Стражи Кремля. От охранки до 9-го управления КГБ - Петр Дерябин

Одним из ярких примеров перестраховки, имевшей место при отборе телохранителей Сталина, может служить случай с лейтенантом Л., дежурившим на Арбате агентом в штатском. После того как он стал кандидатом в сотрудники Охраны № 1, лейтенант был поставлен под круглосуточное наблюдение как на работе, так и вне ее. По службе у него все было в полном порядке, собеседование также прошло как нельзя лучше, проверка его жены, тещи и соседей не выявила ничего, Что могло бы характеризовать кандидата с отрицательной стороны. И все же в конечном итоге ему поставили оценку со знаком минус — за не приносившую никому никакого вреда его «слабость», которую он проявлял по окончании рабочего дня. «Слабость» же эта выражалась в следующем. Он жил примерно в пятнадцати милях от Москвы и обычно ездил на работу и. с работы на пригородном поезде. Сотрудники Службы наблюдения заметили, что, возвращаясь домой, он неизменно заходил в привокзальный буфет и «опрокидывал» стопку водки, запивая ее томатным соком или закусывая соленым огурцом. Остальных посетителей данного заведения, таких же пассажиров, как и их «подопечный», агенты не знали. Составляя свои рапорты о результатах наблюдения за лейтенантом Л., «хвосты» добросовестно отмечали, что выпивал он в станционном буфете только одну стопку, но затем добавляли, что при этом их «объект» «находился в обществе сомнительных, вызывающих подозрение личностей». Одного этого факта оказалось достаточно, чтобы лишить молодого человека каких бы то ни было шансов перейти в «дворцовую гвардию» Сталина. Ему разрешили, однако, по-прежнему дежурить на Арбате, но предупредили, чтобы впредь он и близко не подходил к станционному буфету.

Другой такой же точно облаченный в штатское агент из Охраны № 2, который являлся, даже не подозревая об этом, одним из кандидатов в сотрудники «дворцовой гвардии» Сталина, не был взят туда лишь потому, что его судьба оказалась в руках людей, достойных того, чтобы отнести их к психопатам. У этого невезучего парня имелись блестящие, безупречные характеристики, составленные на него не только в Охране № 2, но и в кремлевской комендатуре, где он ранее служил. Кроме того, кандидат сам, лично, доложил добросовестно в отдел кадров о своем «проступке», из-за которого его кандидатура в охранники «дворцовой гвардии» и была тотчас же решительно и бесповоротно отвергнута. Его злоключение началось во время одного из дежурств неподалеку от Крымского моста. Юная девушка, явно не пользовавшаяся особым успехом у ровесников, наблюдала от нечего делать из окна своей квартиры в близлежащем доме за этим охранником, который вышагивал взад-вперед по вверенному ему участку. Когда же он проходил мимо ее окна, она махала ему рукой, пока, наконец, парень не ответил ей тем же. Обрадовавшись оказанному знаку внимания, девушка тут же написала ему записку с предложением встретиться в метро и попросила своего младшего брата передать ее по назначению. По окончании смены агент проинформировал свое начальство об инциденте — единственном, происшествии за весь рабочий день, рутинный и безрадостный, — и отдал ему записку. Его начальники, отлично зная о том, что кандидатура их подчиненного как потенциального служащего «дворцовой гвардии» рассматривается в данное время в верхах, раздули из мухи слона и завели целое дело. За квартирой девушки было установлено наблюдение, а юному офицеру приказали дать положительный ответ на ее записку. Когда мечтавшая о любви девушка явилась на место встречи, понравившегося ей парня там не оказалось, но зато находились облаченные в милицейскую форму сотрудники Управления, которые и арестовали ее. Во время допроса, длившегося довольно долго, девушка сказала, что она испытывала исключительно дружеские чувства по отношению к молодому человеку и, кроме того, сочувствовала ему, наблюдая, как он патрулировал по своему участку в любую погоду. Поскольку все, что говорила девушка, не давало оснований подозревать ее во лжи, а проводившееся в связи с инцидентом расследование не выявило ничего предосудительного относительно семьи и знакомых задержанной, ей сообщили, что агент свяжется с ней, если захочет, и предупредили, чтобы впредь она не писала ему никаких записок. После этого сотрудник Охраны № 2, вновь действуя по указанию сверху, позвонил девушке и сказал, что об их дружбе не может быть и речи, поскольку он женат. Что же касается дальнейшей судьбы молодого человека, то, несмотря на все положительные отзывы о нем и то обстоятельство, что он сам уведомил обо всем отдел кадров, его кандидатура, как уже говорилось выше, была в конечном итоге отвергнута, а парня на всякий случай перевели на другой участок. Но данная история имела продолжение и для девушки. Допрашивавшие ее следователи пришли в ходе беседы с ней к заключению, что по натуре она человек исключительно общительный, не прочь сунуть нос в чужие дела и если и страдает из-за чего-то, так только из-за неудовлетворенной жажды любви. Ознакомившись с ее данными, оперативный отдел завербовал девушку в качестве осведомителя, или негласного агента, с тем чтобы она шпионила за своими соседями.

Однако, пожалуй, наиболее строгий отбор проходили все же не кандидаты в сотрудники «дворцовой гвардии», а лица, которым предстояло трудиться в составе обслуживающего персонала на дачах Сталина. Об этом можно судить хотя бы на примере Зины, работавшей официанткой в одном из государственных ресторанов в Москве, когда она попала в поле зрения спецслужб, занимавшихся подбором кадров для Охраны. Выбор пал на нее потому, что она отличалась уравновешенным характером, вела себя вежливо по отношению к клиентам, не была ни уродиной, ни красавицей, проживала в небольшой московской квартире вместе со своей вдовствующей матерью (ее отец погиб на фронте в годы Великой Отечественной войны) и, что самое главное, у нее не оказалось ни братьев, ни сестер, ни других каких-либо родственников. Девушка имела также блестящую рекомендацию от райкома комсомола, и, кроме того, ее кандидатура была поддержана двумя членами партии. Во время первой официальной встречи с Зиной сотрудники спецслужб сообщили, что ее решили взять на работу в органы государственной безопасности. Однако данное известие не произвело на нее особого впечатления, поскольку она не желала менять своих жизненных планов, в которые входила и учеба в вечерней школе. Но как только ей сказали, что ее зарплата будет в три раза превышать ту сумму, которую она получает сейчас, отношение Зины к сделанному предложению тотчас же изменилось, поскольку она нуждалась в деньгах, чтобы хоть как-то помочь своей матери, обладавшей слабым здоровьем. Первые два года она проработала официанткой в ресторане для сотрудников Охраны, находясь все это время под постоянным наблюдением. Когда же сочли, что она вполне подходит для Охраны № 1, Зине сказали, что ее должны перевести в одно место за пределами столицы. (Тому, кого предполагали включить в персонал, обслуживавший дачи Сталина, никогда не сообщали до самого последнего момента, где именно расположено место их будущей работы или чем предстоит им там заниматься.) Услышав это, она опять ответила отказом, ссылаясь на то, что не может оставить свою больную мать одну и, кроме того, хотела бы окончить спокойно вечернюю школу, в которой училась. Но в конце концов она согласилась после того, как ее заверили, что размер заработной платы возрастет в два раза по сравнению с нынешним уровнем и что ей предоставят машину с шофером, который будет привозить Зину на работу и отвозить домой, к матери и в школу. Вскоре после того, как она начала работать в качестве прислуги на одной из подмосковных дач Сталина, она влюбилась в сотрудника Охраны, чья служба протекала не на дачном участке, а на прилегавшей к нему территории, и вышла за него замуж. Из-за женитьбы этого сотрудника, хотя он и не входил в личную охрану Сталина и никогда не оказывался в непосредственной близости к диктатору, перевели куда-то в другое место и на другую охранную службу, поскольку, согласно правилу, близким родственникам — мужьям и женам, братьям и сестрам, отцам и сыновьям — не разрешалось работать в одном и том же подразделении Охраны или в одном и том же месте. Когда же Зина попросила, чтобы и ее перевели на новое место службы мужа, то ей было отказано, и не только в силу вышеупомянутого правила или на том основании, что она работает как-никак у самого Сталина, но и потому, что просто не могли ей найти подходящую замену. Зину предупредили также, чтобы она Как можно дольше избегала заводить детей. В случае же, если она забеременеет, ей в дальнейшем запретят работать в доме вождя и что ее или вовсе уволят из Охраны, или переведут в какое-нибудь другое место, но только не туда, где работает ее муж. Заметим в связи с этим, что женщинам из обслуживающего персонала Охраны разрешалось возвращаться на работу в резиденцию Сталина по окончании декретного отпуска только в особых, исключительных случаях. Эти исключения распространялись лишь на действительно незаменимых людей или тех, по отношению к которым диктатор испытывал личные симпатии.