Мои сводные монстры - Дана Блэк

тобой рискнем, - он переводит глаза на меня, светло-карие, красивые в обрамлении пушистых ресниц. - Вот. Начнем с правды. Ночью в бане не я был с тобой, меня ты, может, и не подпустила бы. Я не знаю. Но сегодня ты ничего не помнишь. И я тебя обманул.

Глава 39

- Нужно будет просто забрать вещи и постоять рядом, пока я буду говорить с папой, - рассказываю Вике свой план и размахиваю ладонью, разгоняю дым от сигареты.

Вика снова затягивается, и щеки вваливаются. Она стряхивает пепел под ноги и, оглядевшись по сторонам, устало плюхается на ступеньку.

- Поможешь? - сажусь рядом.

- Я не понимаю твоих печалей, Алиса, - подруга смотрит на дорогу, редкие ночные машины и мигающую вывеску бара напротив. - Ну подумаешь, обманул он тебя, что тут такого? Главное же, что к нему переехать предложил. Богатый красивый мужчина. Чего тебе еще надо? Принца на коне ты в наших реалиях не дождешься. Ты бы лучше подумала. Как меня к кому-нибудь из оставшихся Рождественских пристроить.

- А где гарантии, Вика, - не могу больше слушать ее нравоучительный тон и подскакиваю на ноги. - Откуда мне знать, что к нему в квартиру братья не нагрянут? И меня, пока я спать буду, наручниками к кровати не пристегнут? - повышаю голос и потрясаю в воздухе рюкзаком. - Все. Ты либо едешь со мной.

- Либо что? - Вика усмехается и тоже встает, поправляет форменную вишневую юбку. - Одна ты ведь в тот дом не сунешься больше, значит, я тебе нужна, это во-первых. А во-вторых - много на себя берешь. Вот им делать больше нечего, как всем втроем на тебя набрасываться.

Молчу.

Про наручники и видеокамеру, и как меня отшлепали - не говорила, и уже не буду точно, у Вики все к одному сводится - нужен мужчина и дорогие подарки.

- Смотри, Алис, - она выкидывает бычок в железную урну и поднимается на ступеньку выше. - Я с тобой поеду сейчас к ним в дом. Но ты в обмен должна мне комнату показать. Арона. И до утра не мешать, пока я буду у него. А уже утром, - она хитро улыбается, - соберем твои вещи и пойдем с тобой к твоему отцу. По рукам?

Держусь за перила, другой рукой за живот. Есть хочется так, что в глазах темнеет, я лишь в обед выпила сок, который дед мне принес, и за весь день ничего перекусить не успела.

Еще полчаса назад сидела в машине Виктора и тайно представляла, что мы ужин приготовим вместе, а оставшееся время до рассвета пустим на разговоры, он мне больше расскажет о себе, о семье, о работе, о чем сейчас мечтает, и еще раз повторит, что ему хочется рискнуть.

А потом он признался.

И я побежала, не разбирая дороги, остановилась перевести дух в каких-то дворах, вернулась к сауне…

Его машины уже не было.

И теперь я стою тут с Викой, и у меня стремительно едет крыша - с двумя братьями, по очереди, еще и обманом. А Вика, вместо того, чтобы помочь…

- Алис, ну перестань, что такого, - она спускается ко мне и заботливо перекладывает мои волосы с одного плеча на другое. - Переночуешь ты там еще раз - эта ночь для тебя ничего не решит. А для меня - жизнь, возможно, перевернется. Если я все сделаю правильно. И соблазню Арона. Понимаешь? Я только времени до утра прошу в том доме, а потом пойдем к твоему отцу. Да?

Одной мне идти к отцу нельзя, я его просто боюсь, вспоминаю дикий взгляд и севший от гнева голос и обещание палец мне сломать.

Никогда еще его таким злым не видела. И не хочу больше оставаться наедине с ним, передергиваюсь всем телом.

И киваю. И достаю телефон.

- Да. Хорошо. Едем к Рождественским, вызываю такси.

Арон

С того Рождества, кажется, прошло столетие, а по факту немногим меньше десяти лет.

Сауна, бессейн, алкоголь, музыка, и мы - веселые студенты. На круглом зеркальном столике мое портмоне, и в нем фотография, на снимке влюбленная пара - я и она. Ее светлые волосы в двух длинных косичках, она смеется, а я наклонился и что-то шепчу ей на ухо.

Случайный кадр, нас брат мой сфоткал, а я до сих помню, что шептал ей тогда.

Почти десять лет прошло.

На то Рождество я был слегка пьян, и до безобразия счастлив, летом жениться планировал, я был влюблен. А потом кто-то вызвал девочек.

И к нам в зал, одна за другой, запёрлись хихикающие девицы в купальниках.

И среди них была она, моя будущая жена.

Первый и последний раз в жизни я стоял перед женщиной на коленях тогда. После того, как вышвырнул ее голую на улицу в снег и дверь закрыл, слышал, как она кричит и стучит, и плачет там, я все слышал, и друзья смотрели на меня со смесью жалости и страха, ведь я сказал.

Любому шею сверну, только попробуйте впустить ее.

Сказал и заставил праздновать.

И друзья пили, словно под дулом пистолета, и ее подружки-шлюхи жались на диване друг к дружке, а я въехать не мог, в каком моменте своей жизни ошибся, почему не уследил за ней, моей женщиной, как такое с нами случилось, может, не я виноват был, а просто все они шлюхи?

Я вышел тогда, босиком на мороз, к ней, спросить хотел.

А она стояла у двери, голая, и губы синие, и кожа, покрытые инеем светлые волосы, снегурочка, будто знала, что в тепле растает, и в сауну не рванула, так и осталась стоять.

У нее шок был.

А меня как подстрелили, когда взглянул на нее.

Упал перед ней на колени, это лучшим решением казалось - заморозить ночь, и нас, и чтобы время дальше не двинулось, замерло, и мы остались вдвоем, там, на заднем дворе, ведь сломанное не склеить, а отпустить не можешь, дальше, без этого, смысла жить никакого нет.

Для меня.

Она же спустя долгие секунды моргнула белыми ресницами, покачнулась, сделала шаг, другой, и упала в сауну, на руки подружкам, которые визжали у меня за спиной на один высокий голос и ахали, а я коленями в снегу стоял, пил виски из горла и думал.

Что лучше сердце себе вырвать, чем еще раз так вляпаться