Петербургские женщины XVIII века - Елена Первушина

Бездействие, принужденное состояние, в котором держат члены ребенка, только стесняет обращение крови и соков, мешает ребенку крепнуть и расти и уродует его телосложение. В местностях, где не принимают этих сумасбродных предосторожностей, люди все рослы, сильны, хорошо сложены. Страны, где закутывают детей в пеленки, кишат горбатыми, хромыми, косолапыми, кривоногими, рахитиками, людьми, изуродованными на все лады. Из боязни, чтобы тело не обезобразилось от свободных движений, спешат обезобразить его укладыванием в тиски. Ребенка охотно сделали бы паралитиком, чтобы помешать ему стать уродливым. Столь жестокое принуждение может ли остаться без влияния на нрав и темперамент детей? Их первое чувство — чувство боли и муки: все движения, в которых они имеют потребность, встречают одно препятствие; будучи более несчастными, чем преступник в оковах, они делают тщетные усилия, раздражаются, кричат. Вы говорите, что первые звуки, ими издаваемые, — это плач? Охотно верю: вы досаждаете им с самого рождения; первыми дарами, которые они получают от вас, бывают цепи; первыми приемами обращения с ними оказываются мучения. Если они ничего не имеют свободным, кроме голоса, как же не пользоваться им для жалоб? Они кричат от страдания, которое вы им причиняете; если бы вас так спутали, вы кричали бы громче их».

Локк (правда, имея в виду детей более старшего возраста) писал: «Джентльмены должны закалять своих детей так же, как это делают честные фермеры и зажиточные иомены… Но если в отношении мороза или снега приходится делать уступку матери из-за того, что она боится вреда, а отцу из-за того, что он боится осуждения, то пусть, по крайней мере, зимнее платье мальчика не будет слишком теплым. И вы должны, между прочим, помнить, что если природа так хорошо прикрыла его голову волосами и настолько укрепила их за первые год-два его жизни, что он в состоянии почти целый день бегать с раскрытой головой, то лучше всего и на ночь оставлять его голову неприкрытой; ведь ничто так не предрасполагает к головным болям, к простуде, катарам, кашлю и разным другим заболеваниям, как привычка держать голову в тепле…

Я советовал бы также обмывать ему ежедневно ноги холодной водой, а обувь делать настолько тонкой, чтобы она промокала и пропускала воду, когда ему случится ступать в нее. Боюсь, что против меня ополчатся матери и служанки. Первые найдут, что это слишком грязно, а вторые, вероятно, решат, что им придется слишком много трудиться над чисткой его чулок. Но ведь поистине здоровье дороже (во много раз дороже) всех этих соображений. Всякий, кто подумает о том, как вредно и опасно промачивать ноги нежно воспитанным молодым людям, пожалеет, что он не ходил босиком, подобно детям бедных родителей, которые благодаря этому в силу привычки настолько легко переносят сырость ног, что не больше от нее простужаются и не больше терпят вреда, чем от сырости рук. И что, спрошу я вас, если не привычка, создает для других людей такую большую разницу между руками и ногами? Я не сомневаюсь, что если бы человек привыкал с детства ходить всегда босиком, а руки держать закутанными в теплые митенки с надетыми поверх их „ручными башмаками“, как называются перчатки у голландцев, то промачивать руки было бы для него столь же опасным, как опасно теперь для весьма многих людей промачивать ноги. Для предотвращения этой опасности нужно обувь мальчиков делать так, чтобы она пропускала воду, а также ежедневно мыть им ноги в холодной воде. Это можно рекомендовать и по соображениям чистоты; но здесь я имею в виду интересы здоровья и поэтому не приурочиваю мытье ног к точно определенному времени дня. Мне известен случай, когда это делалось с хорошим результатом каждый вечер, всю зиму без перерывов, причем употреблялась самая холодная вода. Ребенок обмывал свои ноги по колено водой, которая была покрыта толстой пленкой льда, хотя он был в столь малом возрасте, что не был еще способен сам растирать и вытирать себе ноги; а начали его приучать к этому, когда он был совсем мал и очень нежен. Важна сама цель — закаливание этих частей тела путем частого и вошедшего в привычку обмывания холодной водой и предупреждение таким способом того вреда, который причиняется людям, иначе воспитанным, когда они случайно промачивают ноги; поэтому выбор времени — дня или вечера — можно, мне думается, предоставить благоразумию и удобству родителей. Время, по моему мнению, безразлично, лишь бы успешно осуществлять самый прием: обретенные в результате этого здоровье и закалка стоят и более дорогой цены. К тому же указанный прием предохраняет и от мозолей, что для некоторых явится очень ценным вознаграждением. Только начинайте это делать весною, с тепловатой водой, и переходя постепенно ко все более холодной, пока через несколько дней не перейдете к совершенно холодной; затем уже продолжайте так и зимой, и летом. Здесь, как и в других случаях отступлений от обычного образа жизни, необходимо следить за тем, чтобы перемена достигалась мягкими и нечувствительными переходами: таким путем мы можем приучить свое тело ко всему, не испытывая страданий и не подвергая себя опасности».

Статьи о гигиене и вскармливании детей, о некоторых детских болезнях печатались в общей периодической печати. Так, например, только в журнале «Экономический магазин», издаваемом А. Т. Болотовым в 1780–1789 гг., было напечатано 26 подобных статей. Часто работы по охране здоровья детей появлялись на страницах «Санкт-Петербургского еженедельного сочинения». В первом русском медицинском журнале «Санкт-Петербургские врачебные ведомости», предназначавшемся для врачей и одновременно для широкой публики, в восьми номерах (№№ 18–26, 1793 г.) напечатали обширную статью профессора Ф. Удена по диететике и гигиене детей раннего возраста «О первых естественных приключениях новорожденного человека».

Медики посвящали гигиене и воспитанию детей речи, произносимые на различных торжественных собраниях. Из них наиболее известны речи С. Г. Зыбелина «Слово о правильном воспитании с младенчества в рассуждении тела; служащем к размножению в обществе народа» (1775 г.), «Слово о способе, как предупредить можно немаловажную между прочими медленного умножения народа причину, состоящую в неприличной пище, даваемой младенцам в первые месяцы их жизни» (1780 г.) и А. И. Данилевского «Слово о необходимых средствах к подкреплению слабого младенческого возраста для размножения в отечестве нашем народа» (1814 г.). Известный русский педагог, издатель первого журнала для детского чтения Н. И. Новиков писал: «Оно (пеленание) имеет даже влияние на нрав детский, ибо первое чувствование младенца от чувствования болезни и муки: препятствие всем его движениям посевает в нем семена гнева», а Н. М. Максимович-Амбодик посвятил пеленания целый трактат: «Искусство запеленывания» (СПб., 1784–1786 гг.).

Большое внимание уделялось сну детей. Основным положением было, что грудные дети должны спать как можно больше. С. Г. Зыбелин рекомендовал: «Продолжение сна лучше отдавать младенцу на волю… Напротив же сего никогда не должно его насильно принуждать ко сну, особливо лекарствами». Этот совет С. Г. Зыбелина был очень важен в то время, когда часто давали младенцу для засыпания алкоголь, настой мака или настойку опия.

В России ярой сторонницей «воспитания по-Руссо» стала Екатерина II. Когда у нее родился первый внук, цесаревич Александр Павлович, она решительно забрала ребенка у его родителей и стала воспитывать сама.

«Только что он появился на свет, я взяла его на руки и, когда он был выкупан, перенесла его в другую комнату, где положила его на большую подушку; его завернули в ночное покрывало, и я позволила не иначе запеленать его, как по способу, который можно видеть на прилагаемой кукле. Потом его положили в корзину, где теперь лежит кукла, чтобы приставленным к нему женщинам не вздумалось качать его; эту корзину поставили на диване за ширмами», — писала она шведскому королю Густаву III.

Температура в комнате, где находился Александр, не превышала 15 градусов. Строго-настрого запрещалось пеленать ребенка и надевать на него чулки. Он спал на кожаном матрасе. Взрослые не должны понижать голоса, находясь в комнате, которая к тому же была обращена окнами к Адмиралтейству, чтобы заранее приучить ухо младенца к пушечным выстрелам (впоследствии, правда, император жаловался на глухоту). Купали его ежедневно — сначала в тепловатой, потом и в холодной воде; летом, в жару, — по два-три раза. Младенец много гулял и спал на воздухе. Его одежда состояли из короткой рубашонки, шерстяного вязанного корсетика и шерстяной или шелковой юбочки для прогулок. «Он ничего не знает о простудах; полный, свежий и веселый, любит прыгать, и почти никогда не кричит», — писала Екатерина.

* * *

После повитухи следующее важное лицо в жизни будущего дворянина или дворянки — кормилица. Ее могли нанять по объявлению (в таком случае очень важны были рекомендации, свидетельствующие, что женщина здорова, благонравна и не склонна к употреблению алкоголя), более дешевый вариант — кормилица, взятая из крепостных. При этом собственный ребенок женщины часто оставался с ее родными и лишался грудного молока, что резко уменьшало его шансы на выживание. Именно такая женщина изображена на картине Венецианова «Кормилица с ребенком». Картина К. Б. Венига «Кормилица навещает своего больного ребенка», написанная в 1860-х годах, говорит о том, что практика разлучения кормилицы и ее родного ребенка продолжалась и во второй половине XIX века.