Златокудрая Эльза. Грабители золота. Две женщины - Евгения Марлит

Итак, конец путешествия был для семьи Ивенсов более счастливым, чем начало. Молодые девушки были без ума от Бижу. Как и предвидел доктор, сирота была игрушкой, с которой носились, словно с церковной ракой.

Мелида вышила ей подушечку из двойного розового шелка, затем из куска тика соорудили гамачок и повесили его в каюте, где жили три женщины.

Однажды ночью ребенок заболел, его покровительницы впали в лихорадочное беспокойство и изнурили бы девочку своими заботами, если бы доктор не прибег к своему авторитету.

Малютке исполнилось два месяца, каждая из трех женщин добивалась ее предпочтения. Бижу так привыкла к нежной музыке их голосов, что когда одна из них говорила, ребенок поворачивал головку. Его неуверенный, неопределенный взгляд, казалось, хотел остановиться на ком–нибудь из них с выражением нежности, какую обычно должна вызывать мать и которая составляет одну из прелестей детства.

Конец путешествия близился. Доктор был почти огорчен. Принужденный надеяться на счастье – не для себя, а для своих дочерей, – он не отличал мечты от действительности. Он жил иллюзиями. Он знал, что, сойдя на землю, снова столкнется с трудностями жизни и опасался, что мечта его развеется.

Наступил знаменательный день. Они приближались к порту; можно было видеть издалека, как блестит, словно луч солнца, свет маяка на берегу. Каждый приготовился покинуть судно с радостью, непонятной для тех, кто не совершал длительного путешествия.

На борт поднялся лоцман. Берега Австралии четко вырисовывались, зеленые, как надежда. Все глаза были обращены в ту сторону. Горести и неприятности были забыты. Доктор поддался чувству общего удовлетворения. Он с жаром обнял жену и детей и, когда он спустился в лодку, которая должна была отвезти людей в город, на сердце у него было легко, как у человека, достигнувшего желанной цели.

Чтобы не затруднять жену и детей блужданием по городу и наведением справок, он решил оставить семью на борту, а сам отправился знакомиться с Мельбурном.

2

Разочарование. История одного кольца

Вход в Порт–Филипп был великолепен. Перед главами развернулся величественный вид, который обещал больше, чем мог дать, так как город Мельбурн был плохо расположен.

Когда лодка коснулась земли, толпа носильщиков устремилась к пассажирам, чтобы насильно помочь им перенести багаж, который у них был.

Доктор не захватил с собой ничего, кроме сумки с необходимыми вещами на тот случай, если ему придется заночевать в городе.

Когда он подошел к двери гостиницы, то спросил молодого парня, который нес его сумку, сколько он ему должен.

– Фунт, – ответил нахально носильщик, как человек, уверенный в своем праве.

Бедный Ивенс был сражен. Для богатого туриста подобное требование не было бы неприятностью, но для эмигранта, которым был доктор, это были весьма пугающие симптомы. Не значит ли это, что он явился в мир, где для него нет места и где скромные денежные средства тают за короткий срок.

Он философски взял свою сумку, решив впредь нести ее самому.

Не осмеливаясь войти в гостиницу, к двери которой его привели, ибо она имела пышный вид, он отправился на поиски скромного трактира.

Проходя по улицам, он читал почти на всех дверях: «доктор», «хирург», «дантист», «ветеринар», «ночной доктор»…

– Вот как! – подумал он, останавливаясь, – должно быть, здесь больше врачей, чем больных. Я хотел бы посмотреть дипломы всех этих людей.

После того, как он несколько раз прошел по городу, позыв в желудке побудил его искать ресторан. Доктор увидел лавку, которая издали имела вид кабинета Истории естественных наук – почти всю витрину занимали существа, походившие на обезьян. На двери большими буквами было написано: «СУП ИЗ КЕНГУРУ».

– Ну, – сказал себе доктор, – по–видимому, это местная кухня. Она должна быть менее дорогой.

Ему пришлось съесть отвратительный суп. Затем, чтобы забыть его вкус и дополнить свой обед, он попросил подать омлет.

– Как вы предпочитаете: омлет по–благородному или с пивом? – спросил гарсон.

– Что вы называете омлетом по–благородному?

– Это очень простое блюдо, сэр. Мы берем полбутылки водки, шкалик воды и подсыпаем сахар. Это прекрасно согревает желудок.

– Премного обязан, для моей головы это будет чересчур горячо. Подайте лучше пива.

Жизнь путешественников имеет странную особенность: несмотря на скромную еду, доктор почувствовал себя бодрым. Он попросил счет.

– Счет, сэр? У нас его нет. Бумага очень дорога. С вас следует 37 шиллингов.

Ивенс посмотрел на него ошеломленными глазами.

– Тридцать семь шиллингов! – повторил он.

– Да, сэр: суп из кенгуру, пиво, хлеб – тридцать семь, не считая чаевых.

Доктор молча расплатился.

Выйдя из харчевни, он вновь начал бродить по улицам в поисках жилья. Все в Мельбурне действовало ему на нервы, как вещи, так и люди. В ту пору Мельбурн представлял собой не столько город, сколько склад. Повсюду магазины, решетки, ничего располагающего, ничего интимного. Здесь все производило впечатление натянутости, резкости, словно в первом толчке рождающегося общества. На каждом шагу соседствовали богатство и нищета.

Напрасно доктор искал доску объявлений. В это время был такой наплыв, что не было незанятых домов. Он встретил во всем городе только две конторы, сдающие внаем. Конторами назывались маленькие кабинеты, которые служили для заключения сделок. В тесном помещении едва помещались стол и два стула.

Он спросил о цене скорее из любопытства, чем в надежде устроить свою семью.

– Пятнадцать фунтов в неделю, сэр, – ответила ему женщина, сдающая внаем. – Это очень дешево, мы сдаем квартиры и за 25 фунтов.

– Боже мой! А сколько же надо платить за целый дом?

– Мы сдаем его за 400 фунтов в месяц.

Дело оборачивалось трагедией. Напускная веселость, которая поддерживала доктора, через несколько минут начала уступать место настоящему страху – он уже видел своих жену и дочерей в нищете и отчаянии. Впрочем, англичане плохо умеют бороться с денежными затруднениями, а Ивенс, скромность и честность которого всегда являлись препятствиями в жизни, был вследствие этого большим англичанином, чем многие его соотечественники.

Он вышел, пятясь, оставив даму, с которой разговаривал, в совершенном изумлении от его внезапного ухода.

Ивенс нуждался в том, чтобы отыскать на улице какое–нибудь место, за которое, по крайней мере, не нужно было платить золотом и поразмыслить над своим положением, которое становилось все более критическим. С какой горечью он сокрушался о пагубном решении уехать, чтобы искать свое счастье так далеко.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});