Берк. Оборотни сторожевых крепостей - Ли Литвиненко

из награбленного. Не зря гномы кричат о потерях.

Когда руки гоблина освободили, он что-то благодарно забормотал, продолжая стоять на коленях, потом принялся кланяться, отвешивать поклоны всем: стражникам, втащившим его на помост, собравшимся внизу, командирам, стоявшим перед ним. Это смотрелось неестественно, нелепо и смешно, словно перед ними выступал нанятый лицедей, а не грозный враг. По залу прокатилась волна смеха.

— Вот она — гроза Широких земель! — с хохотом выкрикнул кто-то.

— Великая орда! — с издевкой подхватили другие.

Продолжая кланяться, гоблин определил для себя, кто тут самый главный и пополз к ногам Рэдариэла.

— Все скажу, все… — Шептал он как полоумный, все еще низко наклонясь и сложив руки как для молитвы.

Все вокруг непринужденно улыбались, продолжая веселиться.

Гоблин вскинулся неожиданно. Так резко, что никто не успел его остановить. Мгновение — и в эльфа полетело что-то блестящее. Расслабленный Рэдариэл, бдительность которого убаюкало гоблинское представление, увернуться не успел. Клинок воткнулся эльфу в левую сторону торса. Там, где билось сердце. В место, куда и целил гоблин.

На помосте все смешалось.

— Не убивайте его! — орал оборотень, оттаскивая охрану от гоблина. — Он нам еще пригодится!

— Держи! Снимите это! — С гоблина стаскивали остатки лат и нагрудник, под которым он ухитрился спрятать кинжал.

— Все в порядке, — успокаивал всех Рэдариэл.

Он выдернул кинжал и снял камзол. Под ним засверкала серебряная кольчуга, явно зачарованная, потому что обычная не остановила бы такого меткого броска. Она и спасла эльфу жизнь. Клинок даже кожу не оцарапал, застрял в тесном плетении металлической чешуи.

— Вот тебе и посмеялись, — прошептал озадаченно Войсат, глядя, как вяжут ушлого гоблина. — Уел горный, сумел. Удивил даже меня.

Но Гелиодор не слышал его слов, хотя и стоял рядом. Он смотрел на кинжал, который вертел в руках Рэдариэл. Растолкав сгрудившихся у ступеней, Гелиодор взбежал на помост. В упор уставился на клинок. Не свою семейную реликвию, которую забыл у Бёрк. Ошибки быть не могло. Красный камень, словно радуясь встрече с хозяином, приветливо блеснул.

Как в трансе, Гел протянул руку и схватил лезвие. Сжал побелевшими пальцами так, что, казалось, сейчас закапает кровь, и потянул к себе. Видимо, на лице Гелиодора было написано что-то такое, что эльф не стал противиться и отпустил оружие из рук.

Оборотень развернулся, сделал несколько шагов и вплотную приблизился к связанному гоблину, трепыхавшемуся на полу. Сунул кинжал ему в морду, едва не проткнув его нос. Медленно и четко спросил:

— Где. Ты. Взял. ЭТО?

От тихого рокотавшего голоса оборотня у рядом стоящих по спинам пробежал холодок. Глаза Гелиодора недобро сияли золотом. Они проникали, казалось, в самую душу гоблина.

Вокруг воцарилась гробовая тишина.

— У девчонки. — На разбитых губах гоблина заиграла улыбка. Он узнал Гелиодора. Нос уловил знакомый запах. Ты посмотри, как повернулась судьба! Вот так встреча! — Маленькая белокурая дрянь с глазами синими, как вода. — Улыбка горного растянулась шире.

Гелиодор смотрел на довольную рожу гоблина, и по нему прошла волна ужаса. Впервые в жизни оборотня парализовал страх. Неужели мерзавец не врет? Он встретил Бёрк? Где? На хуторе? Орда вонючих гоблинов добрались до гномьего хутора? Но как? Он ведь находится совсем в другой стороне? И что сделали с беззащитной орчанкой эти пещерные выродки?

Оборотень смотрел и не мог заставить себя задать ни одного вопроса из роящихся сейчас в голове. Или просто боялся услышать ответы?

А остроухий это понимал. Наслаждался его болью и пил ее как воду из живительного источника.

В зале воцарилась тишина. Никто не понимал, что происходит.

— Я убил ее, — продолжил гоблин после паузы. Лицо оборотня исказила вспышка боли. — Разрезал ее горло от уха до уха. — Глаза горного радостно засияли. Он упивался моментом. Да, двуликий, страдай. Месть свершилась.

Из горла Гелиодора вырвалось рычание. Лицо оборотня уже менялось, превращаясь в волчью морду. Зрачки так расширились, что глаза из желтых стали почти черными. Быстро, не задавая других вопросов и не говоря больше ни слова, Гелиодор схватил горного за голову и приподнял. Пальцы оборотня уже вытянулись, увеличились, на половину став звериными. Гелиодор сжал ладонь от чего острые ногти впились в морду врага. Тот заверещал дурным голосом, но продолжал улыбаться даже через боль. А оборотень все давил и давил. Медленно. Крик усилился, а через миг голова гоблина лопнула, как спелый арбуз. Между пальцами оборотня потекли кровь и куски мозга.

Вокруг заговорили. Гелиодора трясли, что-то спрашивали — он не слышал, не соображал. Его голову словно сунули в огромный колокол и ударили по нему. Гелиодор был совершенно оглушён новостью о смерти Бёрк. Смог только машинально сунуть кинжал под латы и перекинулся в волка.

Гелиодор несся по залам и коридорам древнего замка, сбивая с ног, попавшихся ему на пути. До хутора гномов пришлось бы добираться около недели, но сходящий с ума от горя оборотень добрался в два раза быстрее. Он останавливался только попить воды и снова бежал, не замечал времени, не чувствуя усталости.

Цели он достиг, когда уже опускались сумерки. Припадая от усталости на дрожащие лапы, зверь застыл на краю пепелища, оставшегося на месте хутора. Какие-то дома сгорели не до конца и торчали огрызками прошлой жизни. Оттепель размазала по снегу черную грязь.

Волк стоял, не решаясь сделать шаг на испоганенную землю. Всю дорогу его не покидала надежда, что горный солгал, и хутор стоит на месте. Нетронутый. Теплый и чистый — такой, каким оборотень его покинул. А клинок, брошенный гоблином… просто похож, подделка. Он никогда не принадлежал ему. Подделка. Но при мысли остановится, перекинутся и рассмотреть оружие повнимательней… Нет. Надежда жила, питала всю дорогу сюда.

А сейчас она умирала. С каждым шагом, сделанным Гелиодором по мертвому хутору.

Ступая по выжженой земле уже ногами человека, Гел шел по тому, что еще несколько дней назад было шумным постоялым двором. Здесь кипела жизнь. Вот знакомая дорожка, заросли… А вот и место ее дома. Но его больше нет. Только куча грязного пепла осталась.

Колени размякли и подогнулись, Гелиодор оседл на землю. Зачерпнул грязь, сдавил ее до хруста и разжал пальцы. Промёрзшие угли рассыпались, испачкав кожу. Он взял ещё. С остервенением бросил. Принялся разгребать обеими руками, словно пытался найти что-то утраченное.

Среди углей, мелькнул лоскут. Гел отряхнул руки и поднял его. Кусочек тряпицы был обожжена по краям и пропитан засохшей кровью. Это нестрашно — тут ведь все пропитано кровью, мало ли чья она. Но… на клочке были видны вышитые листья. Зеленые листья дуба. Такие знакомые…

Гелиодор приложил к лицу ткань и