я не самоубийц-са. Это ты рвался в объятия Великой Тьмы.

– Ты струсил!

– Струсил. Я вс-сегда любил жизнь. Даже такую, как наша…

– У тебя нет чести!

– Конечно! Честь ес-сть только у тебя. Ты никогда не думал, что уц-селел тогда только благодаря мне?

– Так это ты?..—Кулаки мои сжались. Я чувствовал, что еще немного – и я брошусь на него с голыми руками.

Чеслав быстро наклонился к шее Жанны, выпуская клыки.

Я сделал еще шаг назад. Он выпрямился.

– Ты боишс-ся за нее? Да, ты боишься. Я думал, ты хранишь верность Агнессе. Той кучке пепла, что от нее осталась.

– Так ты знаешь?

– Конечно, я знаю.

Он на миг прикрыл глаза. Дверь позади скрипнула, в спину мне уткнулся холодный ствол.

– Это чтобы ты вел себя пос-спокойнее, – пояснил Чеслав. – Пуля серебряная. Разрывная. Каким бы быстрым ты ни был, нажать крючок он успеет.

Я бросил футляр с мечом на продавленный диван и поднял руки, показывая ему пустые ладони.

– Молодец-с. Возможно, я позволю тебе уйти. И ей тоже. Нас-слаждайся, пока есть время.

– Время до чего?

– Время, отведенное человечес-ству, близится к конц-су. Князья хотят изгнать фейри. Какая бес-смыс-слица! Что может быть лучше, чем убрать этих мерз-ских, грязных, вероломных тварей чужими руками? А когда людишек не ос-станется, объединенные ус-силия кровных братьев смогут изгнать волшебные сущноссти.

– А если не смогут?

– Смогут, ес-сли во главе круга буду я.

– Не слишком ли громкие слова?

На миг мой разум стиснуло, словно тисками. Виски пронзила боль. Еле уловимое движение брови Чеслава – и боль повторилась, заставляя меня зарычать и стиснуть зубы.

– Впредь ты будешь говорить со мной вежливо, – оскалился калека. – Мне вполне по силам обездвижить тебя и отрезать от нее по кус-сочкам теплую плоть. А может, мне накормить тебя ее мяс-сом.