Робот - Адам Вишневский-Снерг

Я перетащил все на топчан, чтобы девушка могла есть лежа. Можно было догадаться, что она ужасно устала после путешествия в город. Я увидал ее сквозь открытую дверь туалета, когда, склонившись над ванной, она пила воду прямо из крана. Затем она окинула жадным взглядом приготовленный на топчане ужин и, беспокойно зыркая в сторону входной двери, спросила, ни с того, ни с сего:

- И что теперь будет?

- То есть как, что? Ешь.

- Но я... - запнулась она.

Выражение на ее лице было обескураженным.

- Ты меня боишься?

- Я заняла ваш топчан... ведь так?

- Ах, ты это имеешь в виду. Ну, говоря честно, вторглась ты сюда бесправно, - попытался пошутить я, - так что, когда покушаешь, придется тебе возвращаться к себе. Ведь наверняка ты проживаешь в шикарных апартаментах.

Девушка все так же обескуражено глядела на меня.

- Ладно, можешь не беспокоиться. Эта комната никому не принадлежит.

- Вы тут не живете?

- Иногда.

Ина потянулась к молоку и крекерам.

- Я уберусь отсюда, когда ты только пожелаешь, - сказал я после долгого молчания. - Но раз уж мы познакомились, называй меня Нэт.

- А меня зовут Эльта Дамион, знаешь?

- Естественно! Запомнил на все сто.

Девушка уселась. Хотя последнее время ей пришлось по необходимости поститься, да и выглядела истощенной, ела она без аппетита. На ней было короткое летнее платье, возможно, то же самое, в котором, после длительного отсутствия она возвратилась в комнату и прикорнула рядом со мной на ковре, где я догорал в полусне, гораздо более близком смерти, чем яви, под грузом чуть ли не материальной темноты, вглядывающийся в бездну, откуда на нас глядел глубокий зрачок невозможного описать Механизма.

И она опустилась на колени, а может, и легла рядом - сколько бы я дал за то, чтобы теперь знать - и что-то оживленно мне рассказывала, чего я, однако, не понимал, поскольку до меня не доходили никакие иные звуки, если не считать пульсации крови в собственных сосудах, которая и отмеряла время понимания. Однажды, словно дикий зверь, я вырвал у нее из рук консервную банку, хотя она сама мне ее и подавала; сейчас она сидела на краешке стола, как и тогда, когда, отрезанный от источника, я не подумал о столь важной вещи, не была ли моя беспомощность из определенного отсутствия духовного здоровья, и до меня никак не доходило, что она, в моменты моего отсутствия, за себя и за меня - там, на этажах - живет, чувствует, размышляет и действует. Многое пришлось ей перетерпеть, прежде чем я ее покинул.

- Нэт.

- Слушаю.

- Ты знаешь полковника Гонеда?

- Наверняка ненамного лучше, чем ты.

- Это он выдает талоны на питание?

- Да, он сам, в собственной официальной особе. Вот только у него крайне сложно что-либо получить. Как правило, его просто невозможно застать. Кроме того, у него здесь имеются личные враги. Недавно на него устроили покушение с бомбой. Я при этом присутствовал. Слышала грохот?

- Да. Он жив?

- Спасся, благодаря исключительно молниеносным действиям одного из своих охранников. А потом он уже не был в состоянии размышлять о чем-либо другом, впрочем, это меня никак не удивляет. Но я не понимаю одного: что эти люди имеют в веду. Они ведут себя так, как будто заимели высшую степень посвящения. От себя они меня отталкивают словно несносного ребенка, который в сотый раз спрашивает, к примеру, почему у палки два конца. Связанная с похищением убежища, с его полетом к звездам и с нашей будущей судьбой реальная опасность для администрации никакого значения не имеет. По крайней мере, мне так кажется. Меня изумляет факт, что они здесь опасаются чего-то совершенно иного. И пара десятков агентов Механизма, шастающие где-то в глубинах убежища, понятно, что не смогли бы вызвать подобной атмосферы. Во всяком случае, проблема статуй и загадка самого полета - для подавляющего числа обитателей, это второй, если не еще более дальний, совершенно неважный, план событий. В первом же - они знают, чего хотят: действуют осмысленно и активно, крайне точно и хладнокровно. Они действуют, но вот пойму ли я когда-нибудь - ради чего?

Я взглянул на молчащую Ину, и мне сделалось стыдно.

- Ну так... - неуверенно буркнул я, - что-то я разболтался, тем временем, ничего о тебе не знаю. Я услышал твой голос за дверью комнаты Уневориса, а потом видел тебя над, якобы, трупом Коореца. Ты уже знаешь, что они тебя обманывают? Тогда с Коорецом ничего не случилось. Он покинул комнату целым и здоровым, чтобы, в конце концов, во время твоего пребывания в городе, убить типа с коротко пристриженными волосами, который там атаковал тебя излучателем? Все это я видел собственными глазами, поскольку находился рядом...

Я продолжал говорить, но будто кричал в пустоту. Ина просто отсутствовала, хотя телом все так же находилась близко, рядом со мной. Вот только где сейчас блуждала она мыслями? Можно было спросить ее прямо. Но я умолк. Может быть, я хотел, чтобы она нашла во мне духовного поверенного, без малейшего нажима с моей стороны.

- Нэт, - отозвалась она наконец, как будто следовала за ходом моих мыслей. - Нэт, я должна тебе кое-что сказать...

- Говори смело.

Только она, похоже, колебалась. Странное дело, ведь я уже держал ее в объятиях - там, в нашем совместном укрытии, теперь же я чувствовал к ней странное отчуждение. Я попытался еще раз:

- Скажи откровенно, что ты тут, собственно, делаешь?

- Если бы все было так просто.

- Ну... если ты боишься...

- Сейчас.

Она подняла ко мне взгляд и тут же опустила его - на свои руки, которыми судорожно хваталась за край стола, колеблясь, склонялась над ними, как будто из последних сил, или же из страха, что ей грозит окончательное падение.

- Я получила приказ... тебе грозит опасность. От меня хотят... бормотала она слабым, дрожащим голосом.

- Ну...! - еле выдавил я из себя. Шприц? Таблетки? - промелькнуло у меня в голове; то я опасался, что до конца она мне не расскажет, то вновь предпочел бы питаться иллюзиями.

- Считают, что именно я должна, что это моя священная обязанность...

- Кто? Ну почему ты говоришь столь безлично?

- Ну как ты не понимаешь, Нэт! Только не это сейчас самое главное. Я только хотела тебя заверить...

- Тогда почему же ты притворялась, что меня не узнаешь?

- Нет!

У нее в глазах стояли слезы.

- Или они требуют, чтобы ты меня коварно заманила в ловушку? Им столь важна моя смерть?

- Убить? Да нет же, дело не в том! Здесь имеется нечто хуже, чем смерть, хотя, с определенной точки зрения, может показаться наибольшим благодеянием.

- Но что?

- Пойми... Ты должен мне довериться. Не дай по себе узнать, будто что-то знаешь.

- Но ведь я еще ничего не знаю!

- Будет лучше, если ты и не услышишь этого со всеми подробностями. То, что говорю я - это необходимость. Тогда ты сможешь действовать далее без наибольшего бремени, как действовал до сих пор. Ибо незнание - это твое основное оружие и спасение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});