Город и ветер - Анастасия Парфёнова

— Хрустальная Звезда была верховной жрицей покойной супруги вашего непутёвого князя и досталась ему по наследству. Ну а теперь, похоже, считает своим долгом приглядывать ещё и за мной.

Магистр Алория твёрдой рукой поставил тонкую чашку на подлокотник кресла… и только потом его руки начали мелко дрожать. Если слова ди Минерве означали то, что он думал, они подразумевают…

Разум мага, выдержавший четыре дня в обществе королевских близнецов и десять минут — Фины ди Минерве, упрямо отказывался впадать в очередной ступор безверия. В конце концов, именно за тем, чтобы получить эту информацию, он и явился посреди ночи в дом к самому таинственному из магов Лаэссэ. Можно даже сказать, он был готов… если повелитель стихий и атеист вообще может быть готов к подобному.

— Рек ди Крий — божество? — спросил он напрямик, прежде чем могущественная чародейка погрузилась с головой в захватывающие события, разворачивающиеся на страницах книги.

Шаниль споткнулась, чуть не уронив поднос. Совёнок даже оторвалась от чтения, так велико было её возмущение.

— Этот мальчишка? Ну уж нет! — Она тряхнула головой, и Тэйон вдруг заметил, что глаза за съехавшими на нос очками были светло-карего цвета, того странного оттенка, который при неверном освещении наливается золотом, и зеленью, и тенью и почти кричит: «Хищная птица!». — У его родичей больше спеси, чем ума, но даже они пока не додумались объявить себя богами.

Сделав это полное неожиданного яда заявление, магистр Ди Минерве с каким-то даже остервенением уткнулась в книгу, нахохлившись, как будто на неё вылили ведро воды.

Тэйон бросил взгляд в сторону Шаниль, но понял, что она вмешиваться в беседу не собирается.

Бесчисленные поколения студентов и преподавателей сталкивались с тем, как трудно извлечь какую-то информацию из профессора ди Минерве. Фина предпочитала одиночество, и если кто-то навязывал ей своё общество, то излишне настойчивые могли легко обнаружить себя переправленными с помощью одностороннего портала куда-нибудь на арктический полюс Ладакха. Даже когда удавалось оторвать Совёнка от книги, ответы её нередко давались на неизвестных языках, или в форме стихотворного пророчества, или загадки — и в общем и целом лишь ещё больше всё запутывали. Тем не менее…

Тэйон постарался сформулировать вопрос как можно более чётко:

— Профессор, прошу вас, расскажите мне о Великом Договоре.

Никакой реакции. Фина его, похоже, просто не слышала. Магистр вздохнул, потом вспомнил обращение, которое использовала Шаниль, и попытался ещё раз, громче:

— Совоокая, что пообещали Нарунги, когда основывали великий город?

Должно быть, он сказал какую-то особенно выдающуюся глупость, потому что Совёнок вновь оторвалась от книги, подслеповато моргая.

— Нарунги не основывали Лаэссэ! Они его создали. И не только город, но и весь восьмигранник.

«То есть восемь пределов и множество свихнувшихся обитателей».

Мысли разлетелись в разные стороны хрустальными стрекозами, сотканными из звука и света. Перед глазами, как живые, стояли две темноглазые, темноволосые шестилетние девочки, в смехе которых жила магия.

Согласно «Повести Дней До Начала» — самой первой летописи в Лаэссэ, Нарунгов-основателей было ровно дюжина и один. Двенадцать взрослых и один ребёнок, которые, если верить старинным легендам и сидящему напротив него растрёпанному существу, создали целый мир. Ограниченный порталами восьмигранник, зависший и в центре, и вне Паутины Миров, город-вселенную, со своими законами и аксиомами. Исключение из каких-либо вообще возможных правил.

Он, признаться, до сих пор считал, что легенды — это вceгo лишь легенды. В Академии разработали несколько гораздо более вероятных гипотез появления Лаэссэ, нежели древние предания.

— Магистр…

Фина в явном раздражении щёлкнула пальцами, и на колени к Тэйону упала тяжёлая, старинная книга.

— Если вам интересна история, посетите библиотеку, сокол! В конце концов, книги для того и нужны, чтобы искать в них знания. Только верните мне её потом.

Тэйон сильно сомневался, что фолиант, который он взял в руки, можно было найти в любой из библиотек Лаэссэ. С почтением завернув старинный кожаный том в свою мантию, он дал себе мысленное обещание первым делом по возвращении домой включить в завещание приказ наследникам непременно отнести книгу обратно ди Минерве, будет его убьют раньше, чем он сам успеет это сделать. Гуляющие по Академии слухи утверждали, что Совёнок была крайне изобретательна в проклятиях, которые падали на студентов, не вернувших ей одолженную литературу.

Но не все ответы можно было найти в древних сказаниях. Даже таких, как это.

Магистр Алория тоскливо подумал, что на полюсе сейчас, должно быть, жутко холодно. И настойчиво продолжил:

— Нарунги имеют божественную природу? Или полубожественную? Демоническую? — Его голос прозвучал так, будто он спрашивал о вкусе чая или о погоде в Океании. Цивилизованно. Обыденно.

Совёнок перелистнула страницу. Подняла голову. Снова нашла глазами верхнюю строчку, неуверенно поёрзала. Желание погрузиться в мир слов, знаков и собственных мыслей, отгородиться от необходимости с кем-то общаться, кому-то отвечать явно боролось с… вежливостью? Нет, вряд ли. Видевшие бег веков чародейки, чувствующие себя со своей силой не менее комфортно, чем с собственной кожей, не тратят энергию на такие навязанные окружающими глупости, как правила приличия. Они слишком самодостаточны. Если Тэйон до сих пор не был отправлен на другой конец Паутины, то скорее потому, что магистра ди Минерве на его вопросы заставлял отвечать какой-то внутренний императив. Чувство долга?

— Нарунги… между, — Фина взмахнула рукой, и стул под ней, наконец не выдержав, с грохотом упал на пол. Сама госпожа профессор, однако, даже не заметив этого, осталась сидеть на воздухе всё в той же позе взъерошенной совы. — Они разругались с остальными и заключили Договор, по которому никто не будет трогать их игрушку, пока они с нею возятся.

Тэйон прикрыл глаза. Слово «игрушка» звенело в его ушах, заглушая тоскливый вой, издаваемый словом «остальные», а тренированный и дисциплинированный разум мага, полностью отдавая себе отчёт, что есть вещи, которые лучше не знать и не понимать, уже исследовал новую информацию, делая невесёлые выводы.

— А вы? — тихо спросил он.

— Напросилась в гости на пару столетий, а потом у потомков Вирента не хватило наглости указать мне на дверь, — хмыкнула Совёнок.

Вирент Нарунг Менестрель. Что ж, ещё одна тайна раскрыта — теперь Тэйон мог хотя бы приблизительно сказать, сколько веков прожила в маленьком домике в центре города эксцентричная волшебница.

Дольше, чем отмерено обычной полуэльфийке.

Фина ди Минерве вдруг отложила книгу, сняла очки и устремила на него жёлто-карий, почему-то переставший казаться подслеповатым взгляд. Магистр Алория с запоздалой осторожностью подумал, а не задал ли он на один вопрос больше, чем следовало.

Глаза толстенькой волшебницы оказались по-эльфийски удлинёнными и куда более древними, куда более пронизывающими, чем можно было вынести без содрогания. Тэйон укрепил барьеры своего восприятия, не желая теперь, лишённый душильником всякой защиты, увидеть, что же скрывалось за этими печальными совиными очами.

— У вас очень интересное кресло, магистр, — сказала Фина, и невнятная речь, смешивающая слова и обороты множества языков и времён, исчезла, оставив безупречно правильный, стилистически завораживающий древнехалиссийский. Грамматическая форма обращения расставила их в иерархической лестнице как «могущественную и нейтральную (без указания клана)» и «мага и мудреца, отца клана (сокола, не истинного)». — Я в своё время сомневалась, не стоит ли уничтожить его, изъяв ваши воспоминания о создании подобного артефакта. Некоторые знания слишком опасны, чтобы выпускать их в мир. А потом решила, что вы сумеете распорядиться ими с… осмотрительностью.

Правильной реакцией, мудрой реакцией, реакцией, способствующей выживанию, было бы в этот момент испугаться. Но Тэйон остался холоден и сосредоточен, и только огненные всполохи возбуждения, всегда предшествовавшего словесным столкновениям с особенно интересными противниками, в том числе и политическими, расцвечивали льдисто-серую отстранённость.

— Придумано… слишком много способов блокировать стихийную магию, Совоокая, — контролируя голос как на сборе глав кланов или царском Совете, заметил он.

— Но не все знают, как блокировать естественные законы природы. Хотелось бы, чтобы так оно и осталось. Нет ничего страшного, если лаэссэйские маги научатся накладывать чары, лишающие веса, — вслепую, повторяя чужое открытие и не зная, в чём оно заключается. Но понимание сути антигравитации им пока лучше не давать.