Путь в Европу - Сборник статей

Игорь Клямкин: А обрабатывающая промышленность у кого? Или она просто исчезла?

Арпад Секей:

От прежней обрабатывающей промышленности действительно мало что осталось. В рыночных условиях ее продукция, как правило, оказывалась неконкурентоспособной или просто никому не нужной. Однако создавались и новые производственные структуры, новые предприятия – прежде всего я имею в виду автомобильную индустрию.

Сегодня среди крупнейших венгерских компаний каждая десятая является поставщиком крупнейших мировых автомобильных заводов. Они производят 10—12% нашего ВВП. Существуют и предприятия, на которых производится сборка Audi, Suzuki, Opel… Короче говоря, что-то исчезло, а что-то возникло заново.

Я понимаю, что вас интересует (об этом часто спрашивают), в чем все-таки при такой экономике, принадлежащей в основном иностранцам, заключается венгерский экономический интерес. Не дожидаясь вашего вопроса, отвечаю: он заключается в том, чтобы сохранять и создавать рабочие места. Потому что это выгодно венграм, а значит, и Венгрии.

Но мы понимаем и то, что если иностранные компании будут приходить к нам только из-за дешевизны нашей рабочей силы, то мы рабочие места будем терять. В условиях, когда производственные мощности быстро перемещаются по миру в поисках более дешевой рабочей силы, Венгрия не выдержит конкуренции, например, с Китаем. У нас уже были случаи, когда иностранные фирмы переносили туда свое производство. И не только у нас. На этом две тысячи рабочих мест потеряла Эстония.

Лилия Шевцова: Outsorcing.

Арпад Секей:

Да, причем вторичный. Первоначальный оutsorcing был из Германии в Венгрию, а вторичный – из Венгрии в Китай. Что мы можем этому противопоставить? Мы стремимся к тому, чтобы крупные иностранные компании создавали в Венгрии исследовательские и инженерные центры, привязывающие их к венгерской почве крепче, чем дешевизна венгерской рабочей силы. Вот в этом и заключается венгерский экономический интерес.

Движение в данном направлении уже просматривается. Мало кто знает, например, что в Венгрии осуществляется не только сборка автомобилей Audi, но и производится 90% двигателей для них. Все это делается на базе бывшего производителя грузовиков «Раба» в городе Дёр. Немцы полностью перестроили предприятие, и сейчас на нем занято около 15 тысяч работников, включая проектировщиков, инженеров, исследователей. В городе построена гоночная трасса для Audi, где испытываются новые двигатели и новые автомобили. А детали доставляются в режиме just-in-time из Ингольштадта, где расположена фирма, и уже на следующий день она получает собранные у нас машины.

Игорь Клямкин: Давайте теперь вернемся к особенностям венгерской модели развития, о которой говорили вначале. Вы отметили плюсы и минусы этой модели. Плюсы – это плавность либерализации социалистической экономики, а главный минус – огромный внешний долг. Но в 1990-е годы Венгрия, продав свою энергетическую систему иностранным компаниям, вроде бы с финансовыми трудностями справилась. Произошла структурная перестройка экономики и ее адаптация к конкурентно-рыночным условиям, что позволило вам впоследствии вступить в Евросоюз. Но почему и сегодня Венгрия развивается медленнее, чем другие новые члены ЕС?

Андрей Липский: Каковы у вас, кстати, показатели экономического роста?

Арпад Секей:

В последние четыре года среднегодовой рост ВВП составлял 3–4%. В 2007 году он не дотянул и до 2%. И причина этого – хронический дефицит бюджета, который мы до сих пор не сумели преодолеть. Причина этого в том, что правительство, во главе которого уже несколько лет находятся социал-демократы (в коалиции с либералами), для удержания электората перед выборами каждый раз вбрасывает огромные суммы денег в социальную сферу, значительно повышая зарплаты бюджетникам.

И либералы, и социалисты давно уже подсчитали и согласились с тем, что при устойчивом росте ВВП на 4–5% у государства ежегодно появляется дополнительно 4 миллиарда евро, треть которых следует тратить на погашение внешнего долга, треть – на модернизацию инфраструктуры и треть – на социальную сферу. Но как только приближаются выборы, обо всем этом забывают. Так, во время предвыборной кампании 2002 года практически одномоментно 4 миллиарда евро было выделено на повышение зарплаты. В результате мы и имеем дефицит бюджета, который в 2006 году дорос до 10% ВВП.

Андрей Липский: Это, наверное, сказывается и на инфляции?

Арпад Секей: Сказывается. К 2005 году нам удалось довести ее до 4,5%. Но сейчас она поднялась до 7%.

Лилия Шевцова: А доходы, которые так целенаправленно повышаются, – каковы они?

Арпад Секей: Средняя зарплата – 1000 долларов (около 700 евро). Это без учета налогов, которые в Венгрии довольно высокие. Средняя пенсия – около 350 долларов (примерно 240 евро).

Андрей Липский: Раз уж упомянули о налогах, то скажите и о них. А также о разрыве в доходах между наиболее богатыми и бедными группами. И о коэффициенте Джини в Венгрии.

Арпад Секей: У нас прогрессивная шкала налогообложения. Люди с низкими доходами (примерно до 370 долларов или 250 евро) освобождены от подоходного налога вообще. При зарплате меньше 1000 долларов налог составляет 18%, а если она выше 1000 долларов – 36%. Соотношение между доходами наиболее бедных и наиболее богатых слоев населения – 1:9. Коэффициент Джини – 26,9.

Евгений Сабуров: При таких, как у вас, ставках налогов люди обычно предрасположены утаивать сведения о реальных доходах. Насколько распространена в Венгрии скрытая, незафиксированная занятость?

Арпад Секей: Такое явление существует, и оно довольно массовое. Уклоняются от уплаты налогов или, говоря иначе, от оплаты своего социального обеспечения примерно 15% работающих. Это – «серая зона» нашей экономики.

Евгений Сабуров: Это, конечно, не так, как в Италии, но тоже многовато.

Андрей Липский: И о безработице, если можно.

Арпад Секей: В последние годы она держится на уровне 7%. Но реально она выше. Дело в том, что в Венгрии самый низкий среди всех стран Евросоюза показатель занятости. В среднем по ЕС он составляет 64—65%, а у нас – 56—57%. И есть немало людей, которые не работают, но в списках безработных не числятся. Например, многие женщины, потерявшие в начале 1990-х свои прежние рабочие места и не ставшие искать новые.

Но низкая занятость – это еще и результат отрицательной демографической динамики, которая имеет место в Венгрии последние тридцать лет. У нас низкая рождаемость и, по европейским меркам, высокая смертность. И если резкого падения общей численности населения пока не наблюдается (она чуть выше 10 миллионов человек), то это главным образом благодаря миграционному притоку этнических венгров из других стран – Румынии, Словакии, Сербии, Украины…