Точка разлома - Андрей Ливадный

Макс остро почувствовал опасность. Что-то происходило с реальностью! Она видоизменялась, в границах комплекса внезапно и необъяснимо нарушилось течение физических процессов.

Но «Страж» еще не включился!

Макс не понимал, что происходит, ощущения были схожи с теми, что он однажды испытал, попав под удар Пульсации, но сейчас они находились под землей, куда обычно не доходят волны искажений реальности!

Воспользовавшись его замешательством, Гонта открыл огонь, но вспышки на срезе электромагнитного компенсатора показались Максу медленными, тягучими, едва ли не застывшими – вот первая пуля оторвалась от края ствола и начала пробивать сгустившийся воздух, оставляя за собой мутный, медленно вытягивающийся инверсионный след… Гонта что-то орал, смещаясь вбок, в направлении тестовой установки, его палец продолжал давить на сенсор огня, и импульсный пулемет нехотя вздрагивал, лениво сплевывая пули.

– Неннаввиижжуу вваасс ввссеехх! – долетали до слуха Макса его растянутые, едва понятные из-за искажений слова.

Реальность мутнела, воздух превращался в прозрачное зеленоватое бутылочное стекло, и первая из выпущенных пуль теперь крошила его, оставляя за собой уже не белесый след, а трещины.

Что происходит?!

У дальней стены, где находился Тим, возникла ослепительная изумрудная воронка.

Контур человеческого тела вдруг подернулся рябью и начал исчезать.

Светлый Тоннель работал!

Легенда не лгала. По крайней мере одна из установок комплекса «Страж» действовала адекватно задаче: она уничтожила единение скоргов, раздробила колонию на отдельные частицы, бескровно извлекала их из тела сталкера, а «очищенного» человека отправила…

Куда?

Пуля, продравшись сквозь зеленую толщу, ударила в компьютерный блок над головой Макса, разбивая его на куски, и сталкер, мгновенно очнувшись от ступора, наконец начал действовать – кто бы ни искажал реальность, он принял вызов невидимого врага, нанес встречный удар, пробивая в мутнеющем стекле проход, похожий на сумеречный тоннель.

Еще секунда, и Макс отчетливо, болезненно остро понял, что стоит перед выбором.

Тестовая установка все еще работала. Стабилизированная им реальность вела к освещенному ослепительным излучением участку пола, где минуту (или вечность) тому назад находился Тим.

Гонта завяз, он продолжал бессмысленно стрелять, выпущенные им пули тянули за собой мутные лучи, расходясь веером, кроша аппаратуру. Гонта превратился в заложника собственного страха перед отчужденными пространствами, в пленника ненависти к сталкерам и техносу.

Он ничего не добьется.

Не спасет брата, не вырвется сам.

А Макс успевал. Судьба подарила ему шанс. Нужно всего лишь рвануться вперед через участок стабилизированной реальности, войти в ослепительный свет, очиститься от скоргов и…

«Статус готовности комплекса «Страж» – 97 %», – пылала на центральном информационном экране строка отчета.

Счастье для одного.

Смерть для всех.

Вот выбор, который предложила Максиму Судьба.

* * *

Не для себя…

Он поверил в мечту и потянулся к ней, изо всех сил, надрывая жилы, непомерно рискуя, но… он искал Светлый Тоннель ДЛЯ ВСЕХ…

Для всех, кто прошел через ад отчужденных пространств, кого сейчас хотели убить одним касанием сенсора, убить, дав возможность восторжествовать техносу, убрать с его дороги тех немногих, кто реально способен выжить в отчужденных пространствах и сопротивляться экспансии машин.

Остался один процент.

Макс понятия не имел, сработает ли программа, созданная искусственным интеллектом комплекса «Страж», а голосок, оставшийся от того прежнего, трусоватого, живущего одним днем «мотылька» Макса шептал: «Да плюнь ты на всё, пусть эта реальность исчезнет, потонет в хаосе, станет вотчиной техноса, ты заслужил свободу, прошел свой путь, испил до дна чашу мучений».

«Заткнись!..»

Он промедлил секунду, но этого хватило, чтобы пули, выпущенные Гонтой, достигли компьютерных блоков, разнося их вдребезги.

Лейтенант неистово рванулся вперед, не замечая, как на информационном экране, вместо цифры «99» появилась надпись «Критический сбой системы».

Он думал, что все уже свершилось, свершилось правильно и беспощадно.

Гонта хотел уйти.

Он рухнул в круг света, и вдруг нечеловеческий вопль разорвал гробовую тишину.

Невидимая сила воздействовал на Гонту, она отработала мощно, но грубо, не разобщив микрочастицы, не разорвав связи между нанитами, а выдрав импланты с плотью.

Свет не угас.

Он продолжал манить, и Макс, преодолевая сопротивление видоизмененной реальности, сделал шаг вперед. Понимание пришло к нему оглушающим рассудок ударом, очнувшаяся душа сталкера, закаленная, битая, но живая и несломленная, встрепенулась, глухо, больно и мощно, словно в груди заворочалось, приноравливаясь к ритму ударов, второе сердце.

Изменился ли он за мгновенье внезапного прозрения?

Нет.

Мгновенно случается только беда. Молниеносной бывает вспышка злобы, ненависти.

Другие чувства вызревают в душе и рассудке, медленно, они копятся, взрослеют, чтобы однажды полыхнуть пронзительно и навсегда.

Ненависть к врагам никуда не исчезла, он ничего не забыл, лишь остро, отчаянно понял: есть и другой смысл.

Образ Яны появился перед глазами, когда он сделал еще один шаг навстречу ослепительному сиянию. Макс снова стал «мотыльком», он шел на свет, готов был сгореть, но не для себя, не из глупости, безрассудства или наивности.

«Тим – не показатель. Его пятнышко стабилизированной колонии скоргов слишком мало, чтобы исцеление можно было признать результатом. Гонта – дурак, – лихорадочно думал Максим. – Нужно входить постепенно, дать аппаратуре адаптироваться, сканировать количество скоргов в организме, выбрать наилучший алгоритм воздействия».

Макс понимал, как сильно рискует. Наглядный пример Гонты не оставлял лазейки для иллюзий.

«Если пройду я, пройдет и она, пройдут другие сталкеры».

Простые, но недоступные раньше образы вторгались в рассудок. Свет обжег его, объял, резко, до мгновенной потери сознания, закружилась голова, и он рухнул на колени.

Он чувствовал руку Яны в своей руке. Он грезил тем, как вдвоем они идут навстречу ослепительному, очищающему сиянию, но в мыслях уже не звучало «я».

«Я вырвусь, я отмщу, я заработаю, я, я, я…»

Он думал о ней, осознавая открывшуюся вдруг, неведомую ранее, удивительную ипостась понятия «счастье».

Счастье не выносит одиночества. Одиноким бывает успех, удачная сделка, точный выстрел, свершившаяся месть.

Свет омывал Макса, обжигал его, но сталкер не чувствовал боли, как и не замечал, что свет из ослепительно-белого превратился в холодный, зеленоватый, зловещий.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});