Черный сорокопут. Дьявольский микроб - Алистер Маклин

Мы были близки к успеху и обрели бы его, доведись мне родиться под счастливой звездой. Благополучно миновав ангар, где краны медленно опускали ракету в колыбель, мы выиграли еще ярдов двести, как вдруг женщина вскрикнула от боли. Как выяснилось позже, она подвернула ногу. На площадке перед ангаром все насторожились. Через три секунды многие бежали в нашу сторону, остальные кинулись за оружием.

— Вперед! — гаркнул Гриффите. — Вперед, черт побери.

— Ни с места, Чалмерс, — сказал я.

— Я — ни с места, — подтвердил Чалмерс. — Я здесь.

Он опустился на колено и ловким движением привел в готовность свое ружье. Выстрел. Облачко пыли взметнулось перед бегущим в авангарде китайцем.

— Недолет, — неторопливо промолвил Чалмерс. — Больше такого не повторится.

И такое действительно не повторилось. После второго выстрела нападающий взметнул ружье ввысь и рухнул вниз лицом. Второй упал бездыханный. Третий перевернулся, агонизируя. И тут огни перед ангаром погасли. Кто–то сообразил, что силуэты на фоне залитого светом бетона великолепная мишень.

— Довольно! — крикнул Гриффите. — Возвращайтесь. Они приближаются. Возвращайтесь.

И впрямь, надо было возвращаться. Дюжина ружей, в их числе автоматы, обстреливала нас вслепую, поскольку темнота сводила к нулю возможность прицельного огня. Но нападающие по вспышкам ружья Чал–мерса нащупали нас, и пули осыпали скалу то слева, то справа с противным визгом. Гриффите и Чалмерс побежали. Побежал и я — но в противоположную сторону, к оружейной. Как туда попасть, если лунный свет уже брезжит сквозь рваные края облака? Еще четыре шага. Я прижался к скале, и вдруг страшный удар сотряс мое колено. Оглушенный, я хотел встать на ноги, сделал шаг и снова упал. Вроде без боли, просто нога мне не подчинялась.

— Чертов дурак! — Гриффите был рядом со мной, Чалмерс — чуть позади. — Что случилось?

— Нога. Они ранили меня в ногу. — Я не думал о ноге. Плевать на ногу. Я думал о шансе, которого навсегда лишился. О шансе добраться до оружейной. Там была Мэри. И она ждала меня. Мэри верит, что я приду за ней. Да, Джонни Бентолл — дурак из дураков, но на растерзание Леклерку ее не отдаст. Я снова поднялся при поддержке Гриффитса, но что толку, если нога парализована, отключена.

— Ты что, оглох? — кричал Гриффите. — Пойдем!

— Нет. Со мной все в порядке. Оставьте меня. Я спущусь к оружейной. Я не понимал, что говорю, не видел границу между желанием и решением, но со мной все в порядке. Правда! Поторапливайтесь!

— О Господи! — Гриффите и Чалмерс взяли меня под руки, поволокли вдоль склона. Остальные скрылись из глаз. Впрочем, через минуту из темноты вынырнул Брукман и еще кто–то. Теперь меня тащили вчетвером. Хорош Джонни Бентолл, тот еще подарочек для ближнего!

Мы добрались до пещеры минуты через три после замыкающего. Об этом мне рассказали позднее. На последней полумиле я отключился совсем. Рассказали и о том, как лунный свет вырвался из–за туч и помог Чал–мерсу задержать атакующих. Он подстрелил двоих, достигших скального барьера. Рассказали, как я разговаривал с самим собой, а когда меня просили помалкивать, негодовал: «Разве я разговариваю?!» Об этом мне рассказывали потом, а что было на деле, я не помню.

Помню только, как пришел в сознание. Пещера. Я прислонен к стене. Рядом со мной еще кто–то лежит лицом вниз. Мертвый китаец. Поднял глаза, вижу Гриффитса, Брукмана, Флекка, Генри и какого–то офицера. Они сидят, прижавшись к противоположной стенке. По крайней мере, мне представляется, что это они. В пещере–то совсем темно. И достаточно просторно: фута четыре в ширину, футов семь в высоту. Хотя у пролома, там, где выбрались наружу люди Хьюэлла, всего три фута высоты и дюймов восемнадцать ширины. Где остальные? Скорей всего, в искусственном гроте, в котором Хьюэлл хранил шлак. Я выглянул наружу. В небе разгоралась заря.

— Долго я здесь? — Голос мой походил на стариковское дребезжание. За счет акустики, что ли?

— Около часа. — Странно, в голосе Гриффитса никакого дребезжания. Брукман уверен: ты быстро поправишься. Задета коленная чашечка. Через неделю будешь ходить.

— А мы… мы все целы?

— Все. — Разумеется, все. Все, кроме Мэри Гопман. Им до этого нет дела. Для меня она — весь мир, для них — только имя. Мэри Гопман там, внизу, в оружейной, одна–одинешенька. Только имя? Какое ты имеешь значение, если ты всего–навсего имя. И я ее никогда не увижу. Никогда! Никогда — это так долго! Итак, даже свою последнюю партию я проиграл. Я проиграл Мэри. И теперь передо мной разверзлось «никогда». Никогда навсегда.

— Бентолл! Ты в норме? — резко прозвучал голос Гриффитса.

— В норме.

— Ты снова разговариваешь сам с собой.

— Да? — Я дотронулся до трупа рукой. — Что здесь происходило?

— Его послал Леклерк. Не то на разведку, не то на верную смерть. Чалмерс не промахнулся.

— А что еще? Час — это целая вечность.

— Они обстреливали пещеру. Но вслепую, потому что опасались занять опасную для них позицию прямо напротив нас. Потом прекратили. Попытались взорвать вход, замуровать нас.

— Бесполезная затея, — возразил я. — Мы бы нашли другой выход. Взорвать перекрытия туннеля. Ярдов сто. Это бы нас добило. — А вообще–то, какая разница? — подумал я.

— Они взорвали один заряд у выхода, — продолжал Гриффите. — Без особого эффекта. Потом они стали ломами дробить скалу под очередные заряды. Мы забросали их аматоловыми шашками. Возможно, уничтожили часть группы. И они оставили свою затею.

— А документ? — прохрипел я. — Вы сказали им про документ?

— Конечно, — нетерпеливо ответил Гриффите. Речь шла о фальшивке, которую Флекк должен был подбросить в радиорубку: «Подтверждаем: судно Ее Величества «Кандагар» следует большой скорости маршруту Сува — Вардю. Рассчитываем прибытие 8.30». Подразумевалось, якобы это отклик на посланный в эфир Флекком сигнал SOS. Мы предупредили Леклерка о приближении судна. Он не поверил, сказал, что это невозможно, часовой не допустил бы. А Флекк утверждал, что часовой спал. Может, часовой погиб в перестрелке? Не знаю. Мы сказали Леклерку, пусть поищет радиограмму на столе. Он послал за ней своих. Все–таки встревожился. Если это не мистификация, в его распоряжении всего три часа. Но Флекк утверждает, что капитан «Грассхоппера» не рискнет идти сквозь рифы без лоцмана в темноте.

— К великой радости Леклерка.

— Леклерк взбеленился. Голос его дрожал от ярости. Он требовал позвать тебя. Но ты был без сознания. Он пригрозил убить мисс Гопман. Ну, я ответил: ты при смерти.

— Это должно было привести его в восторг, — сказал я устало.