Снисхождение. Том первый - Андрей Васильев

— Какую секту? — удивился этот чудик — Я пришел спасти вас! Вы же гибнете!

— Мне страшно — подала голос Ксюша.

— Мне тоже — успокоил ее Стройников — Оно стоит в двух шагах от меня. А если оно кусается? Представляешь, что может случиться, если оно укусит меня за шею? Я же могу стать таким же! Димон, если такое случится — пообещай убить меня!

— Не вопрос — откликнулся Самошников — Только, чур, я тогда твой мотоцикл заберу себе на память. Буду на нем гонять и тебя вспоминать.

— Боже, какие вы зашоренные! — Максимилиан, покачивая бедрами, сделал несколько шагов в моем направлении. Вика дернулась так, как будто хотела меня закрыть своим телом — Я пришел спасать ваше дело! Разве вы не видите сами, что ваш еженедельник, ваш «Вестник Файролла» — он гибнет!

— В самом деле? — удивился Петрович — Вот не знал!

Мне полегчало — все потихоньку вставало на свои места. Очередной городской сумасшедший. Такие типы, бывало, захаживали в редакцию. Не так часто, как распространители билетов, кричащие чуть ли не в коридорах: «Мы хотим пригласить вас в театр» или дедки, которые махали клюками и доводили до нашего сведения, что: «Развалили страну, демократы проклятые», но — захаживали. Их даже охрана не останавливала, с интересом потом глядя на лица сотрудников. Практически — реалити-шоу.

— Ну конечно же! — с придыханием сообщил ему Серебряный, меняя, к моей радости, свое направление. Петрович, судя по всему, показался ему более перспективным собеседником — Разве вы не чувствуете этот запах? Запах гнильцы, которая окутала все ваше коллективное творчество.

— Это не от творчества пахнет — Мариэтта показала пальцем на Ташу — Это у Звягинцевой в столе сухарики в незакрытом пакете плесенью покрываются. Я вообще поражаюсь — куда в нее лезет? Сама маленькая, а ест за троих! И везде у нее пища лежит недокушанная! Скоро не то, что плесень — тараканы поползут.

— Тараканов я тоже боюсь — пискнула Ксюша — Даже больше, чем вот этого!

— А вот тут я тебя спасу — успокоил ее Стройников — Даже если меня таракан укусит, я в него не превращусь.

— Ты чего, дурак? Тараканы не кусаются — чувства юмора у Мариэтты так не прорезалось.

— Люди! Люди! — чуть ли не взвыл Максимилиан — Какие тараканы? Вы меня слышите! Ваше творчество гибнет! Люди его не читают! Они говорят, что это… О боже, я даже не могу произнести этого слова!

— Я бы сказал «гениально», но, видимо, это не то слово — предположил Стройников.

— Скучно? — подала голос Таша

— Неконкурентоспособно? — отметилась и Вика.

— Шлямбур? — высказала свою версию и Шелестова.

— А при чем тут шлямбур? — изумился я причудливости хода её мысли.

— Не знаю — пожала плечами она — Слово красивое, как-то услышала его, вот и запомнила. Кстати, никто не знает, что это такое?

— Это — графомания — пугающим шепотом сообщил нам Максимилиан — Представляете! Мне это сказало уже три человека! Три!

— Так шлямбур — это другое название графомании? — изумилась Елена — Ну надо же!

— Как жить теперь? — приложила руки к щекам Вика — Боже! Боже!

— Надо яду будет достать — деловито сказал Стройников Самошникову — И то — как после такого жить? Ксю, ты с нами? Третьей самоубиваться будешь? Или предпочтешь по старинке — ванна, бритва и ты голенькая, бледненькая и красивая лежишь в багряной воде?

— Дурак! — щеки Ксюши заалели.

— Но я вам помогу — Максимилиан гордо подбоченился — Я знаю, что делать!

— Ну-ну — заинтересовался я, жестом приказывая всем замолчать. Мне было правда интересно.

— Мы поменяем лицо нашего издания — махал руками Серебряный — Кому нужны эти описания квестов, кому нужны все эти викторины! Нет! Эпатаж — вот что нас спасет! Мы шокируем публику откровениями!

— Просто из любопытства — покашляла в кулак Вика — Какого толка будут эти откровения?

— Игрок и монстр — раздвинул руки, как бы обозначая заголовок Максимилиан — Не убийца и жертва, а два сердца, нашедших друг друга. Любовь и смерть! Как вам? Думаю, разработчики пойдут нам навстречу. А ведь монстр может еще и родить от игрока, виртуально, разумеется! И это только одна из моих идей! Вот еще…

— Не надо больше! — попросила его Таша — Пока — хватит!

— Если б я имел коня — это был бы номер — пробормотал Стройников.

— Если б конь имел меня — я б, наверно, помер — поддержал его Самошников.

— И все же! — визитер разошелся, от него пошел запах пота, его не перебивала даже дорогая парфюмерия — Можно организовать марафон любви игроков. Пусть они пройдут парадом по улицам главных городов Файролла. Пусть они будут голые!

— Мне уже не страшно — порадовала нас Ксюша — Теперь мне жутко! Я в эту игру в жизни не пойду больше, лучше пусть меня уволят!

— Звонить? — Вика уже держала телефон в руке — Тут ведь явная клиника.

— Скажите, Максимилиан — я с интересом смотрел на изрядно вспотевшего спасителя «Вестника Файролла» — Так откуда вы приехали?

— Из Петербурга — насупился он — Там меня не поняли. И это — странно! Я — Серебряный! Серебряный, слышите меня? Серебряного не поняли на родине серебряного века поэзии!

— Действительно — безобразие — посочувствовал я ему.

— Да — его искусно оттененные глаза наполнились слезами — Они не слышали мою душу. А вы? Вы слышите ее?

— Еще как — заверил его я — А еще я слышу шаги в коридоре. Это идет наш сотрудник, и в этом ваша серьезная проблема.

— Отчего? — удивился Максимилиан.

— Да как вам сказать? — я сочувственно похлопал глазами — Он в ВДВ служил, а там к тонким душевным материям отдельных мужчин относятся без понимания. Более того — с предубеждением.

— Бежать тебе надо, косатик! — поняла, о чем идет речь Елена и моментально включилась в игру — Не пожалеет ведь он тебя! Зашибет — и идеи твои прогрессивные, на других не похожие, слушать не станет.

— И правильно сделает! — даже не подумала подыграть нам Вика — Да за такие идеи убивать и надо!

Надо заметить, что шаги в коридоре и впрямь были, причем такие, тяжелые. Уж даже и не знаю, кто там так топал, может — мои охранники? В последнее время они оставались внизу, в машине, у дверей кабинета больше не отирались. Уж не знаю почему.

Максимилиан тревожно заозирался, недобро поглядывая на Вику.

Тем временем шаги смолкли, остановившись у нашей двери.

— Интрига — причмокнул Петрович — Задался день!

— Это Командор — обреченно произнесла Ксюша — По крайней мере, я всегда это представляла себе именно так.

— В залог прощенья мирный поцелуй! — немедленно отреагировал Стройников, поворачиваясь к ней и сложив губы «гузкой» — Один, холодный, мирный!

— Дурак! — сообщила ему Ксюша, но таким тоном, что я бы на месте Геннадия призадумался о том, что Пушкин сработал.

Дверь распахнулась и за ней мы увидели… Спину. Причем не просто «спину», а спину Жилина, он открыл дверь ногой, поскольку руки у него были заняты бутылью с водой, для кулера.

— Беги, Максимушка — по-отечески напутствовал Петрович совсем уже опешившего нашего спасителя — Он ведь такие бутыли каждый день таскает, пешком, по лестнице. Силу свою преумножает.

— А это чего такое тут? — сказал тем временем багроволицый Серега, поворачиваясь и меряя взглядом с головы до ног Максимилиана — Что за кунсткамера?

Мне всегда было непонятно, что делать с вот такими визитерами, как этот Серебряный. С одной стороны — гнать их, конечно, надо в шею, чтобы работать не мешали. С другой — человек ведь от чистого сердца помощь предлагает. А что он вот такой — так это не вина его, а беда. Нет, посмеяться над ним — это святое, но при этом выпроводить его надо так, чтобы ему не слишком обидно было. Ну, и еще так, чтобы он больше никогда не возвращался, поскольку идеи у него и впрямь жуткие. Плюс — половая ориентация у него для нас не сильно подходящая.

И еще — охране на посту фитиля вкрутить. Я понимаю — они там поржали. А если бы он и вправду кусаться полез?

— Серега, не смей! — заорал я Жилину, одновременно с этим подмигивая ему — Не вздумай калечить этого представителя нетрадиционной молодежи!

— Зашибууууу! — верно понял меня Жилин, вздымая над головой бутыль с водой — Ой, зашибу! Ой, что здесь сейчас будет! Девки, зажмуривайтесь, сейчас этого здесь расплескает по всему помещению!

— Беги, Максимка! Беги, тебе говорят! — неожиданно басом рявкнул Петрович — Мы его задержим!

Я подскочил к Сереге, который так и держал на вытянутых вверх руках баллон с водой и строил страшные рожи совсем уже опешившему Максимилиану.

— Бегите! — проорал ему и я — Он у нас главный, мы на него работаем. Не поймет он ваших прогрессивных идей, так что уж будем жить, как жили, будем тут помаленьку догнивать. А вы идите, ищите себя. Идите — им не возвращайтесь!