Во власти страха - Джеффри Дивер

– Нет. Не нужно.

Думай, думай…

– Помочь? – донесся голос Сета.

– Нет. – Пам с шумом разорвала картонную коробку с пиццей, захлопнула дверцу духовки.

Этого не может быть. Он никак не может быть связан с этими людьми. Невозможно.

Но интуиция Пам, обостренная многолетней борьбой за выживание, взяла верх. Она подошла к проводному телефону и подняла трубку. Поднесла ее к уху. Нажала девятку. Потом единицу.

– Кому звонишь? – Сет стоял в дверном проеме кухни.

С улыбкой на лице девушка повернулась к нему, заставляя себя держаться естественно.

– Мы ведь говорили об Амелии. И я подумала, что, может, следует извиниться. Я думаю, мысль хорошая. А ты? То есть ты не стал бы извиняться на моем месте?

– Правда? – спросил он без улыбки. – Ты звонила Амелии?

– Да, ей.

– Положи трубку, Пам.

– Я…

У нее пропал голос, когда он уставился ей в глаза своими суровыми карими глазами. Однако она все еще держала большой палец над одной из кнопок телефона. До того, как она успела ее нажать, Сет шагнул вперед, вырвал трубку у нее из руки и положил на рычаг.

– Что ты делаешь? – прошептала Пам.

Но Сет не ответил, крепко взял ее за руку и отвел обратно на диван.

Глава 69

Сет подошел к входной двери, запер ее на цепочку и возвратился. Потом горестно улыбнулся.

– Даже не верится, что я сболтнул про Ларчвуд. Я знал, что вы с матерью жили там у «Патриотов границы». Но ты ни разу не упоминала об этом. Глупо с моей стороны допустить такую ошибку.

– Это была одна из причин, почему мы с Амелией спорили, – прошептала Пам. – Она спросила, рассказала ли я тебе о своей жизни там. Я ответила, что это не имеет значения. Но в действительности я боялась тебе говорить. А теперь… Ты один из них, так ведь? Ты сотрудничал с людьми, которые хотели отравить воду?

Сет взял пульт от телевизора, чтобы включить новости. Пам воспользовалась этим, спрыгнула с дивана и с силой оттолкнула его. Он попятился, а она бросилась к двери. Но едва она сделала два шага, как Сет сбил ее с ног. Пам упала, ударившись лицом о пол, и ощутила вкус крови из разбитой губы. Он схватил ее за шиворот, грубо подтащил к дивану и буквально швырнул на него.

– Больше не делай этого. – Подавшись к ней, Сет обмакнул палец в ее кровь и что-то нарисовал на ее лице. И зашептал: – Знаки на теле – это окна, понимаешь? Открывающие, кто ты и что чувствуешь. В некоторых индейских племенах использование краски – это просто временная татуировка – было способом сказать всем, что чувствуешь. Воины не могли выражать эмоции словами или лицом – этого не было в индейской культуре, – но могли использовать нанесенные на тело рисунки, показывая таким образом, что они влюблены, или печальны, или гневны. Даже если ты потеряла ребенка, тебе нельзя было плакать. Нельзя реагировать. Но можно было раскрасить лицо. И все знали, насколько ты опечалена. Сейчас на твоем лице я вывел знаки, которые в племени лакота означают «Счастлива». – Потом Сет полез в рюкзак, достал рулон клейкой ленты и портативную тату-машинку. Сделав это, он засучил рукава.

Пам поймала себя на том, что неотрывно глядит на его татуировку. Она была красной. Пам не могла видеть все изображение, но на открывшейся части были голова и верхняя часть туловища многоножки. Ее слишком уж человеческие глаза глядели на нее так же, как теперь Сет: с выражением голода и презрения.

– Это ты татуировал тех людей, – произнесла Пам слабым шепотом. – Убивал их.

Сет не ответил.

– Откуда ты знал эту пару? Этих террористов?

– Я их племянник.

Сет – нет, не Сет, у него явно было другое имя – собирал тату-машинку. Пам неотрывно смотрела на его руку с татуировкой. Казалось, насекомое тоже глядит на нее.

– А, это? – Он задрал рукав. – Это не татуировка. Просто рисунок, нанесенный смываемыми водой чернилами. Кое-кто из татуировщиков наносит таким образом контуры. – Он облизнул свой палец и потер рисунок. – Когда я был Подпольщиком – выходил на охоту, – то рисовал ее на руке. Когда становился твоим другом Сетом – смывал. Она нужна была лишь для того, чтобы ее видели свидетели. И чтобы твои друзья-полицейские – и ты – радовались, что новый мужчина в твоей жизни, я, не тот самый убийца.

Пам заплакала.

– Губа болит? Ты хотела убежать. – Он пожал плечами. – Разбитая губа ничто по сравнению с…

– Ты безумец!

Его глаза вспыхнули, и он двинул ее кулаком в живот. Комната полыхнула желтым, и Пам застонала от боли, но сдержала почти неодолимый позыв к рвоте.

– Не говори со мной так. Поняла? – Он схватил ее за волосы, приблизил свой рот к ее уху и крикнул так громко, что у нее заболели уши: – Поняла?

– Да, да, да! Перестань, пожалуйста, – прорыдала Пам. Потом прошептала: «Кто, кто ты?», но сдержанно, опасаясь нового удара: его глаза были безумными.

Он оттолкнул ее. Пам упала на пол. Он грубо поднял ее, стянул клейкой лентой руки за спиной и перевернул ее на спину.

– Меня зовут Билли Хейвен. – Он продолжал доставать какие-то пузырьки и собирать тату-машинку. Глянул на нее и увидел выражение полного замешательства.

– Но я не понимаю. Я разговаривала по телефону с твоей матерью, она… А, да, да, это была твоя тетя.

Он кивнул.

– Но я знала тебя целый год. Даже дольше.

– О, мы давно планировали это нападение. И я планировал навсегда вернуть тебя в свою жизнь. Моя Очаровательная Девушка.

– Очаровательная девушка?

– Похищенная у меня. Не физически – духовно. Тебя похитили Амелия и Линкольн. Заблуждающиеся мыслители этого мира. Ты не помнишь меня. Естественно. Мы встречались давным-давно. Вечность тому назад. В раннем детстве. Вы жили в Ларчвуде, той группой руководили мистер и миссис Стоун.

Пам вспомнила Эдварда и Кэтрит Стоун. Крайних радикалов, бежавших из Чикаго, где они вели пропаганду насильственного свержения федерального правительства. Мать Пам, Шарлотта Уиллоуби, попала под их влияние после того, как ее муж, отец Пам, служивший в войсках ООН, погиб во время миротворческой операции.

– Тебе было шесть лет или около того. Я был несколькими годами старше. Мои тетя и дядя приехали в Миссури для встречи со Стоунами по поводу кампании против абортов. Несколько лет назад мой дядя хотел укрепить связь между ларчвудской группой и Первым советом американских семей. Таким образом Стоун и мой дядя условились о нашем браке.

– Что?

– Ты была моей Очаровательной Девушкой. Со временем должна была стать моей женщиной, матерью наших детей.

– Словно я была какой-то коровой, какой-то…

Быстро, словно змея, он нанес ей удар кулаком в щеку. От боли она шумно втянула воздух.

– Больше предупреждать не буду. Я твой мужчина, и я главный. Понятно?

Пам съежилась и кивнула.

– Ты не представляешь, что я пережил, – продолжал он. – Тебя отняли у меня. Устроили тебе промывание мозгов. Казалось, мой мир перестал существовать.

Очевидно, это было, когда Пам, ее мать и отчим приехали в Нью-Йорк несколько лет назад. У ее родителей был другой террористический план, но Линкольн и Амелия помешали его осуществить. Отчим был убит, мать арестована. Пам спасли и отдали приемным родителям в Нью-Йорке.

Она вспомнила тот день, когда они с Сетом познакомились. Да, подумала девушка, он показался ей слишком фамильярным, слишком предупредительным, слишком влюбленным. Но она все равно потеряла голову. Да, признала Пам теперь, пожалуй, Амелия была права, что из-за пережитого в ранние годы она отчаянно нуждалась в привязанности, в любви. И поэтому не обращала внимания на то, что следовало замечать.

Теперь Пам смотрела на тату-пистолет, на сосуды с ядом и вспоминала, что его жертвы умирали в мучениях. Какой яд он выбрал для нее?

Вот что, разумеется, ей уготовано. Он убьет ее, потому что, как сказал Линкольн, ей, возможно, придется на суде выступить свидетельницей против Стэнтонов. И потому, что их план провалился и его тетя с дядей уже никогда не выйдут из тюрьмы. Он хочет мести.

Он снова посмотрел на знак, который нарисовал на ее щеке ее собственной кровью.

Счастлива…

Пам вспомнила, как в один дождливый вечер они сидели на этом самом диване, смотрели по телевизору повтор сериала «Сайнфилд», и Сет впервые поцеловал ее. И она подумала: «Я влюбилась».

Ложь. Все ложь. Пам вспомнила месяцы, которые он провел в Лондоне на учебе от рекламного агентства, открывавшего филиал в Нью-Йорке. Вранье. Он был с тетей и дядей, планировал это нападение. А потом, когда он вернулся якобы из Англии, она не задумывалась о его странном поведении. Задания, из-за которых он где-то пропадал, телефонные звонки, на которые он не отвечал при ней. Он неожиданно уходил на встречи, не знакомил ее с коллегами, не приглашал в контору. Они общались краткими эсэмэсками, а не телефонными звонками. Но Пам ничего не подозревала. Она любила его, и Сет не делал ничего такого, что могло причинить ей боль.