Хозяин тумана - Томас Барнс

Каждый вопль, каждый стон отдавался в ее мозгу калейдоскопом кроваво-красных, болотно-зеленых и черных пятен. Галлюцинирующие зеркальные образы росли, набухали и рассыпались на бесчисленное множество ломаных линий.

От криков, звучащих в ее сознании, словно сорвался камень высоко в горах и полетел по уступам в бездну, оглашая горы грохотом. Но Ратта не могла сказать, был ли это шум падения или грохот издевательского смеха Обитающего-в-Тумане.

Некоторое время звуки продолжали звенеть, а потом все внутри смолкло. Она вздрогнула и словно очнулась после долгого сна.

По-прежнему в нее упирались холодные кровавые пятна, заменявшие вампиру глаза.

Повинуясь этому жестокому взгляду, пальцы Ратты, словно сами по себе, потянулись к подолу длинной походной рубашки. Грубая ткань поползла вверх, обнажая стройное, прекрасное, точно выточенное из камня девичье тело.

Подземный тоннель обдувал ее смуглую кожу ледяным дыханием. Иннеанка не чувствовала холода, хотя стояла перед повелителем болот совершенно обнаженной. Ей казалось, что все стройное тело ее горит, полыхает странным пламенем! Изумрудный блеск играл на длинной лебединой шее, покатых плечах, казалось, он прожигал ее вогнутый девичий живот и округлые, плавные бедра.

Она ждала смерти и ни о чем не могла думать.

Только Обитающий-в-Тумане почему-то не собирался убивать Ратту. Незрячий взгляд его глаз, напоминающих окровавленные провалы, уткнулся в продолговатое родимое пятно, змеившееся зигзагом молнии в ложбинке ее полной груди.

Это родимое пятно притягивало внимание монстра. Он впивался несколько секунд в отметину невидящим взглядом, а потом сделал нечто совершенно невероятное — распахнул свой зловонный, покрытый слизью плащ, и девушка увидела, что на груди его темнеет точно такое же продолговатое родимое пятно, отчетливо похожее по форме на зигзаг молнии.

Зловещая воля чудовища проникала в сознание девушки и просачивалась внутрь нее. Но его леденящая воля не уничтожала иннеанку, а, напротив, как будто даже ласкала.

Воля злобного существа расползалась по всем закоулкам сознания Зеленоглазой, но не губила ее, а как будто собиралась там надолго угнездиться…

* * *

Воспоминания о прежней жизни вспыхнули в памяти Обитающего-в-Тумане, как зигзагообразные удары молнии. Они хлестали по сознанию повелителя болот причудливой сетью серебристых линий, и их паутина сплеталась в один портрет, — перед его внутренним взором все время возникало женское лицо, обрамленное густыми косами…

Поток тягучего болотного воздуха точно подхватил комок его сознания вверх.

Течение воздуха за несколько мгновений вознесло его над островом, заваленного человеческими костями и черепами.

Внезапно послышался некий загадочный глухой стук. Затем раздались голоса, повторенные многократно, — о, они напоминали крики людей, мучимых невыносимой болью, но доносились тихо и протяжно, как заунывный вой.

Перед взором властителя Пайлуда из входа в подземное логово с каждым мгновением возникали призраки людей, замученных им за последние годы. Тени жертв вырывались из темницы густым потоком и выглядели особенно ужасно, словно тлен продолжал постоянно разрушать их даже после кошмарной гибели.

Остров продолжал наполняться все новыми тенями. Здесь появлялись невинные грудные дети и седовласые старики, залитые кровью воины, пытавшиеся все-таки дать отпор повелителю Пайлуда, и молодые красавицы, так и не дождавшиеся любви, — все они надвигались на вампира, и окружали его.

Призраки сжимались тесным кольцом. В груди каждого зияла жуткая глубокая рана, у каждого не было сердца.

Но через миг круг разомкнулся, призраки плавно разошлись, и в конце образовавшегося коридора показался женский силуэт.

Молодую обнаженную девушку трудно было назвать призраком.

В лунном свете фосфоресцирующе сверкали ее зеленые глаза, развевались густые волосы, заплетенные в бесчисленные косички. И, главное, на ее груди не было той глубокой раны, которую можно было заметить у всех остальных, а на груди виднелось продолговатое родимое пятно, змеившееся зигзагом молнии…

Ошеломляющей силы гром оглушил того, кто именовался Обитающим-в-Тумане. Яркая молния зигзагом прорезала темное небо.

Повелитель болот почувствовал, как невидимые персты разворачивают его сознание, словно свиток, и всевидящее око Дома разбирает начертанные на этом свитке письмена.

Вся его прошлая жизнь снова вспыхнула, как язык пламени, и взвилась вверх, чтобы в очередной раз изменить свои очертания.

Языки пламени словно лизали его со всех сторон. Обитающий-в-Тумане корчился и извивался от внезапно нахлынувших воспоминания, но из сполохов и искр, как со дна глубокого колодца, на него пристально смотрели бездонные зеленые глаза Далилы.

Он не мог бы никогда себе представить, что где-то в мире появилась его дочь, и эта дочь теперь стояла рядом с ним на скользких плитах Небоскреба, ушедшего под толщу зловонного болота…

Прежняя, одинокая жизнь закончилась, и он понял, что не сможет обитать вместе с дочерью здесь, в недрах Небоскреба.

На рассвете из тумана выплыла черная лодка. Но теперь в ней виднелся не только силуэт Обитающего-в-Тумане. Рядом с ним сидела и Зеленоглазая Ратта.

Повелитель болот проник в ее сознание до такой степени, что девушка не умерла от страха, и подчинялась, послушно воспринимая каждый его телепатический приказ.

— Куда мы плывем… — едва шевеля посиневшими губами спросила он.

В ответ раздалось что-то вроде скрежета. Рот, окаймленный чем-то вроде пиявок, почти не двигался, но девушка разобрала одно слово:

— Ниана… Ниана…

* * *

…Утреннее солнце с трудом пробилось сквозь плотную молочную пелену к бескрайним топям Пайлуда. Слабые лучи едва заметно высветили в белесом тумане лагерь дождевых охотников. Из мглы постепенно появлялись походные шатры, большое кострище, наполненное углем и фигуры крепко спящих иннейцев, беспорядочно валявшихся недалеко от реки.

Дождевые охотники, окутанные плотной влажной пеленой, один за другим просыпались, и мучительные гримасы возникали на их смуглых мужественных лицах.

Каждый из них очнулся в ужасном настроении. Голова с трудом поднималась, веки тяжело открывались после долгого сна. Все проснувшиеся иннейцы обводили мутными взглядами вокруг себя, пытаясь хоть что-то понять.

Каждый из них с изумлением обнаруживал, что все племя, вымазанное в грязи, беспорядочно валяется под открытым небом. Отважные охотники, содрогаясь от холода, лежали прямо на сырой земле, рядом со своими походными шатрами на берегу безымянной болотной речушки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});