Заводная и другие (сборник) - Паоло Бачигалупи

Джайди проезжает мимо торговки и, хотя очень спешит, покупает банан. Новый сорт, из министерского отдела срочных разработок: скороспелый, стойкий к клещам-макмакам, чьи яйца заражают цветы быстрее, чем те успеют раскрыться. Ведя велосипед за руль, он жадно проглатывает банан и, думая, что неплохо бы нормально перекусить, оставляет шкурку возле дождевого дерева.

Все живое производит отходы. Жизнь — вообще сплошные затраты, риск и вечный вопрос, куда девать мусор, поэтому министерство оказалось в самом ее центре. Оно постоянно следит, правильно ли и насколько безопасно простые люди выбрасывают ненужное, а еще разбирается с жадными и недальновидными — с теми, кто хочет быстрой наживы, пусть даже ценой чьей-то жизни.

Символ министерства природы — глаз черепахи, который означает прозорливость, понимание того, что быстро и дешево не бывает и что у всего есть скрытая цена. Остальные зовут их министерством черепах? Пусть. Чаочжоуские китайцы обзывают черепашьими яйцами за то, что не дают выпускать столько пружинных мотороллеров, сколько хочется? Пусть. Фаранги шутят над черепахами за медлительность? Пускай шутят. Королевство выжило благодаря министерству, и Джайди благоговеет перед его былыми победами.

Но когда у ворот он слезает с велосипеда, какой-то человек бросает сердитый взгляд, а незнакомая женщина отступает. Даже тут, а может, и внутри здания, люди, которых он защищает, сторонятся его.

Хмурясь, Джайди проходит мимо охраны.

Жизнь в министерстве бурлит по-прежнему, но совсем не так, как в первые годы. На стенах грибок и трещины от прорастающих лиан, к ним привалилось дерево бо — гниющий символ поражения. Оно лежит так уже десять лет, и его никто не замечает, как и остальные признаки умирания. Здесь царит атмосфера разрухи, джунгли пытаются захватить свои прежние земли. Если не убрать лианы, министерство скоро в них утонет. Раньше все было иначе: кители считались героями, люди вставали перед ними на колени и, словно перед монахами, трижды делали кхраб до земли, а белые формы внушали уважение и восхищение. Теперь же, когда Джайди проходит мимо, люди вздрагивают. Вздрагивают и убегают.

«Я для них — хулиган», — с грустью думает Джайди.

Всего лишь хулиган, шагающий среди буйволов, который как ни старается вести стадо лаской, всякий раз прибегает к кнуту, к страху. Все министерство такое — по крайней мере те, кто осознает опасность, те, кто верит в то, что должны беречь ярко-белую линию, ограждающую от беды.

«Хулиган».

Вздохнув, он ставит велосипед перед административным зданием: тому отчаянно необходима побелка, но на нее не хватает денег. Джайди размышляет: министерство пришло в упадок оттого, что переоценило свои возможности, или из-за невероятных успехов? Люди совсем потеряли страх перед внешним миром. Торговле каждый год увеличивают бюджет, а им, «природе», урезают.

Он устраивается возле генеральского кабинета. Проходящие мимо белые кители старательно не обращают на него внимания. Джайди ожидает приема у самого Прачи и даже чувствует некоторую гордость: нечасто его вызывают к высокому начальству. В кои-то веки он совершил настоящий поступок.

Нерешительно подходит молодой человек. Кланяется.

— Кун Джайди?..

Тот кивает, и на лице юноши возникает счастливая улыбка. Он коротко острижен, брови едва проступают — недавно из монастыря.

— Кун, как я рад, что это вы! — Новобранец робко протягивает карточку, расписанную в старосукхотайском стиле. На ней поединок: молодой боец с окровавленным лицом сбивает противника на ринг. Черты прорисованы схематично, но Джайди с радостью узнает рисунок.

— Где взял?

— Я был там, кун. Тогда, в деревне. Еще во-от таким… — Показывает себе по пояс и смущенно смеется. — А то и меньше. Посмотрел тогда и захотел стать таким же. Дитхакар вас мощно сбил — кровь кругом, думал, уже не встанете. Думал, не сладите — он крупнее, вон какие мышцы… — Юноша замолкает.

— Помню. Хороший был бой.

— О да, кун, потрясающий! Я решил — тоже стану бойцом.

— Похоже, не стал.

Тот смущенно трет ежик своих волос.

— Ну да… Жесткое это дело, оказалось… но… Подпишете? Вот, карточку. Отцу подарю — он любит про ваши бои рассказывать.

— Дитхакар, помнится, не самый хитрый соперник. Но сильный, конечно. Все бы поединки были такие понятные.

Тут его обрывают.

— Капитан Джайди. Вы закончили встречу с поклонниками?

Юноша торопливо делает ваи и исчезает. Джайди глядит ему вслед и думает, что еще не вся молодежь потеряна. Может… Он оборачивается к генералу.

— Да просто мальчишка подошел.

Прача смотрит на Джайди строго, и тот, ухмыльнувшись, прибавляет:

— Не виноват я, что был хорошим бойцом. Министерство же меня тогда и спонсировало. Надо думать, заработали неплохие деньги и благодаря мне завербовали немало ребят, кун генерал, сэр.

— Брось ты мне «генералить». Сто лет уж друг друга знаем. Заходи.

— Есть, сэр.

Прача делает недовольную мину и показывает на кабинет:

— Марш!

Генерал закрывает дверь и идет к своему месту за большим рабочим столом красного дерева. Под потолком большого кабинета гоняют воздух механические вентиляторы. Ставни приоткрыты так, что пропускают свет, но не прямые лучи. В щели видны запущенные деревья. На стене — картины и фотографии. На одной — министерские кадеты, выпускной курс Прачи. Рядом — Чайанучит, создатель современного министерства. На третьей — ее королевское величество Дитя-королева на троне — такая крохотная и до жути беззащитная. В углу — небольшой алтарь в честь Будды, Пхра Канета и Себа Накхасатхиена, заставленный палочками благовоний и бархатцами.

Джайди делает ваи в сторону алтаря и садится на ротанговый стул ровно напротив Прачи.

— Откуда выпускное фото?

— Что? — оглядывается генерал. — А, это. Какие же мы были молодые! Нашел у матери в вещах. Надо же — столько лет прятала в шкафу. Такая сентиментальная — никогда бы не подумал.

— Приятно посмотреть на этот снимок.

— На якорных площадках ты зашел слишком далеко.

На столе в потоках воздуха от вентиляторов шелестят страницами разбросанные газеты: «Тай Рат», «Ком Чад Лык», «Пхучаткан Рай Ван». На первых полосах многих портрет Джайди.

— Пресса считает иначе.

Прача хмурит брови и спихивает газеты в корзину на переработку.

— Еще бы им не любить героев — так тираж больше. Не верь тем, кто называет тебя тигром за борьбу с фарангами. В фарангах наше будущее.

— Он бы с тобой не согласился. — Джайди кивает на портрет Чайанучита, который висит под фотографией королевы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});