Навеки твоя - Мария Устинова

одних. Эмиль заказывал ужин — я слишком устала после перелета, чтобы готовить, и подошла к зеркалу. Распустила волосы, улыбнулась себе. После разговора с Андреем я ощущала уверенность. В доме было тихо и темно — свет горел только в кухне.

— Дина, что ты хотела сказать?

Мы обнялись и я прижалась всем телом, глядя в глаза: не хотела даже оттенка чувств упускать.

— Я беременна.

Он вопросительно поднял брови. Эмиль смотрел на меня, как строгий отец.

— Какой срок?

Не злится, не паникует, не рвет на себе волосы — уже хорошо. Я понятия не имела, какой будет реакция. Деловой подход — не такой плохой вариант.

— Еще не знаю. Вчера сделала тест.

Он наклонился, почти касаясь щеки носом — словно поцеловать собирался… Но Эмиль пристально смотрел мне в глаза. Холодно, как опытный оценщик. Я видела в глазах, о чем он думает и перестала дышать. Муж не стал забрасывать меня вопросами, чего я ждала, но ему нужно было время все осмыслить.

— Скоро ужин привезут, — Эмиль отпустил меня, раньше я бы обиделась, но сейчас просто пошла в кухню вслед за ним.

Он остановился у окна.

— Тебе сварить кофе? — спросила я.

— Да…

Он обернулся и я увидела, каким растерянным и задумчивым Эмиль выглядит. Ему нужно подумать. Прийти в себя. Я не успела поставить на плиту турку с холодной водой, как он подошел со спины и обнял, зарываясь губами в волосы чуть выше виска. Я ждала этого, я очень этого хотела. Бросила дурацкую турку, расплескав воду, и вцепилась в его руки — только не отпускай. Знал бы он, как мне нужна его поддержка… Как важно, чтобы он принял меня, как и раньше — любой.

— Ты за этим к нему ездила? Что-то выясняла? Ребенок мой?

— Не буду врать… Я не знаю, — я обернулась. — Скорее всего, но боюсь солгать, Эмиль… Боюсь тебе солгать, понимаешь?

Он убрал волосы назад, чтобы видеть лицо.

— Спокойно, — ровно сказал Эмиль. — Завтра сходим к врачу и все выясним. Ты предохранялась?

Он не называл имя Андрея вслух. Его не должно быть в нашем доме, как считает Эмиль, и если ребенок от него — то, что он сделает? Нет ответа. Думаю, он и сам не знает.

— Насколько помню, да… — было неловко это признавать.

— Значит, все хорошо, — устало вздохнул он. — Это наш ребенок. Все хорошо, маленькая.

Он отошел, а я выдохнула, с огромной благодарностью глядя на него. На щеках остался обволакивающий запах его любимого парфюма. Во мне что-то парило от эйфории. И думаю, он прав, у него родится сын или дочка… Столько уверенности, столько силы было в голосе, когда он сказал «все хорошо», что сомневаться невозможно.

Через полчаса привезли заказ: цыпленок и салат для меня, себе он заказал стейк с красным рисом. Впервые за долгое время я ела с аппетитом, затем вскочила, чтобы сварить мужу кофе. Мы о чем-то болтали: даже не помню о чем, о какой-то ерунде. Было так легко…

На УЗИ мы пришли вместе. Я лежала на кушетке, задрав свитер. Думала, такого волнения, как в первый раз, не будет, но ничего подобного — я еще сильней волновалась.

— Размер эмбриона соответствует восьмой-девятой неделе, — сразу сказала врач, это нас интересовало в первую очередь.

Я улыбнулась сквозь слезы. Как и думала: отцами могут быть оба. Повернула голову, чтобы увидеть Эмиля — он смотрел в монитор. С беременностью было все в порядке, но он хмурился. Сомневался и я могла его понять. И мне жаль, что все случилось так и беременность омрачена подозрениями.

Мы вышли на улицу. Я подняла воротник пальто, надела перчатки. Между нами висело гнетущее молчание. Эмиль не злился, не обвинял, нам было комфортно молчать. Но такой радости, как в первый раз, не было.

— Пойдем, — он взял меня под руку, чтобы помочь спуститься с высокой лестницы. Мы возвращались домой, думая каждый о своем.

За Эмиля не поручусь, а я думала о ребенке. Я все равно рада. Наше молчание, плохая погода и все, что угодно в мире не лишит меня радости.

Я понимаю его чувства. Эмиль не захочет воспитывать ребенка от соперника и врага — даже гипотетически. Видеть каждый день, растить, заботиться и делать над собой усилие, чтобы улыбнуться. Но дело даже не в этом. Если рожу от Андрея, он останется рядом до конца жизни. А Эмиль из тех людей, что будут защищать свою семью, если нужно. От чужого вторжения — в том числе. Даже теоретического.

— Не грусти, — сказал он со злой теплотой в голосе. — Я же говорил, все будет нормально… Дина, сдадим тест на отцовство? Это можно сделать сейчас, до родов.

Я остановилась, сунув руки в карманы и уставилась на него. Я прятала усмешку, а он не понял. Смотрел уверенно и немного с тревогой.

— А если я скажу нет?

— Я думаю, это мой ребенок. Я хочу убедиться.

— Это безопасно? — я покачивалась с пятки на носок. — Потому что я не дам прокалывать себе живот, Эмиль.

— Абсолютно. Я тоже не заинтересован, чтобы ты потерпела выкидыш. Уверен, что отец я. У тебя возьмут кровь и все.

— Давай сдадим, — согласилась я, подумав.

Это лучше, чем весь срок нервничать. Я побрела по тротуару дальше. Морось переходила в неприятный холодный дождь, но мне нравилось идти по проспекту с мужем, говорить и никуда не торопиться. И я понятия не имела, что будем делать, если…

Кровь я сдала в лаборатории через несколько дней. Результат обещали через неделю. Эмиль забрал меня домой, мы испытывали неловкость, но к вечеру потихоньку оттаяли оба. Да, это наше неудобство. Семейная тайна. Больше мы не обсуждали и не вспоминали этот тест. Что это меняет? Он же видел правду в моих глазах, когда я остановилась под дождем и с вызовом смотрела на него.

Забрать результат я попросила Эмиля. Когда вечером он пришел с работы, уставший и голодный, я вышла в прихожую с маленьким Эмилем на руках. Смотрела на него оленьими глазами и гладила сына по спине. Молча ждала, ни о чем не спрашивала. На пальто мужа налипла водяная пыль, он резко отряхнулся.

— Все хорошо, родная, — голос был с хрипотцой, он поцеловал меня и ребенка. — Тебе не о чем волноваться. Что на ужин?

— Ростбиф, — прошептала я, накрыла на стол, тщательно вытирая приборы, а затем уединилась в ванной и немного поплакала. Эмоции требовали выхода. В последнее время я стала сентиментальной.

А затем выбросила все из головы. Эмиль сказал