Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности - Генри Каттнер

— Пища.

Очень долгая пауза — целых десять секунд — потом:

— Есть.

Ваал отверг термин, который естественно увязывался со словом-ключом, и поставил иной, безвредный, такой, который ничего не выявлял. О чем он подумал сначала — о Хаггарде или о цвете третьей двери?

— Открыть.

— Книга. — Прошло пять секунд. Недостаточно долго, чтобы демон вспомнил совершенно безопасное слово, но достаточно, чтобы он назвал второе, а не первое слово, пришедшее ему в голову. Хаггард отметил это в памяти и повторил:

— Книга.

Прошло десять секунд — Ваал молчал. Наконец он произнес:

— Мертвый.

Хаггард вел «игру» дальше, но мозг его лихорадочно работал. Логичным ответом на слово «книга» было бы «читать», однако подсознание демона предостерегло его от этого слова. Почему?

Разумеется, он мог иметь в виду два возможных значения этого выражения — в настоящем или прошлом времени. — Галстук, — сказал вдруг человек.

Ваал удивленно посмотрел на его шею и ответил:

— Душить.

Хаггард носил красный галстук.

Торжествуя в душе, он добавил еще несколько словключей, чтобы закончить «игру», и наконец умолк, поскольку получил от демона информацию о цвете третьей двери, за которой таилась смерть: она будет красной. Теперь он знал, что никогда не откроет красную дверь и даже близко к ней не подойдет. Ваал проиграл, хотя еще не отдавал себе в этом отчета. Демоническая мощь не смогла противостоять прикладной психологии!

Ему больше не хотелось развлекать адского гостя, хотя он старательно скрывал свои чувства. Казалось, прошло много часов, прежде чем Ваал зевнул и исчез, небрежно кивнув человеку на прощание.

Комната была пуста, и Хаггард не мог вынести этого. С облегчением вспомнил оно свидании с Филлис. Они с ней пойдут… нет, лучше он принесет шампанского, и они вместе отметят его победу. Разумеется, девушка не узнает истинной причины торжества, но это не имело особого значения.

С двумя бутылками шампанского под мышкой Хаггард вылез из такси. Он дал таксисту щедрые чаевые и постоял немного, вглядываясь в звездное небо. Теплый ветер коснулся его лица. Он получил миллион долларов и был свободен, не говоря уже о том, что отомстил Джин. Мягким жестом Хаггард коснулся своего лба — за лобной костью находился его мозг, куда более сильный, чем все демоны со всем их колдовством.

— Cogito, ergo vici [Cogito, ergo vici (лат.) — Мыслю, следовательно живу.], — мысленно перефразировал он и ступил на лестницу здания, в котором жила Филлис. Лифтер высадил его на третьем этаже и указал в глубь коридора.

— Она только сегодня переехала, сэр. Вон там.

Хаггард прошел по коридору, слыша тихий скрежет спускавшегося вниз лифта. Квартира 3-С. Это здесь. Дверь была покрашена в серый цвет. Отныне ему придется обращать внимание на это и шарахаться от красных дверей.

Он вынул ключ, который дала ему Филлис, и вставил его в замок. Потом повернул ручку и открыл дверь.

Перед ним была пустая комната, стены, потолок и пол в ней были зеленого цвета. Голый волосатый Ваал стоял посредине комнаты и спокойно ждал. Хаггард не шевельнулся, но невидимый ветер втолкнул его внутрь, и дверь за спиной захлопнулась.

Демон улыбнулся, показав все свои зубы.

— Уговор дороже денег, — сказал он. — Время расплатиться.

Хаггард оцепенел и услышал собственный шепот:

— Ты нарушил уговор. Это должна была быть красная дверь…

— Как ты это узнал? — спросил Ваал. — Я ничего такого не говорил. Впрочем, верно, это красная дверь.

Человек повернулся и сделал несколько шагов, коснувшись пальцем гладкой серой поверхности двери, совершенно не подходящей к зеленым стенам.

— Но ведь она не красная… Демон подошел к нему.

— Ты не забыл о моей печати? После того, как ты прошел через вторую дверь, я забрал у тебя некую способность…

Он провел по губам волосатой ладонью. Услышав негромкий скрежет зубов, Хаггард прошептал:

— Прикладная психология…

— Куда уж мне, — ответил Ваал. — У меня есть только моя сила. Наш договор предполагал, что я лишу тебя некой физической способности. Так вот, эта дверь не серая, а красная. А ты — дальтоник…

Наш демон-хранитель

Уже несколько дней в мозгу Карневана звучал тихий зов. Он был тих, но настойчив, и Карневан сравнивал свой разум со стрелкой компаса, которая рано или поздно обязательно повернется, чтобы безошибочно указать на ближайший магнитный полюс. Ему без особого труда удавалось сосредоточиться на текущих занятиях, но расслабляться, как он заметил, было опасно. Стрелка тут же начинала вращаться, а неопределенный зов усиливался, будоража его сознание. Но Карневан никак не мог понять, кто его зовет и куда.

О безумии не могло быть и речи. Джеральд Карневан хорошо знал, что нервы у него расшатаны не более, чем у большинства его современников. Он имел несколько научных степеней и был младшим компаньоном в процветающем нью-йоркском рекламном концерне, являясь при этом источником большинства идей. Он играл в гольф, плавал и неплохо разбирался в бридже. В свои тридцать семь лет он выглядел сухим, суровым пуританином — вот уж с кем не имел ничего общего! — и в последнее время его не слишком настойчиво шантажировала любовница. Это его особенно не волновало, потому что его рациональный ум уже проанализировал все возможности, выбрал оптимальную модель поведения, а затем успокоился.

Впрочем, не до конца. Эта мысль колотилась где-то в уголках подсознания и сейчас пришла Карневану в голову. Разумеется, «голос» можно было объяснить и этим: подавленным желанием окончательно решить назревшую проблему. Такое объяснение вполне подходило, учитывая недавнее обручение Карневана с Филлис Мардрейк. Филлис, которая была родом из Бостона, не простила бы своему жениху амуров на стороне, если бы вдруг узнала об этом. А Диана, бесстыдная не менее, чем красивая, не остановилась бы перед таким шагом, если бы до него дошло.

Стрелка компаса вновь задрожала, повернулась и остановилась. Карневан — в тот вечер он засиделся допоздна в своей конторе — гневно откашлялся. Под воздействием внезапного импульса он откинулся на спинку кресла, выбросил сигарету в открытое окно и стал ждать.

Психологи утверждают, что подавленные желания следует извлечь на поверхность сознания, где их легко можно обезвредить. Следуя этой рекомендации, Карневан расслабился и просто ждал, закрыв глаза.

Через окно доносились звуки нью-йоркской улицы, потом они утихли и почти незаметно уплыли куда-то вдаль. Карневан пытался проанализировать свои чувства. Ему казалось, будто его сознание заперто в герметичной коробке и мечется в ней, колотясь о стенки. Световые пятна постепенно угасали под закрытыми веками: сетчатка приспосабливалась к темноте.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});