Крапленые карты - Игорь Лахов

— флегматично ответил он по “Ведуну”.

— Что там в “Племени”?

— А что ты хочешь услышать?

— Состояние готовности, титька тараканья!

— Всё хорошо. Только бойцы хотят перед отправкой попрощаться с семьями. Я запретил. У нас военное положение.

— Отменить запрет. Дай час на личные свидания.

— Хотите… хочешь поддержать моральный дух? Это нецелесообразно в режиме цейтнота.

— Потеряем час, но по-человечески такое сделать необходимо. Или ты боишься, что за женские юбки парни попрячутся?

— Понял. Проверка на стойкость.

— Да! Важная проверка! — соврал я, не став переубеждать продуманного франка, ещё не до конца понявшего психологию своей новой страны.

Очередной звонок.

— Даша, душа моя. Где и когда нужно быть на интервью?

— Рада говорит, что сама с тобой свяжется.

— Ты с ней?

— Ага.

— Выведи на общую линию.

— Привет, мамуля! Дарья мне в жёны подходит?

— В жёны не доросла, но расхваливать сможет получше любой любовницы, — в том же духе ответила Рада. — Через два часа наметили твоё интервью в “ Княжеском вестнике”, потом в “Новгородских сплетнях” появись со Златой. Вопросы ещё составляем. Скину почтой. Вечером открытый торжественный приём в представительстве Луганских. Будем отправлять вас на войну по всем каналам. Вид иметь бравый и парадный.

— Мне нужно дополнительно что-то личное от Родов Луганских и Тулиных, — вмешалась Дарья. — Дружеский разговор в лоне семьи. Рада говорит, что это перебор, но я знаю своих подписчиков лучше.

— Я бы не хотела такой сладкой патоки, — возразила жена Бориса. — Решат, что князь слишком мягкотелый.

— Злата! — повернулся я к стоящей рядом боярышне. — Со своими папой и матерями дашь домашнее интервью?

— Дам. Уговорю семью. Человеческие лица не помешают среди официальщины.

— Значит, я еду в “Княжеские вести”, а ты одновременно со мной из дома рассказываешь о личной жизни. Возражения у кого-то есть?

— Нет! — хором ответили Дарья и матушка.

Закончив срочные разговоры, устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Чувствую, как начинаю проваливаться в сон.

— Ратибор, — тихо сказала Злата. — А если у нас не получится? Пока всё было лишь в далёких планах, то казалось, что это всего лишь игра. Теперь такие силы подняли…

— Может, и не получиться, — честно ответил ей. — Если просчитались — умрём. Поэтому наши отцы так и бесятся.

— Ты так спокойно об этом говоришь?

— Я и ты, мы оба видели смерть на поле боя. Вспышка, и от человека остаётся лишь обугленная оболочка. Даже испугаться нет времени. Чего волноваться, если своего поражения даже не почувствуешь?

— Я боли боюсь… Чужого мнения ещё.. И кажется постоянно, что после гибели буду слышать, КАК обо мне говорят. Хотелось бы хорошее.

— Хочешь выйти из игры?

— Нет. Поплакаться перед началом. Я же девушка и могу иметь собственные эмоции.

— Ты — красивая девушка, так что разрешаю порыдать у меня на плече.

— Была мысль, но не буду. Знаю, чем это закончится.

— Тогда не издевайся надо мной и собой тоже, гранд-лейтенант! Не время! Двигай красивой попой в сторону аэродрома и проследи, чтобы там ничего не намудрили. Это не просто ящики грузят, а наши шансы выжить.

— За что тебя люблю, Рат, — чмокнула она меня в щёку, — так это за чёрствость! Третий раз отказываешь! Приласкал бы сейчас — расклеилась бы!

— Третий?! Когда такое было?!

Ничего не ответив, девушка быстро вышла из комнаты, а я стал потихонечку засыпать, представляя её голой. Пойми этих баб! Только фантазию будоражат своими полунамёками!

— Ратибор! — раздался в голове голос Бориса именно в тот момент, когда в своём сне мы со Златой почти добрались до кровати.

— Чего ещё?! — зло рявкнул я.

— Важный разговор. Жду дома.

Матерясь, тяжело поднялся и поехал в родное представительство.

Борис был один и чем-то очень встревожен.

— Располагайся, Рат, — отрешённо предложил он, полностью находясь в собственных мыслях. — Ты, помнится, спрашивал меня о Маруше…

— “Помнится”?! Да я тебя при каждой встрече пытаю, куда её дел! Полгода ни слуху ни духу! Собирался сам поиски устраивать, но Тёмка предупредил, чтобы на жопе сидел ровно!

— Не ори. Правильно предупредил. С моей подачи. Она со специальной группой тайно расследует, во что прошлый Ратибор вляпался. Выискивает его контакты с врагами. Четыре месяца работает за границей. Сообщать тебе не посчитал нужным… До сей поры.

— Что с ней?

— Как только ты во всеуслышание заявил, что направляешься воевать, то через несколько часов пришло от командира следственной группы сообщение, что они срочно выдвигаются за объектом в сторону Немана.

— Объектом? Имя? Принадлежность?

— Точно не знаем. Постоянно меняет личины. Удача, что на хвост сесть сумели. Знаем одно: он не представитель правительственной организации какого-либо государства, хотя и вхож в высокие кабинеты по всем королевствам. Так вот… “Маячки” всей нашей группы одновременно перестали подавать сигналы. Это возможно лишь при полной смерти. Все, кроме Марушиного. Не откликается, но жива и находится неподалёку от Оплота-5. Ты веришь в совпадения?

— Нет.

— Вот и я не верю. Что-то готовится против тебя там.

— Вариант, что хотят выйти на связь по прошлым делишкам, рассматриваем?

— Не исключаем, Ратибор. Мне тяжело тебе сейчас давать советы, но будь начеку и ничему не удивляйся.

— А Маруша? Если она в беде, то нужно вызволять.

— Если такая опытная ведунья попала в переплёт и не смогла выбраться из него, то ты ей ничем не поможешь. Остаётся надеяться на лучшее.

— Могу я просмотреть материалы по работе группы, в которой она состояла?

— Только часть. Ты едешь на фронт, где есть пусть и маленькая вероятность, но плена. Это дело не только нашего Рода, а всего Славянского Княжества. Даже больше — нескольких государств. Такая информация хранится в закрытых, хорошо охраняемых хранилищах и выдаётся под расписку с жуткими волховскими клятвами. На границе её носителям делать нечего.

— Понял. Что-то ещё?

— Береги себя, сын! — неожиданно обнял меня Борис. — Знаю, всё знаю! Но в душе ты стал родным. Не только для меня, но и для Рады с Иляной. Они переживают. Не подведи их своей смертью!

— Не дёргайся, батя! У тебя ещё слишком мало седых волос на голове, чтобы я отстал со своим непослушанием!