Октавиан Август. Крестный отец Европы - Ричард Холланд

Здесь имеется противоречие: до того как поэт впал в немилость, «Искусство любви» ходило по Риму уже семь или восемь лет, и Октавиан знал о поэме задолго до того, как его внучка решила применить советы на практике. Вергилия и Горация давно не было в живых, и Овидий заслуженно считался лучшим поэтом своего поколения. Отрывки из «Искусства любви», обнаруженные на стенах Помпей, говорят о большой популярности поэмы. Что же касается «недоразумения», то никому не известно, что это значит. О недоразумении говорит только сам Овидий, все серьезные исторические источники о его изгнании умалчивают.

Согласно другой теории, глубокомысленной, но вряд ли верной, Октавиан наказал Овидия за его «Метаморфозы», написанные перед самым изгнанием. В поэме говорится о магических превращениях людей в животных, растения, звезды и великое множество других вещей. Американский историк С. Г. Ньюджент полагает, что Овидий, прикрываясь мифом, на самом деле описывает мир, в котором отдельный человек беззащитен перед своеволием и безграничной властью богов-олимпийцев, причем поэт намеренно подчеркивает сходство последних с обитателями Палатина. Вряд ли Октавиан мог узреть подобный подтекст, но эта гипотеза наводит нас на мысли о проблеме тирании. Чтобы сломать поэту жизнь, не понадобилось никаких юридических процессов — хватило неудовольствия одного человека, выраженного непререкаемым fiat. Здесь мы видим другие стороны «отеческой заботы» Октавиана — узость взглядов и вседозволенность.

Запрещая книги Овидия, принцепс; тем самым, возможно, способствовал их сохранению. Ни один римский поэт не оказал такого влияния, как Овидий, на литературу средневековой Европы и искусство эпохи Возрождения.

С того времени как Октавиан вернул пасынку благосклонность, то есть с 4 года нашей эры, и до тех пор, когда Тиберий стал следующим принцепсом, прошло десять лет. За это время приемный отец заставил его послужить на совесть. При первом же случае Октавиан снова послал Тиберия сражаться в Германию, потом — на четыре тяжких года — подавлять мятеж паннонцев и далматов.

Положение на границах оказалось настолько серьезное, что в Риме перепугались и стали отпускать на свободу рабов, чтобы можно было призвать их в армию — защищать Италию. Все закончилось безжалостным усмирением огромных земель к югу от Дуная, протянувшихся до Понта Эвксинского (Черного моря); усмирение имело важные последствия — установились безопасные пути из восточной части империи в западную. В следующие века по этим дорогам передвигались евреи, христиане и другие переселенцы.

Доходы государства с трудом обеспечивали содержание легионов и выплаты при отставке — даже при том, что Октавиан добавлял денег из своей немалой кубышки; сокровища Птолемеев стали подходить к концу. Принцепс основал специальный фонд для отставников, который финансировался за счет взимания с крупных земельных владений пятипроцентного налога на наследство. Отныне солдаты, отслужившие полный срок — двадцать лет, получали вместо земельных наделов по двенадцать тысяч сестерциев; теперь не приходилось отбирать землю у землевладельцев, чтобы расселить ветеранов. Кроме того, солдат стали увольнять партиями через определенные промежутки времени, а не как раньше — сразу огромными количествами.

В 9 году нашей эры римляне потерпели страшное поражение: в Тевтобургском лесу, в Центральной Германии, попали в засаду три легиона во главе с Квинтилием Варом; погибли почти все до последнего человека. Против римлян сражались объединенные германские племена под предводительством Арминия, который раньше служил во вспомогательных римских войсках и знал, что сложная боевая тактика легионеров применима только на открытой местности, но не в густом лесу. Тиберия послали исправить почти безнадежное положение, но после двух лет военных действий он, вместе с приемным сыном Германиком, отошел на западный берег Рейна.

Реакция Октавиана на поражение показала, что силы его убывают. В течение нескольких месяцев после катастрофы он иногда ударял себя по голове и восклицал: «Вар! Верни мои легионы!» Тиберию принцепс написал, что если тот займет его, Октавиана, место, то пусть не пытается расширять границы империи, а отстаивает те, которые есть. В 13 году нашей эры стареющий принцепс сделал Тиберия соправителем, и всем стало ясно: конец Октавиана близок. На следующее лето уже притерпевшиеся друг к другу Октавиан и Тиберий в последний раз вместе отправились в путь: Октавиан провожал приемного сына в Иллирик. Тиберий отправился своим путем, а Октавиан заехал в небольшой городок под названием Нола. Должно быть, его влекло туда предчувствие. Он посетил дом, в котором провел последние часы его родной отец, просто Гай Октавий. Октавиан пожелал остаться в комнате, в которой тот умер. Ливия сразу же поняла, о чем думает супруг. Близился критический момент. Ливия послала гонца — догнать и вернуть Тиберия.

XIX

Крестный отец Европы

Тиберий примчался обратно и успел провести с умирающим Отцом отечества целый день. Они долго разговаривали наедине. Никто не знает, что они друг другу говорили. На следующее утро Октавиан посмотрел в зеркало, помял пальцами лицо, словно пытался расправить его. Он спросил у присутствующих — хорошо ли, по их мнению, он сыграл комедию своей жизни. Все поспешили ответить утвердительно. То было 19 августа 14 года нашей эры — шел сорок пятый год правления Октавиана.

Он скончался на руках у Ливии; Тиберий тоже был рядом. Октавиан сохранил образ государственного деятеля. Он ушел так же, как и жил, — не давая воли чувствам, до конца верный долгу.

Слезы, проливаемые по всей империи тысячами, а может, и миллионами людей, никогда его не видевших или видевших только на расстоянии, не могли заменить привязанности, которой не было между уцелевшими членами распавшейся семьи. Внук Октавиана, Агриппа Постум, был убит императорским fiat, едва исполнители добрались до места его ссылки. Отдавал ли Октавиан перед смертью такое распоряжение? Кто знает. Возможно, то был первый приказ Тиберия, или же Ливия решила подчистить концы.

В день погребения Октавиана весь Рим был на ногах; свои похороны принцепс тщательно спланировал. Торжественная процессия принесла гроб с маленьким иссохшим телом на Форум, где во время официальной церемонии Тиберий и его лишенный наследства сын Друз произнесли с ростры речи, в которых упоминались самые выдающиеся события в жизни принцепса.

Гроб вынесли на Марсово поле и возложили на погребальный костер вблизи гигантского обелиска, который принцепс вывез из Египта и установил в качестве солнечных часов. В день рождения Октавиана длинная тень обелиска падала на его изображение на Алтаре Мира — истинном памятнике императору.

Представления Октавиана о мире отличаются от современных понятий. Для него Pax Romana неразрывно связан с войнами и захватом земель. Этот мир не подпадает под все наши определения, он опирается на взвешенный расчет материальных выгод, извлекаемых из власти над завоеванными народами, которые трудятся, платят налоги и сражаются (против врагов Рима) — и все исключительно по воле Августа и его преемников. Такой мир не имеет ничего общего с моральными принципами вроде «возлюби ближнего», скорее — «подчини ближнего и защити себя». Вторая формулировка вполне применима и к нашему времени. Таково было отношение Советского Союза к Восточной Европе; именно оно лежит в основе действий американцев в Ираке (бывшем некогда частью Парфянского царства) и вообще на Ближнем Востоке. В отличие от его современных коллег Октавиан совершенно откровенно описывает величайшее свое достижение — Parta victoriis pax (мир, рожденный победами).

Понятие мира для римлянина неотделимо от добродетелей, традиционно поддерживаемых mos maiorum (моральными принципами большинства), где под «большинством» подразумеваются лучшие люди из тех, что умерли, и лучшие из живущих, которые, в свою очередь, обязаны привить эти добродетели незапятнанными следующему поколению. На первом месте — мужество и патриотизм, а следом идет pietas (благочестие). Опять же понятие благочестия сильно отличается от нашего. Для Октавиана, который взял себе за правило публично демонстрировать свое pietas, оно подразумевает не просто человека верующего, избегающего грехов и совершающего благие дела. С точки зрения взаимной верности и социальной ответственности в контексте mos maiorum понятие pietas гораздо шире.

Благочестивый римлянин — это тот, кто всегда на стороне Рима и его богов, тот, кто сражается за господство своей державы и честь семьи. Прочный мир должен был казаться Октавиану опасным для традиционной римской морали, поскольку он ведет к расслабленности, потаканию собственным слабостям и к упадку. Именно потому он присоединил к державе больше земель, чем кто-либо другой до или после него, и ожидал, что его преемники посвятят все силы управлению и защите этих земель. Октавиан содержал — в основном на границах или у границ — армию в сто пятьдесят тысяч легионеров (и примерно столько же человек во вспомогательных войсках в провинциях), достаточное число для сохранения внутреннего мира и отпора захватчикам, а также для тщательно спланированных кампаний по захвату новых земель.