Тайна мертвой планеты - Сергей Че

от смеха, сплевывая кровь.

— Пусть это для вас будет сюрпризом. Численность… Вам и одного хватит. Если бы у вас были мозги, вы бы задумались, почему в нашей армии нет ни одного робота.

— Третий! — вскинулся Второй. — Немедленно уводи верхние эшелоны на орбиту! И пусть включают полную блокировку на случай взлома!

Третий забарабанил по виртуальной клавиатуре, но быстро отвалился на спинку кресла.

— Кажется, поздно. С автофлотом нет связи.

— Проклятье! Данные наблюдения на экран!

Вспыхнула стена, показав крыши домов и небо, забитое черными беспилотниками. Корабли кружили на месте, неумело дергались в разные стороны, словно разучились летать. Некоторые из них сбились в беспорядочные группы и явно шли на посадку.

— Их сажают за пределами города, — сказал Третий. — Четверть автофлота уже приземлилась.

— Черт! Немедленно отправить туда наземный десант!

— Полагаете поможет? — усмехнулся Чич, — Расслабься, цыпа, как я говорю тупым телкам, когда до них доходит, куда они попали.

Второй схватил его за шиворот и несколько раз приложил о колонну.

— Говори… тварь… что… происходит!

Чич только хрюкал и гыгыкал окровавленным ртом.

Внезапно грохнули распахнувшись двери, и в тронный зал вплыла сгорбленная фигура, с головы до пят скрытая черной накидкой. Доковыляла до середины, опираясь на суковатую палку и шаркая ногами.

— Это еще кто? — процедил Второй и повернулся к роботам-охранникам. — Взять!

Человек откинул капюшон, обнажив голову-череп, и только глянул на роботов черными дырами вместо глаз.

Роботы наткнулись друг на друга и замерли.

— Кластер передвижения заблокирован, — прогудел первый робот.

— Кластер передвижения заблокирован, — повторил второй.

— Кластер передвижения заблокирован, — третий.

— Пора баиньки, — оскалил длинные зубы «череп», и роботы один за другим повалились на пол.

* * *

— Какой же ты ублюдок, папочка, — Эликс вытянула затекшие ноги. — Решил в пиршестве поучаствовать? Не боишься, что они тебя тоже на стол выставят?

— Не боюсь. Они едят только самок. Традиция такая.

Профессор сидел на краю самоходной платформы и болтал ногами. Толпа «черепов» медленно ползла следом, бросая голодные взгляды на привязанных к платформе девчонок.

— Ясно. Значит, за столом будешь сидеть. Смотреть.

— Буду.

— Как режут, руками рвут, в рот запихивают, жир по подбородкам стекает.

— Ага.

— Может и тебе перепадет? Ты главное не стесняйся. Попроси соседа. «Будьте так любезны, господин людоед, отрежьте кусочек от алисиной попки, она посочнее будет».

— Ты так аппетитно описываешь, я даже проголодался.

— Тебе нас совсем не жалко? — спросила Алиса. — Ладно я. Но с Эликс ты жил последние пять лет. Ничего внутри не ёкает?

Профессор сделал клоунский вид, что прислушивается.

— Хм. Нет, ничего. Мне вас жалко, как жалко старую мебель. Вот шкаф с ветхими тряпками. Стол, под который я пешком ходил. Диван, на который я завалил одноклассницу, а потом полдня следы оттирал, чтобы мама не заметила. Друганы, уроды, наперебой рассказывали, как они драли хором эту Олечку за гаражами, в туалете и у Вована на квартире. А она девственницей оказалась. А диван белый. — Профессор вздохнул. — Воспоминания. От них лучше вовремя избавляться.

— Когда ты смотришь на нас, ты же видишь ее, — сказала Алиса. — Свою настоящую дочь.

— Нет, не вижу, — он повернулся и мазнул по ним равнодушным взглядом. — Когда она… пропала, ей было двенадцать. Она была тоненькой, хрупкой, маленькой большеглазой девочкой. Доброй и немного наивной. А вы восемнадцатилетние жопастые кобылы. С толстыми ляхами и большим выменем. Вы не люди. Вы инструменты. Станки. Ты — шлюха. А ты убийца. Ничего общего.

— Скотина, — выдавила Эликс. — Ты нас сам такими сделал.

— Я же говорю, не люди.

Безжизненные руины тянулись по обеим сторонам от дороги, заросшие мхом и повалившиеся друг на друга. Только редкие отблески костров в черных окнах говорили, что там кто-то живет. Иногда из проемов выскакивали одетые в лохмотья зеваки, глазели на процессию черными дырами и прятались обратно.

Профессор радостно улыбался, щерился и щурился, подставляя лицо налетающему ветру. Эликс с удовольствием сломала бы ему шею, если б дотянулась.

— Твоя хрупкая большеглазая девочка, — вкрадчиво сказала она, — убила собственную мать. Твою любимую жену.

Профессор вздохнул.

— Больно хочешь сделать? Не выйдет. Я сам твою память редактировал. В перерывах между поревом. В попку тебя выдеру, жуткие воспоминания в головку загружу и снова раком ставлю. Ты ревешь, вырываешься. Как же, убийца собственной мамочки. Я плохая девочка, накажи меня, папенька. Ну я и наказываю. И так, и эдак. Не помнишь? Ах да, я же тебе каждое утро мозги подчищал. Непростая, я тебе скажу, работа. Кропотливая.

— Ложные воспоминания, — прошептала Эликс.

— Именно, доча. Ты никогда не узнаешь, где правда, а где ложь. Которую я выдумал, глядя, как твоя пухлая задница на мой болт насаживается. Кстати, вы никогда и не были похожи на мою дочь. Разве что личиком немного, чтобы вопросов не возникало. Алиска была тонкая, как тростинка. А вас с самого начала бордельными кобылами вырастили. С сочными ляжками, стоячими сиськами и круглыми жопами. Иначе бы ни Марск, ни Второй на вас бы не клюнули. Ни тот, ни другой на кости не бросаются. Им фигуристых подавай.

Профессор вдруг осекся, словно понял, что проболтался.

— Что, даже ее с сиськами? — усмехнулась Эликс, кивнув на Алису. — Ей же десять лет было по номиналу.

— Акселерация, — буркнул профессор. — И гормоны. А в школе объяснил, что бабушка в деревне за лето откормила… Короче, закончили вечер воспоминаний. Хватит. Заболтался я с вами.

Он спрыгнул с платформы и отстал.

— Ты поняла, что это значит? — прошептала Алиса.

— Конечно. Этот урод изначально хотел меня подложить под Второго. Даже рассказал о своей выдумке про смерть матери, чтобы тот меня на крючок подсадил. Чего уж тут не понять.

— И всё? И больше ничего? Не, у тебя реально мозги с горошину… Аййй!

Эликс вцепилась зубами ей в ухо.

— Отпусти!

Эликс отпустила.

— В следующий раз откушу. Давай докладывай, чего ты там поняла.

— Да ничего особенного. Что под Второго хотел подложить, это и так было понятно. Но вот то, что мы на его дочь не похожи…

— Ну?

Алиса заворочалась, двигаясь ближе, и прижалась теплым бедром к спине.

— Это значит, что ни Второй… ни Первый