Эсхато. Бешеные - Даниил Корнаков

такую боль, что он чуть не упал.

Кряхтя и подпрыгивая на здоровой ноге, ему удалось выбраться из сугроба и пойти в сторону хижины местного врача, которая, к счастью, была совсем рядом. Когда он постучал в дверь, ему отворил низкорослый мужчина с жиденькой, седой бородой. Глаза доктора были усталыми и изнеможёнными.

– Что случилось? А это что… – Денис протер глаза и посмотрел на Адама, лежащего на плече Стаса, напоминая бревно.

– Вы врач? – спросил Стас, входя в хижину без приглашения. Доктор от удивления еще раз протер глаза, словно пытаясь проснуться, а потом медленно закрыл дверь. Стас положил Адама на койку, в которой, по всей видимости, только что лежал ее хозяин судя по измятому белью, а сам уселся за стул, придерживая рукой рану в бедре. Стас заметил бегающий взгляд доктора, устремленного прямо на Адама.

– Мне нужны ваши умения. – Без лишних слов Стас убрал ладонь от бедра, демонстрируя глубокую рану. Денис кинул взгляд на рану не подходя к нему, а затем на Адама. Его лицо было взволновано.

– С пареньком все нормально, он просто без сознания, – сказал Стас. – Док, давайте уже залатаем рану, из меня льет как из…

– Хорошо, хорошо, дайте секунду и расскажите, что случилось, и лягте вон туда, сидеть вам сейчас лучше не надо. – Денис указал на койку, стоявшую в самом углу хижины, где некогда лежал Алексей Леонов. Стас подошел к ней, увидел на деревянном полу засохшие следы крови, рядом на полке пустую пластиковую бутылку, и там же маленькие, маникюрные ножницы, на удивление довольно чистые и блестящие для этого места. Стас облокотил ружье к стене, прежде висевшее у него на плече и улегся на «койку» если только так можно было называть эту грубое сооружение из сухой травы и кучи грязной ткани. Он попытался не думать о ране в ноге, но постоянное щипание и капли, падающие с характерным тихим звуком на пол, действовали на нервы.

– Ну долго там, док?

– Да обождите, должен же я взять все самое необходимое для обработки раны. Сейчас…

Доктор подошел к своему новоиспеченному пациенту, положил на полку рядом раствор с остатками антисептика, чистыми кусками тканей, и для чего-то надел целлофановый пакет себе на руки. Он открыл выдвижной ящичек и вдруг вытащил оттуда большие ножницы, холодные лезвия которых тут же оказались возле горла пациента.

– Ты чего с Адамом сделал, а? У него весь нос в крови, – доктор разговаривал шепотом.

– Полегче, доктор…

Однако острия ножницы чуть больше углубились в большую шею Стаса, заставив его умолкнуть.

– У меня антисептика осталось совсем ничего, и я не хочу расходовать последние капли на какого-то засранца, который причиняет боль тринадцатилетнему мальчишке. Отвечай, что произошло, иначе еще чуть сильнее надавлю на артерию и подыхать будешь очень и очень медленно и мучительно.

Стасу хватило одного взгляда на глаза врача-маньяка, чтобы понять – он не шутит. На секунду появилась мысль выхватить собственный нож из кармана и попробовать нанести удар ему в ребро, но с большой вероятностью безумный докторишка успеет воплотить свои слова в явь раньше, чем он дотронется до рукоятки в кармане. Кроме того, кому еще латать рану? Стас начал говорить, медленно и отчетливо.

– Мальчишка попытался убежать, я хотел его остановить, иначе он бы помер уже к утру в этой чудной погодке, но засранец меня не послушался, посему я применил силу…

– Что ты с ним сделал?

– Дал по башке прикладом.

Доктор с подозрением посмотрел на своего «пациента».

– Да отвечаю, только ударил мальца и все! И непросто так, а только после того, как этот шкет меня ножом ранил!

Врач всматривался в глаза Стаса, словно пытался прочесть правду ли тот говорит или нет. Видимо, он поверил ему, поскольку начал медленно убирать ножницы от глотки, и потянулся к ружью, которое Стас прислонил к стене рядом (ну и дурак ты, дружище! Положил ружье так, словно шляпу в прихожей повесил!).

– Пошевелишься… – сказал доктор, держа здоровяка на прицеле ружья и направляясь к Адаму.

– Ты меня пристрелишь, ага, понял.

Доктор нагнулся над Адамом, прислонил ухо к его груди, затем смерил пульс по кисте. Он еще раз бросил взгляд на Стаса и положил ружье в сторону.

– Значит, это он тебя так? – спросил Денис, указывая взглядом на рану в бедре.

Стас кивнул.

– Ножом?

– Да.

– И поделом тебе.

Доктор улыбнулся и Стас подумал, что у старика действительно с головой что-то не так.

– Я обработаю рану, но ты должен дать слово: с твоей стороны не будет никаких резких движений, иначе сам знаешь… могу «случайно» сделать так, что всю жизнь с палочкой будешь ходить. Verstanden*?

– Да, да, папаша! Я понял! Можно уже приступить?

Первые пять минут, пока Денис занимался раной, они не обмолвились друг с другом ни словечком. Тишину решился нарушить Стас.

– Дерганные вы все тут какие-то, с кем не пытаешься заговорить, угрожают прикончить.

– А чего ты ожидал, когда вламываешься в чужой край без приглашения и убиваешь всех тех, кто несогласен с вашим главным?

– Судя по тому, что произошло на днях – с нашим главным соглашаются все ваши.

Денис ухмыльнулся.

– За них говорят голодные желудки и безопасность семьи, а не разум. Эти люди ни за что бы не сделали того, что они сделали, будь у них пища в доме. – Денис на секунду оторвался от обработки раны антисептиком, и посмотрел в пустую стену, словно что-то вспоминая. – Виктор был хорошим человеком, и то что ваш главный так с ним поступил это неправильно.

– Тогда чего же ты мне это сейчас говоришь, а не там, когда его резали?

Рука Дениса дернулась, несколько капель антисептика упали на деревянный пол. Рот доктора открылся чтобы что-то сказать, но он тут же перевел свое внимание на полку с необходимыми инструментами для обработки раны. Стас понял, что повторно этот вопрос лучше не задавать, по крайней мере в ближайшее время или пока этот тип не залатает его.

– Рану нужно зашить, придется потерпеть, – сказал Денис, оборачиваясь к тумбочке рядом.

Он уже не раз чувствовал на себе все прелести зашивания ран, поэтому был физически, и, что главное, морально готов к этой неприятной процедуре. Работа на Гордея принесла ему немало подобных ран: у него был рубец от пулевого ранения на груди, большой шрам на правой руке от удара топором и некогда почти стоявший ему жизни шрам от лезвия ножа у самого горла. Теперь к этой "коллекции"прибавится и отметина на правой ноге.

Стас повертел головой, чтобы