Капкан для бабочки - Александра Столярова

ползла вдоль тротуара, высматривая майора, и наконец, увидела его мешковатую фигуру. Кики не сразу узнала его из-за старомодной шляпы, которую упрямо сдувало ветром, и тот был вынужден придерживать ее обеими руками.

Кики посигналила, помигала фарами, и Раменский ввалился в машину, неуклюжий и заснеженный.

— Добрый вечер, — пробурчал он, отряхиваясь. Ни Кики полетели капельки талой воды. — Погода просто с ума сошла, вам не кажется?

— Кажется. Здравствуйте.

Раменский шумно вздыхал и устраивал на коленях свою мятую шляпу, словно выпавшую из семидесятых. Потом он попросил разрешения закурить. Вообще чувствовалось, что в маленьком «Форде» ему неудобно и неловко.

Амплуа мешковатого типа удавалось ему на ура.

— У вас какие-то дела на даче? — осведомился он, вытряхивая из пачки сигарету и разминая в желтоватых от никотина пальцах.

— Ага. Надо кое-что посмотреть, кое с чем разобраться, — ответила она.

Внимательно следя за дорогой, Кики краем глаза рассматривала Раменского. Неказистый, угрюмый, весь какой-то помятый, однако глаза блестят живым ярким блеском, словно у охотничьей собаки, почуявшей след.

— Ну что же, Кира Сергеевна, не будем терять время. Я вас слушаю.

Она моментально забыла их недавние перепалки, и собственное раздражение в адрес хамоватого майора. Почти всю дорогу до Абрамцево Кики рассказывала ему все, что ей удалось узнать за предыдущую неделю. Раменский молча слушал, и вид у него при этом был обалдевший.

— Что скажете? — спросила Кики, когда рассказ бы закончен, а у нее пересохло в горле.

— Скажу, что на первый взгляд, вы правы. То есть, с логикой у вас все в порядке.

— А на второй взгляд?

— Чтобы подтвердить ваши догадки, нам нужны доказательства.

— По-вашему, машина на аэропортовской стоянке и все остальное — это не доказательства?

— Это называется «косвенные улики», — разъяснил Раменский. — Машину она могла оставить по любой причине. К примеру, не хотела возвращаться вместе с вами из аэропорта. Или просто не любит ездить на такси. Это все ерунда. Да и мотива я пока не вижу: все ваши догадки о том, что Дружинина была любовницей Холода — пока умозрительны. Вот если бы у вас были улики…

— То есть, я должна еще и улики для вас добывать? — взвилась Кики. — Ну уж извините, тут я сплоховала. Виновата, исправлюсь!

— Кира Сергеевна, не стоит нервничать. Вы все сделали правильно.

Кики молчала, приходя в себя. Как только закончится вся эта история, она первым же самолетом улетит куда-нибудь отдыхать.

— Осталось только узнать, какого черта вам понадобилось тащиться в такую метель на вашу дачу, — сказал Раменский после долгого раздумья. — Этого я пока не понял.

— Если хотите, называйте это велением интуиции.

— Интуиции? Вы верите в эту чушь? — майор брезгливо скривился. — Это все штучки в духе глянцевых журнальчиков.

— Я верю, потому что я женщина, и у всех нас интуиция развита, разве что у кого-то в меньшей степени.

— Ну и где была ваша интуиция, когда вас умело обманывали подруга и жених?

Испытывая горячее желание выкинуть этого хама и невежу из машины, Кики ответила ровно и нарочито холодно:

— Хотелось бы ответить, что это совершенно не ваше дело… Но не буду грубить. Просто в том случае я не подозревала в предательстве близких людей. Никаких поводов для ревности у меня не было, вы сами сказали, что обманывали меня очень умело. Не в моих правилах подозревать людей во всех грехах без веских на то причин.

Раменский ничего не ответил, завозился на сиденье, устраивая поудобней свою драгоценную шляпу. Никаких вопросов относительно денег он больше не задавал.

Она долго тащилась по поселку: дороги здесь, похоже, не чистили уже давно, и машины накатали в снегу колеи. Входя в повороты, Кики с трудом удерживала машину, которая норовила уползти куда-то в кювет. На повороте, ведущем к дому, Кики остановилась.

— Все, дальше мы не проедем. Увязнем, и придется толкать.

По лицу Раменского было понятно, что эта перспектива его не прельщает. Он с сомнением глянул на Кики.

— А пешком далеко?

— Несколько минут. Пойдемте.

Она проехала еще немного вперед, чтобы никому не мешать, уткнулась носом в плотный сугроб. Раменский с пыхтеньем вывалился из тесного салона, и шумно задышал, совершенно как большой, пожилой пес. Кики тоже вышла на улицу, подняла воротник пальто.

Снег и ветер здесь ощущались гораздо сильнее, чем в городе. Худющую Кики буквально сдувало с ног. Она оглянулась на машину и не увидела ее за плотной стеной снега.

Спотыкаясь и увязая в снегу по колено, они со майором доковыляли до дома, и Кики кинулась открывать калитку.

— Да, красиво у вас тут, — невпопад ляпнул Раменский. — Природа…

— Ага, природа. Заходите, пожалуйста.

Дорожки на участке пропали под толстым снежным одеялом, так что приходило идти прямо по нетронутой целине. Раменскому явно не нравился этот способ передвижения, но что он мог поделать? До Кикиных ушей донеслось его недовольно бурчание: лучше бы я надел валенки…

Дверь снова упорствовала, но Кики быстро с ней справилась. Они вошли в дом, вспыхнул свет и Раменский удивленно присвистнул:

— Ничего себе! Это и есть тот «небольшой погром», о котом вы говорили? Да здесь у вас словно смерч прошел!

— И правда похоже. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома.

Раменский пробубнил