Огни в долине - Анатолий Иванович Дементьев

Васильич.

— Здравствуйте, Егор Саввич, вот хорошо, что встретил вас. Во-первых, пришлите сейчас двуколку да пусть в нее не Пегаса, а Рыжика запрягут. Поедем с Иваном Ивановичем по шахтам. Во-вторых, в среду Тарасенко приезжает, надо в Зареченск подводу отправить, встретить. Он с семьей: жена и двое детишек, ну и багаж какой-то есть.

— Вот это никак невозможно, Александр Васильич. С полным бы удовольствием, а только нельзя.

— Почему? — удивился Майский. — Что у нас лошадей не стало?

— То-то и оно, — выдохнул старший конюх, — добрых лошадей, считайте, и нет. Сами же велели лучших Виноградову отдать. Он и выбрал самых что ни на есть лучших. Пегас в парной упряжке не ходит, а один такой путь не вытянет. Да и вам он нужен.

— Я-то обойдусь два-три дня.

— Все равно, Пегаса нельзя, не вытянет. Вот если Рыжика… Нет, и Рыжика нельзя, он ведь недалеко может. Обезножил совсем. Не знаю, как и сегодня-то пойдет.

— Что же, на всем конном дворе нет пары лошадей? — директор начинал сердиться: на лбу, как тучи, собирались морщины, глаза стали жесткими. — Дожили, нечего сказать.

— Как нет, поищем, Александр Васильич, поищем.

— Поищите. В понедельник надо выехать. Хочется встретить человека, как он того заслуживает.

— Я все сделаю, — примирительно сказал Сыромолотов, — только добрых лошадей нет. Чего нет, того нет.

— Так Рыжика поскорее мне, — и директор размашисто зашагал дальше.

Егор Саввич неопределенно хмыкнул.

Объехать шахты Майский и Слепов договорились еще накануне. Иван Иванович ждал директора, сидя на лавке у конторского крыльца с двумя бригадирами с «Таежной».

— Едем, Александр Васильич?

— Поедешь тут. Того и гляди пешком станем ходить.

Слепов заметил, что директор не в духе.

— Ты чем расстроен?

— Да так, пустяки. Понимаешь, на всем конном дворе нет пары добрых лошадей, а надо съездить в Златогорск.

— Начальство вызывает?

— Никто не вызывает. По дороге все расскажу. Сейчас будет двуколка.

На крылечко, постукивая деревянной ногой, вышел Савелий. Он теперь работал счетоводом в конторе. Увидев директора, инвалид сказал:

— К телефону тебя, Александр Васильич.

— Кто? Кому я еще понадобился?

— С драги звонят. Срочно просят. Зубов будто.

Майский посмотрел на парторга.

— Ну раз срочно, хорошего не жди.

Взбежав на ступеньки крыльца, он быстро прошел длинный полутемный коридор, освещенный редкими электрическими лампочками, и завернул в бухгалтерию. Поздоровался с кассиром и бухгалтером, взял лежащую на столе телефонную трубку.

— Майский слушает.

С другого конца провода, вместе с шумом и треском, донесся тревожный незнакомый голос.

— Кто? Кто это? С драги? Ах, вы, Семен Прокопьевич. Вот теперь узнал. В чем дело? Да вы не мнитесь, у вас что, каша во рту? Говорите прямо, я в обморок не упаду. Так… С чем вас и поздравляю. Не виноваты? А вас, Семен Прокопьевич, никто еще и не обвиняет.

Кассир и бухгалтер, перестав щелкать костяшками на счетах, застыли, напряженно ловя слова директора. Тяжело упираясь на деревянную ногу, вошел Савелий и боком стал пробираться к своему месту за столом.

— Вы сами не волнуйтесь, — все громче говорил директор, сжав телефонную трубку так, что побелели пальцы. — Может, небольшое повреждение? Ну ладно, ладно, разберемся на месте. Да, сейчас выезжаем. Кто со мной? Слепов. Сле-пов. Иван Иванович. Да, да, ладно. Все.

Директор бросил телефонную трубку на рычаг. В стареньком аппарате что-то жалобно звякнуло. Но он не заметил этого, повернулся и чуть не бегом пошел к выходу. Бухгалтер, счетовод и кассир переглянулись.

— На драге неладное, — сказал маленький щуплый бухгалтер. — Это Зубов звонил.

— Пустить, наверное, не могут без Тарасенки, — добавил кассир, поблескивая очками. — Нет другого специалиста.

— Драгу еще на той недели пустили, — возразил Савелий и вытянул за шнурок кисет. — Ждали Остапа Игнатьевича, а потом решили без него попробовать.

— Вот и попробовали, — кассир придвинул стопку бумаг и положил палец на счеты. — Самоуправство-то никогда к добру не приводит.

— Им директор позволил, — опять возразил Савелий. — Если Остапа Игнатьевича нет, так и драге стоять? В копеечку влетит.

Кассир недовольно блеснул очками и промолчал. Упоминание о копеечке вернуло всех к своим делам.

У коновязи стояла двуколка. Санька по-хозяйски оправлял сбрую на Рыжике.

— Поехали, Иван Иванович, — Майский направился к двуколке.

Слепов пошел за ним. Он видел, что телефонный разговор окончательно испортил настроение директору, но решил пока ни о чем не спрашивать. Пусть успокоится, сам расскажет.

— Мне с вами ехать? — Санька Игумнов отвязал вожжи и вопросительно смотрел на Майского.

— Не надо. Лошадь накормлена?

— А как же, — Санька был рад, что не придется весь день мотаться по шахтам. — И накормлена, и напоена.

Майский подождал, пока сядет Слепов, затем сел сам и взял у Игумнова вожжи. Несколько минут ехали молча. Парторг искоса поглядывал на директора. Когда последние дома поселка скрылись за поворотом дороги, Майский намотал вожжи на левую руку и, вытащив портсигар, закурил. Слепов знал: вот теперь можно задавать вопросы.

— Рассказывай, Александр Васильич, что там стряслось.

— Авария, — не разжимая зубов, державших папиросу, ответил Майский и ловко перехватил вожжи в правую руку. Рыжик был конь строптивый, за ним все время приходилось следить. — На драге авария. Вот, Иван Иванович, бывают такие дни, когда с утра как начнется чехарда, так и пойдет крутить до вечера. Только успевай повертывайся, шишки на тебя сыплются со всех сторон. И не знаешь, откуда ждать следующую.

— А бывает и наоборот, — мягко заметил Слепов.

— Бывает… Только реже. Вот к примеру тот день, когда «Комсомолка» три самородка дала. Я его в своем календаре красным карандашом отметил.

— Давеча ты что-то насчет конного двора сказал.

— Ерунда с конями у нас. Знаешь, что на будущей неделе в среду приезжает Тарасенко? Говорил я тебе?

— Говорил.

— Остап Игнатьевич письмо прислал. Запоздал потому, что сначала заболела жена, потом сразу оба ребенка. Не мог же их оставить. Когда ребята выздоровели, он и поехал. До Златогорска поездом, а к Зареченску на чем? Вот я и говорю Сыромолотову: надо послать за драгером пароконную повозку. А он мне: нет у нас таких лошадей. Представляешь? На всем конном дворе нет пары лошадей. И что удивительно: получается, в самом деле, нет. То есть они имеются, а поехать в дальнюю дорогу нельзя. Десять лучших взял Виноградов…

— Помнится, ты сам ему велел выбрать лучших.

— Да, но я же не знал, что этим оставил прииск без хороших лошадей на случай экстренной поездки. Мог бы Сыромолотов предупредить заранее? Мог. Тогда дали бы Виноградову вьючных похуже. Говорю: отправьте Пегаса. Нельзя, в паре не ходит. Ну вот этого, Рыжика. Тоже нельзя, ноги больны, не дойдет до Златогорска.

— Да, действительно…