Эпоха тьмы - Грэм Макнилл

IX

Воины умолкли, когда возвратились их повелители — они были еще в некотором отдалении, но уже достаточно близко, чтобы расслышать их слова. Лев приветствовал своих воинов коротким кивком. Они отсалютовали в ответ, сотворив знак аквилы. Курц проигнорировал своих сыновей и продолжал обращаться только к брату.

— Хорус лично поручил мне передать тебе эти слова, — сказал он.

Если раньше Повелитель Ночи был похож просто на труп, то теперь напоминал труп эксгумированный. Глаза примарха, в которых почти не видно было белка из-за расширившихся зрачков, неестественно налились кровью. Костлявое лицо блестело от мельчайших капелек холодного пота, из носа стекала струйка темной крови. Он смахнул ее тыльной стороной перчатки. — Все мы и каждый — слишком жестокое и опасное оружие, чтобы владеть им безнаказанно. Это все, что останется от нас в истории. Даже от тебя, Лев.

Лев покачал головой, увенчанной венцом.

— Ты недооцениваешь Империум нашего отца.

— А ты переоцениваешь человечество. Взгляни на нас. Посмотри, как мы воюем последние два года тут, в пустоте. Крестовый поход между двумя легионами и бесчисленным множеством миров, и это только начало. Два года ты гонялся за мной по бесчисленным полям сражений, а почему мы встретились сегодня? Потому что я так решил.

Лев легонько кивнул, подтверждая его правоту.

— Ты прячешься по щелям, будто хищник с приходом зари.

Курц пожал плечами, едва заметно шевельнув одним наплечником.

— Ты ни за что не доберешься до Терры вовремя, чтобы защитить ее, брат. Варп тебе не позволит. Не позволит Крестовый поход. Не позволю я. Думаешь, архивисты будущего благосклонно воспримут твое отсутствие?

Курц прервал свою диатрибу, вытерев очередную струйку крови.

— Или, может, человеческие потомки Империума станут читать твою легенду и украдкой сомневаться в ней? Вдруг они спросят, почему тебя не было там, чтобы защитить Тронный Мир, и станут твердить заведомую ложь, будто Лев был не настолько преданным и честным, как могучий и непогрешимый Рогал Дорн? Быть может, Лев и его Темные Ангелы отсиживались в глубинах космоса, высматривая, выслушивая и решая вступить в битву, лишь когда станет виден явный победитель?

Глаза Повелителя Ночи вновь заблестели от удовольствия и печали.

— Вот твоя судьба, Лев. Вот твое будущее.

— Прости меня, брат.

Курц склонил голову набок:

— За что?

Корсвейн наблюдал за обоими примархами и все-таки не заметил, что произошло, столь стремительными были движения Льва. Братья только что беседовали, и лицо Льва было задумчивым, а глаза Курца, предвещавшего ему жалкую участь, горячечно блестели. Но уже в следующий миг лицо Курца исказилось от страшной боли, и сквозь судорожно стиснутые зубы хлынула кровь — Лев крепко сжимал рукоять меча, до крестовины погруженного в живот брата. Сверкающая и обагренная кровью сталь больше чем на метр торчала из доспеха Курца на спине.

— За такой подлый удар, — прошептал Лев в бледное, окровавленное лицо Курца. — Мне все равно, кто будет знать правду сегодня, завтра или через десять тысяч лет. Верность — сама по себе награда.

Он выдернул меч, и Повелитель Ночи упал навзничь.

Цепное лезвие алебарды Севатара мгновенно ожило.

X

Корсвейн перемахнул через низкую стенку и скорчился за ней, целясь поверх стены. Дисплей его визора перенастроился, и сетка прицела заметалась туда-сюда, ловя пустоту. Едва был нанесен первый удар, Севатар и Шенг исчезли. Алайош и Корсвейн вскинули оружие, но перед ними была лишь пустота. Лев уже преследовал хромающего Курца, оставив своих воинов позади.

Теперь Алайош вжался в колонну и пропыхтел по воксу:

— Я не видел, куда они делись.

— Я тоже, — признался Корсвейн. — Корсвейн из Девятого вызывает «Неистовство». Ответьте!

— Говорит «Неистовство», капитан Врай. — Каким спокойным был ее голос! Корсвейн едва не рассмеялся.

— Остерегайтесь измены в небе, — сказал он. — Мы ведем бой. — Среди целого леса колонн он успел заметить Льва, наседавшего на отступающего Курца. Их клинки сталкивались по несколько раз в секунду.

— Вы нуждаетесь в обратной телепортации? — дошел ответ капитана-смертной.

Корсвейн рискнул еще раз глянуть поверх стены, но не увидел и следа Севатара или Шенга. Они затаились где-то в фундаментах будущей крепости, невидимые, но от этого не менее опасные.

— Нет. Нам нужно двигаться. Вы не сможете создать переходный шлюз.

Алайош выглянул из-за каменной колонны.

— Пошли!

Корсвейн двинулся за ним, пригибаясь к земле и надеясь, что рев ветра заглушит стук его башмаков о землю.

XI

Примархи сражались, не обращая внимания на охоту, устроенную их сыновьями. Клинок Льва исполнял изящный танец, а Курца подстегивала боль. Повелитель Ночи не реагировал на кровавую рану в животе, предоставив своей таинственной генетике самой ее исцелить. Он сражался так, как делал это всегда, — словно убийца, загнанный в угол. Смертоносные косы выскользнули из пазов на тыльной стороне громадных латных перчаток примарха, и воздух зазвенел от ударов металла о металл, сопровождаемых шипением и треском противоборствующих силовых полей.

Лев рывком высвободил меч, и серебристая сталь, стремительно вращаясь, рассекла воздух, расплывшись в полумесяц, в котором отражались небесные луны. Каждый удар натыкался на подставленные когти Курца. Оба воина двигались с быстротой, недоступной смертным, человеческий взгляд не успевал за ними. И все же один был рыцарем, а другой — убийцей. Ухмылка Курца и в лучшие времена была ненадежной маской; теперь она превратилась в хрупкое стекло.

— Мы ведь никогда не устраивали с тобой тренировочных боев, верно? — почти со скукой в голосе спросил Лев, слова которого все еще транслировались по воксу. Каждые несколько секунд на доспехе Курца или на лице появлялись новые раны. Он был достаточно проворен, чтобы не позволить Льву убить себя, но недостаточно умел, чтобы как следует защититься от его атак.

— Я никогда не интересовался мечами. — Курц нырнул под летящий сверху клинок, нанеся удар обеими руками. Лев отклонился назад, со сверхъестественной легкостью удерживая равновесие. Когти Курца распустили на полосы стихарь цвета слоновой кости, едва царапнув по многослойному керамиту доспеха под ним.

— В тебе нет ни капли элегантности. — Лев повернул меч, отбивая клинком удар сразу обеих рук. — И ни капли верности. Когда-то я считал тебя лучшим из моих братьев. Никто не рос вдали от цивилизации, только ты и я.

Курц, щурясь от напряжения, облизнул заостренные зубы.

— Тебе следовало бы быть с нами, брат. Даже твой собственный легион это чувствует. Про распри внутри Первого легиона известно даже магистру войны.

— Никаких распрей нет.

Их клинки сошлись, и Курц поймал меч Льва в паутину своих сомкнутых когтей.

— Нет? — Повелитель Ночи выплюнул это слово, как проклятие. — Нет угрозы грехопадения праведных Ангелов? Когда ты в последний раз был на Калибане, гордец?

Лев улыбнулся — Курц впервые увидел его улыбку, — но от этого движения губ его похожее на изваяние лицо не стало ни на каплю теплее. От камня исходило больше тепла, чем от этой улыбки. Другого ответа не последовало.

Курц тоже ответил улыбкой, как всегда неискренней и безжизненной. В тот же миг он прекратил бой, отказался от заранее просчитанной дуэли и с воем прыгнул к своему брату. Если прежде поединок примархов был демонстрацией человеческих талантов в военном искусстве, то теперь чувство равновесия, ловкость и изящество Льва не стоили ровным счетом ничего. Они сцепились, как обычные братья, и покатились по земле, вцепившись друг другу в глотки.

Когда они остановились, Курц стоял на коленях на груди Льва. Розовая слюна слетала с его бледных губ; он навалился на брата, сжимая когти и желая его задушить, убить самым медленным и личным способом из всех возможных, когда убийца и жертва смотрят друг другу в глаза.

— Умри, — выдохнул Курц. Отчаяние лишило его голоса, и хриплые слова с трудом сползали с кровоточащих губ. — Не надо было тебе выживать в том скверном мире, который ты зовешь своим домом.

В ответ бронированные пальцы Льва тоже сомкнулись на горле брата, но преимущество Повелителя Ночи было очевидно. Курц встряхнул Льва за шею, ударяя брата затылком о каменистую землю снова, и снова, и снова.

— Умри же, брат. И тогда история будет к тебе добрее.

XII

Он бежал все дальше, петляя по лесу из каменных колонн и рокритовых стен, забравшись так далеко, что Алайош счел нужным его предостеречь:

— Осторожнее, брат. За нами охотятся.