Серебряный лебедь - Дина Лампитт

Что же касается мужчин, то верх элегантности являли собой двое. Они приехали поздно, но не настолько, чтобы доставить неприятные минуты хозяйке, и выглядели по последнему слову моды. Старший облачился во все темно-красное, на ногах у него были туфли на каблуках, а на груди сверкал орден испанского вельможи. Он пришел с сыном, высоким и хорошо сложенным молодым человеком. Из-под его парика виднелись вьющиеся темно-рыжие волосы. На нем был синий костюм, а лицо закрывала маска, усыпанная бриллиантами. Когда эти двое встретились с мисс Уэстон, всем показалось, что она знала их и раньше, по крайней мере старшего. Мелиор Мэри поклонилась ему и остановилась, молча глядя на его сына.

— Гарнет, ну наконец-то! — воскликнула она.

— Кузина Мелиор Мэри! Вы гораздо красивее, чем я ожидал.

И после этих коротких приветствий все трое стояли, молча глядя друг на друга. Их охватили воспоминания. Джозефу был уже семьдесят один год, Мелиор Мэри — пятьдесят, а Гарнет недавно отпраздновал свой тридцать четвертый день рождения. И все-таки глаза великого щеголя и повесы были такими же ясными и яркими, как в тот день, когда он впервые увидел Сибеллу, а его племянница по-прежнему владела секретом вечной молодости. Ну а Гарнет, без сомнения, был человеком неординарным.

Он был выше и сильнее Мэтью Бенистера, немного напоминал герцога Норфолкского, основателя линии Фитсховардов, и, кроме того, походил на солдата, с которым когда-то убежала Амелия Фитсховард и который оставил ее наедине со стыдом и отчаянием. Нос и рот очень напоминали нос и рот Сибеллы, а цвет глаз и волос не оставлял никаких сомнений в том, кто его настоящий отец. Однако внешний вид Гарнета причинял Мелиор Мэри почти физическую боль, так сильно он разбередил в ее душе старую любовь и печаль. Она уже хотела было распрощаться с ним и убежать подальше, но, поймав пристальный взгляд своего дяди, сделала реверанс и сказала:

— Я слышала, вы женились на дочери Тэмсин Миссет, Саре. Можно сказать, что я ее знала. Тэмсин была ею беременна, когда мы принимали участие в побеге королевы из заключения. Это было так много лет назад!

Гарнет улыбнулся под маской:

— Да, моя теща до сих пор вспоминает вас.

— Она жива?

— Да, и полковник Миссет тоже.

— В Испании у нас целое огромное поселение, — тихо добавил Джозеф, как будто даже сейчас нельзя было громко говорить о якобитах, как в прежние времена.

— А что сэр Чарльз Воган?

— Жив и женился. А у меня три внука, дорогая. Семьи Гейджей и Миссетов воссоединились теперь навеки.

Мелиор Мэри посмотрела на него, словно маленькая обиженная девочка.

— Как бы мне хотелось увидеть их! Я всегда мечтала о детях, Гарнет, но когда я была молода и склонна ко всяким затеям, — она невесело засмеялась, — я поклялась не выходить замуж, пока не найдется мужчина, который полюбит замок Саттон так же, как и я.

— Замок Саттон? — переспросил Гарнет, и Мелиор Мэри ошеломленно посмотрела на него. Невероятно, но он не знал, о чем идет речь.

— Это мой дом, мое поместье.

— Вряд ли я когда-нибудь рассказывал о нем Гарнету, — мягко вставил свое слово Джозеф. — Мы никогда это не обсуждали.

Мелиор Мэри хотелось гневно сказать: «Да как же вы могли? В замке Саттон выросла его мать! Но вы возненавидели его и поэтому даже не намекнули Гарнету о его существовании!» Но очень мирным и даже приветливым тоном вслух она сказала совершенно другое:

— Вы должны приехать ко мне в гости, Гарнет. Саттон — очень красивое место. Мы с вашей матерью провели много счастливых дней в стенах этого дома.

К ней повернулось лицо, скрытое под маской, и она почувствовала, что Джозеф начинает беспокоиться и злиться.

— Конечно! Ведь в том доме я родился. Отец говорил мне… однажды.

Гарнет дотронулся до руки Джозефа, чтобы напомнить ему о том случае, и Мелиор Мэри поняла, как сильно сын Мэтью Бенистера любит этого человека, с которым у него на самом деле нет ни капли общей крови.

— Мы не вспоминаем о нем, потому что моя мать умерла там при родах. Вы ведь знаете об этом, — добавил он.

Лицо Джозефа под маской было спокойным и замкнутым, но Мелиор Мэри ощутила на себе его тяжелый взгляд. За одну секунду она снова пережила ту далекую сцену: вот Черномазый карабкается по лестнице, как кошка, вот бежит Гиацинт, спасая свою жизнь, слышен ее собственный голос, кричит Елизавета, в воздухе запахло порохом, а несчастная Сибелла бежит к Центральному Входу и к своей смерти.

После недолгих колебаний Мелиор Мэри сказала:

— Да, ваша мать умерла, как только родились вы. Это был ужасный день для всех нас.

Она почувствовала, что Джозеф расслабился, что с него спало напряжение, и, пытаясь еще больше разрядить обстановку, почти прошептала:

— А что же его высочество?

Этот, в сущности, невинный вопрос, который мог задать любой якобит, скрывал в себе миллионы разных эмоций. Она не видела принца Чарльза Эдварда с Рождества, когда он на заре уезжал из замка Саттон в Лондон, преследуя новую надежду заполучить корону. Но план брата лорда Элибенка наверняка провалился, и принц, сказав, что пока поживет в доме леди Примроуз, тайно пересек пролив и скрылся. Ходили слухи, что его видели в Париже, переодетого и загримированного — лицо Чарльза Эдварда было красным, он нарисовал себе густые черные брови и все время прикрывался шелковым носовым платком от посторонних взглядов. Больше о нем никто ничего не слышал.

Свой человек, живший неподалеку от замка Саттон, докладывал Мелиор Мэри, что принц стал сильно пить и сошелся с женщиной, Клементиной Уолкиншоу, которую встретил в сорок пятом году и которая последовала за ним в Европу. Мелиор Мэри никак не могла понять, почему ей было так тяжело слышать последние слова. Ее переполняла злость, и она пошла в конюшню, оседлала свою лошадь и ускакала в лес, как в былые времена.

Она остановилась, немного не доехав до колодца святого Эдварда, и лишь тогда начала осознавать, что произошло. Она не была здесь более тридцати лет, с тех пор, как умерла Сибелла, и теперь вид этого места поверг ее в ужас. Вот та самая зловещая яма… Но тут Мелиор Мэри заметила, что кто-то завалил отверстие большим камнем, наверное, в целях предосторожности. Ее очень тянуло отодвинуть его, встать на колени и заглянуть в узкий темный колодец. Она уже готова была спешиться, как вдруг лошадь встала на дыбы и перестала повиноваться ей. Мелиор Мэри снова посмотрела на колодец, и ей показалось, что камень слегка качнулся, словно что-то выбиралось из глубины на поверхность земли, чтобы увидеть ее. Она пронзительно закричала и бросилась домой. В ту ночь пошел сильный дождь, и в замок Саттон опять пришла Сибелла и снова обводила невидящим взором дом и его окрестности в поисках сына.