По ту сторону смерти - Эндрю Клейвен

Теплая волна, точно хлынувшая из раны кровь, накрыла Бернарда.

— Я здесь, сынок, — сказал тот, снаружи. — Я здесь.

4

В столовой царило тягостное молчание. Тишину нарушало лишь звяканье серебра о фарфор. Сэр Майкл сидел во главе стола. Держа в руке хрустальный бокал с вином, он смотрел прямо перед собой. Никто не произносил ни слова. Шторму было больно видеть его осунувшееся лицо, всклокоченные седые волосы, ввалившийся рот. Он старался не отрывать взгляда от тарелки, рассеянно тыкая вилкой в кусок холодного ростбифа и тушеную морковь.

Столовая была довольно узкая, но уютная. Ленч подали на сияющем — белоснежном, с синим узором, — фарфоре. Хрустальная люстра отбрасывала танцующие блики на стол и обои с пестрым ворсистым рисунком. Напротив двери стояли низкие буфеты и сервировочный столик, над которым висел пейзаж в золоченой раме: залитые солнцем холмы и фигурки пастушков. Едва ли не зеркальное отражение пейзажа, который виднелся в высоком окне напротив. Только за окном, за перехваченными золотыми шнурами гардинами, над холмами сгущались черные дождевые тучи. Время от времени доносились раскаты грома, сначала далекие, раз от раза они звучали все ближе.

София сидела спиной к окну. В меркнущем свете дня ее бледное лицо в ореоле черных волос казалось высеченным из мрамора. Пушистый бежевый свитер несколько смягчал впечатление, однако неестественно прямая спина выдавала внутреннее напряжение. Шторм перехватил ее взгляд, мысленно задав мучивший его вопрос: когда же она наконец начнет говорить?

София едва заметно повела бровью: нет, еще не время, еще слишком рано.

Шторм снова занялся едой. Он нервничал. Голова болела. Он был словно в тумане и чувствовал себя отвратительно.

За окном снова громыхнуло. Вдали мелькнула серебристая вспышка. Все вокруг было залито мертвенным желтоватым светом. Одинокие деревья гнулись на ветру. Лихорадочно блестели глаза сэра Майкла, и Шторм почти физически ощущал исходивший от них жар.

«Черт побери, перейдем же к делу», — подумал он и украдкой посмотрел на Софию. София опять многозначительно наклонила голову. «Нет».

— Я приготовлю кофе?

Не дожидаясь ответа, она встала и вышла из комнаты.

Когда в коридоре стихли ее шаги, сэр Майкл вдруг заговорил:

— Я намерен убить вас, мистер Шторм.

Шторм чуть не подавился ростбифом. Совсем близко пророкотал гром. Недоумевая, Шторм поднял глаза. Он хотел ответить, но не мог найти подходящих слов.

Сэр Майкл уже отставил в сторону свой бокал и теперь сидел, скрестив руки на груди. Его осунувшееся, с ввалившимися щеками лицо напомнило Шторму лицо мумии. Но глаза… Глаза были вполне живые, в них кипела ярость, казалось, они вот-вот выскочат из орбит… Шторму сделалось не по себе, острая боль кольнула висок.

— Что? — растерянно переспросил он.

— Я намерен убить вас, — хрипло повторил сэр Майкл. — Последствия мне безразличны. Думаете, я буду спокойно смотреть, как вы или ваши люди снова пытаетесь сломать мою жизнь? Боже правый, да вы хоть понимаете, с кем имеете дело?

— Вот те раз! — Шторм перестал вообще что-либо понимать.

— Вам следовало бы вести себя более осторожно, мистер Шторм. Кроме Софии, у меня никого нет, и я не позволю вам использовать ее.

— Подождите минуточку…

Сэр Майкл был неумолим.

— Я навел справки, — продолжил он. — У меня_ имеются кое-какие связи. И здесь, и в Штатах. Мне сообщат. Возможно, уже сегодня. Возможно, в течение ближайшего часа. И как только я удостоверюсь, что вы именно тот, кем я вас считаю, я пущу вам пулю в висок.

— Но послушайте…

— Нет, это вы послушайте. Я с превеликим наслаждением вышибу вам мозги, молодой человек. В память о моей жене, ради моей дочери. И последствия мне безразличны. — Сэр Майкл поднял бокал. — Серьезно советую вам: убирайтесь отсюда, пока не поздно.

Шторм растерянно развел руками. Сердце его бешено колотилось. Мысли путались. Это какое-то чудовищное недоразумение. Сэр Майкл его с кем-то спутал. Или он знает о цели его визита и говорит вполне серьезно?

— Послушайте… — начал Шторм, но осекся, заслышав приближающиеся шаги. София, еще более бледная, вошла в комнату и сразу направилась к стулу, на котором сидел Ричард Шторм. Подойдя, она положила руки ему на плечи.

— Идем со мной, Ричард, — сказала она категорическим и в то же время каким-то жалобным тоном. — Пока варится кофе, я покажу тебе поместье. Пока не начался дождь.

— София, — пробормотал он.

— Идем!

5

На Эджвер-роуд, на местном рынке, торговля шла полным ходом. Харпер Олбрайт медленно пробиралась сквозь толчею. Мостовая еще не высохла после дождя, однако небо над Лондоном уже просветлело. Люди толпились у лотков и палаток, рылись в развалах, глазели на развешанные вокруг майки-варенки, сновали по овощным рядам, останавливались у столов и прилавков с керамикой, ювелирными изделиями, антиквариатом и просто домашним скарбом. Из громкоговорителей лилась разухабистая музыка. Кричали торговцы: «Капуста! Салат! Томаты! Недорого!» Харпер теснили со всех сторон, но она упорно пробиралась вперед, вскинув голову и стуча тростью по бетонной мостовой.

Она замечала решительно все. Юнца с колечками в проколотых ушах, носу и бровях. Молодую мамашу с ребенком в одной руке и рубашкой с надписью «Благодарный покойник» — в другой. Пивную кружку в виде толстяка Джона Булля. Флажок с эмблемой футбольного клуба «Челси»…

От ее взгляда ничто не могло ускользнуть, но она понятия не имела, что ищет. Она даже не знала, зачем пришла сюда. Просто положилась на интуицию. Пока этого было достаточно.

Одно она знала наверняка — Бернард жив. Она чувствовала это. Яго не станет убивать мальчишку. Ему нужна его жизнь — его кровь. Ему нужен постоянный приток свежей крови. Но для этого необходимо подавить его волю, отравить его разум.

На это нужно время: Бернарда нельзя назвать человеком слабохарактерным. И все же ей надо спешить. Она должна отыскать его. Как можно скорее. И рассчитывать она может только на собственные силы.

От внимания Харпер не ускользнуло, с каким скепсисом смотрел на нее инспектор. Ей и прежде доводилось ловить такие взгляды. К тому же Харпер знала, что у Яго в полиции могут быть свои люди. Доверять нельзя никому. И сейчас у нее нет ни малейшей зацепки, а за помощью обратиться не к кому. Врагов у нее несть числа, а она одна.

Пришло время, когда она должна вступить в мир потустороннего.

Именно поэтому она оказалась на рынке. Чтобы почерпнуть вдохновение. Поэтому она и шарит взглядом между рядами с мануфактурой. Поэтому и вглядывается в лица.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});