Толстушка и красавчик (СИ) - Юлиана Ермолина

любил. Я же не думал…

Он встает и обнимает меня. Я замолкаю. Одинокие слезы стекают по его и моим щекам.

— Папа. Ты меня назвал папа, — он улыбается сквозь слезы. — Я не слышал этого уже лет десять. И знаешь, сынок, это чертовски приятно, — я тоже улыбаюсь.

— Значит буду тебя теперь всегда так звать.

Мы снова улыбаемся. И эта улыбка облегчения, освобождения. Много лет мы носили этот груз, перекладывали друг на друга, а сегодня скинули, и дышать сразу стало легче.

— Еще кофе? — нужно как-то отвлечься, успокоиться.

— Давай лучше чаю, — я наливаю нам чай, и мы продолжаем нашу беседу, вытерев слезы и сделав вид, что их и не было. — Женя, любовь — это самое светлое чувство, она дает крылья, ее не нужно бояться. Нужно наоборот бежать и погружаться в нее с распростертыми объятиями.

Я улыбнулся, а я всё сделал точно наоборот. Он продолжил:

— Ведь она не повторится больше. Сколько времени уже прошло, а я вот все жалею, что мало времени провел с твоей мамой. Сейчас бы ночи не спал, чтобы ей надышаться.

Я вздохнул. Он ее любил. Сильно любил, да и сейчас продолжает любить. Представляю, сколько нужно было набраться сил, чтобы снова довериться новому человеку. Какой же я был глупец. Я думал, он предал маму, а он просто пытался выжить среди этой боли и тьмы потери. Как я сейчас выживаю. Только он сильнее меня в тысячу раз. Он нашел выход. А я просто сбежал, спрятался. Это открытие шокировало меня. Мог ли я еще вчера предполагать, что мы можем вот так с папой сидеть и болтать. Просто болтать по-мужски. И ведь оказалось, не так сложно сделать друг другу шаг навстречу. Я задумался, отчего я все время бежал? От чего скрывался? От самых родных людей? От людей, которые просто хотят помочь мне, просто быть рядом.

Маша?! А она ведь тоже мне родной и близкий человек. Как она там? Только сейчас я впервые задумался, а как же она там без меня? Как она всё это пережила? Ведь и ее также обманули, как и меня. Я погрузился в транс, застыл. Осознание и прозрение накрыли мощной волной. Я понял, что всё это время жил в воздушном шарике, и он сейчас с грохотом лопнул. Я создал вокруг себя жизнь, но настоящая жизнь проходила мимо меня. Хочется сейчас броситься к Марусе, обнимать ее и кричать: «Моя. Никому не отдам. Прости. Укрою, спрячу от всех, уберегу». Но моя ли она теперь? Сколько времени прошло. Сколько времени в жизни я просрал. Просто тупо просрал, прячась от невидимых проблем в Ярославле. И осознание этого просто давило, «сносило башню». Захотелось кричать, орать во весь голос. Неожиданно, папа выдернул меня из транса:

— Женя, не закрывайся от нас. Мы хотим тебе помочь. Мы хотим быть рядом. Ты все время отстраняешься от нас, всё время переживаешь всё один, внутри себя. А я ведь рядом. Я могу разделить с тобой твою боль. Ведь я тоже прошел через нее. Я научился жить с ней, но у меня не было выбора. У тебя он, слава богу, есть.

Я поднял на него глаза. У меня есть выбор. Он прав. Я могу продолжать жить в воздушном пузыре, или я могу попытаться всё вернуть, исправить. Теперь я четко вижу две тропинки, и я знаю по какой из них мне идти.

— Спасибо, папа! Вот сейчас ты действительно мне помог, — он улыбнулся, положил руку мне на плечо.

— Я рад сын. Ты всегда помни, что я есть у тебя, и Таня тоже. Она тоже любит тебя, несмотря на твою «ершистость». Она любит и переживает за тебя.

— Теперь я это понимаю, пап, — я положил свою руку на его руку.

Дальше было продолжительное совместное чаепитие до ночи. Мы разговаривали обо всем на свете. К Марусе и Лене больше не возвращались, но я уже и без этих разговоров сделал выводы. Понял, что хотел мне донести отец. Вернее не отец, а папа. Я же обещал ему.

Нужно будет обязательно извиниться перед Татьяной. Я столько негатива выпускал в ее сторону, а она всегда с добром ко мне. Она помогла отцу выжить, всегда хорошо относилась ко мне. А я поступал по-свински. Хорошо, что мы поговорили с папой по душам. После разговора я понял, что у меня есть семья, в которой меня всегда любят и ждут. У меня есть папа, и Татьяна — женщина, которая вернула мне отца. И я благодарен ей за это. Все возвращается на свои круги. Еще бы вернуть Марусю и можно начинать жизнь с чистого листа. Маруся! Простишь ли ты меня когда-нибудь? Как ты там одна?

Весь следующий день мы гуляли с отцом по городу, выбирали подарок для его Тани. Смеялись, сидели в кафе. Обычный день с семьей, которую я не замечал, как минимум пять лет в своей жизни. Походу, я вообще многого не замечал. Не замечал, как я счастлив рядом с Марусей, как она счастлива рядом со мной. Слепой, глухой придурок. Сидел в своей ракушке, не высовывался. Только что не кричал: «Занято». Как можно было все так потерять, глупо и нелепо? Ну вот так вот! Только Сомов умудряется просрать всё, что судьба посылает подарком.

Я подбросил отца до вокзала. Он слез счастливый с моцика и спросил:

— Женя, как думаешь мне не поздно тоже себе мотоцикл купить? — я посмотрел на него с удивлением.

— А как же твоя ласточка? Сможешь ей изменить? — я улыбнулся.

— Ласточка — это рабочая лошадка. А мотоцикл — для души. Таню иногда с ветерком подвезти. Ей бы понравилось, — я покачал головой.

— Пап, если душа просит, то покупай, — он улыбнулся.