Тайна Дамы в сером - Ольга Строгова

– А я думал, что это ты их позвал, – спокойно возразил немец, снова проигнорировав «морду».

Физрук мысленно досчитал до десяти. Стало только хуже – от неожиданно прозорливой мысли, что противник просто-напросто не воспринимает его всерьез.

– Мне надо переодеться, – физрук с грохотом водрузил свою сумку на стол.

Немец кивнул без малейшей злобы и вышел.

Зал разразился восторженным ревом.

Физрук, окончательно потемнев лицом, достал из сумки черные, с острыми опасными шипами футбольные бутсы.

* * *

Завхоз, сидевшая на скамейке рядом с директрисой, хмуро озирала волнующийся в предвкушении зал.

Из кабинета физрука неторопливо вышел готовый к бою иностранец, как полагается, в спортивном кимоно и босой.

– Ух ты, черный пояс! – громко восхитился кто-то сзади, среди поднявшегося шума и невнятных приветственных выкриков.

– Кто бы сомневался, – проворчала завхоз, косясь на директрису, – он же у нас супермен…

Но директриса едва ли и слышала ее. Ее глаза, так же как и глаза всех присутствующих в зале (ну, или почти всех), были прикованы к белой фигуре, выхваченной пробившимся сквозь зарешеченные окна солнцем на краю синего квадрата.

Немец стоял неподвижно, в позе естественной и свободной, слегка запрокинув голову и прикрыв веки от бившего наотмашь солнца, словно был здесь совершенно один. Но в этой его отрешенности не было ничего вызывающего, нарочитого, того, что могло бы вызвать раздражение или обиду.

Он не игнорировал собравшуюся толпу, не рисовался перед нею своей невозмутимостью, равно как и не кокетничал и не заигрывал с нею. Он просто стоял и ждал.

Шум вокруг постепенно стихал, и, когда из своего убежища выбрался физрук, его встретила уже полная тишина. Физрук в последний момент решил все же отказаться от бутс и вышел в зал таким же босым и безоружным, как и его противник. Вот только кимоно у него не было, и он явился в футбольных трусах и футболке, надеясь и веря, что старая, привычная форма принесет ему сегодня удачу.

Зал затаил дыхание. Зрелище обещало быть захватывающим.

Оба противника выглядели достойно, и никак нельзя было предположить заранее, на чьей стороне окажется преимущество.

Оба высокие, мускулистые – но немец строен и, скорее, худощав, а физрук несколько напоминает вставшего на дыбы медведя.

Общее мнение сводилось к тому, что физрук, пожалуй, посильнее будет. Но и от немца, личности вообще загадочной, а в физическом смысле и вовсе неизвестной, можно было ожидать сюрпризов; к тому же еще этот черный пояс.

Взгляды многих обращались в эти волнующие мгновения на Татьяну Эрнестовну с Ириной Львовной, признанных в школе экспертов по немцу. Те не только не выказывали ни малейшего волнения, но и посматривали на физрука с некоторой жалостью.

Для них, видевших Карла в деле, исход поединка был совершенно ясен; физрук, конечно, могуч, но до человека-горы Мансура ему далеко. А со всеми остальными их обожаемый братец справится играючи, «одной правой» (поскольку левша).

Карл поклонился физруку и принял боевую стойку.

– Кибадачи, – со вкусом прокомментировал кто-то сзади. Завхоз обернулась и наградила малолетнего знатока острым, внимательным взглядом. Знаток немедленно стушевался в свой школьный пиджачок.

Физрук между тем не поклонился и приглашения к бою не принял. Стоял, набычившись, смотрел себе под ноги и, казалось, о чем-то напряженно размышлял. Зрители, общий запас терпения которых, как известно, обратно пропорционален их количеству, тут же стали переглядываться и перешептываться.

Физрук завел руки за спину и отвернулся от противника, словно тот стал ему вовсе не нужен и неинтересен. Отступил за край ковра, нагнулся, будто высматривая что-то на полу, и неожиданно рванул ковер на себя. Немец, который, по-видимому, рассчитывал на бой по правилам, был застигнут этим нехитрым трюком врасплох. Он упал. Физрук, разогнувшись, подобно стальной пружине, прыгнул на него с места.

Противники, сцепившись, покатились по полу.

Зал взвыл. Сестры нахмурились. Аделаида Максимовна тихо охнула, когда по лицу Карла скользнула гримаса боли (физрук попал ему по ушибленным ребрам). Он, впрочем, тут же овладел собой и никаких внешних проявлений слабости или других чувств больше не позволял себе на протяжении всего боя.

Не без труда оторвал он от себя разъяренного физрука и отшвырнул в сторону. Физрук поднялся, молча, с горящими глазами, и тут же бросился снова. Но немец, спокойный и сосредоточенный, уже ждал его.

– Уракэн! – снова не утерпел кто-то сзади. Завхоз фыркнула, но оборачиваться не стала. Аделаида Максимовна вздохнула с облегчением, и сбежавшая было краска вернулась на ее щеки.

Физрук от уракэнапошатнулся, но устоял. Можно даже сказать, что это пошло ему на пользу; он стал более осторожным и осмотрительным. Просто так, по дури, больше не кидался, удары руками и ногами наносил грамотно, и стало заметно, что и он в свое время продвигался по пути карате-до.

Некоторые его удары были хороши. Например, последний, маваши-гири(тот самый, с разворотом, с помощью которого Карл избавился от назойливого метрдотеля «Пещеры»). И не вина физрука, что противника просто не оказалось в нужное время в нужном месте. Противник был слишком подвижен и с легкостью ускользал от самых, казалось бы, точно рассчитанных движений. Сам он покамест на физрука не нападал – то ли не считал нужным, то ли экономил силы.

Физрук снова заспешил, занервничал и попытался сократить дистанцию. В какой-то момент ему это удалось, и он сжал немца в своих медвежьих объятиях. Однако немец сделал какое-то сложное, неуловимое движение, и физрук, расцепив захват, рухнул на пол.

– Ну а это что было? – повернувшись к комментатору, строго спросила завхоз.

Тот лишь развел руками

Физрук лежал на полу, раскинувшись, и тяжело и часто дышал. Глаза его были закрыты.

– Все! – выдохнул кто-то сзади.

– Победа! – радостно воскликнули слева.

– Да ну, слишком быстро, – недовольно отозвались справа.

– Андрей! – сердито крикнула завхоз. – Вставай сейчас же!

Аделаида Максимовна, радостно приподнявшаяся было с места, посмотрела на нее с недоумением:

– Но зачем, Екатерина Алексеевна? Ведь и так уже все ясно…

– Эх, Аделаида Максимовна! – с горечью воскликнула завхоз. – Потому что так не должно быть, вот зачем! Андрей, конечно, придурок, но он – нашпридурок! А Карл, несмотря на все его неоспоримые достоинства, нам чужой…

Но директриса уже не слушала ее. Физрук на полу пошевелился, открыл глаза и сделал попытку встать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});