Мир тесен - Лилия Фандеева

вот увидишь, – она говорила, глядя на мужа своими синими глазами, и он чувствовал, что она права.

– Прости меня за все. О какой работе ты говорила? Ты собралась работать? Нет! Только ни это. Я помню тебя деловой женщиной и женщиной домохозяйкой. Вторая мне нравится больше. Дети привыкли, что ты всегда дома. Если тебе нужно время для себя – я только «за», но только не работа. Я обещаю, со службы сразу приходить домой, ездить в командировки, как можно реже, проводить с детьми больше времени, только оставайся дома. Давай жить, как жили в гарнизоне – дружно и весело, ждать выходных и отдыхать всей семьей.

– Я согласна. Только с сегодняшнего вечера, ни каких тайн «Мадридского двора». А летом давай поедем к морю, если тебе дадут отпуск. Как у тебя со службой? Привык?

– Это не служба, это одна видимость ее. Ликвидированные части растащили, разграбили или продали – одни руины. Те, которые остались, тоже надо под трактор. Ты помнишь наш гарнизон? Есть части в гораздо худшем состоянии, и люди вынуждены там жить. А училища? На них без слез смотреть нельзя. Самолеты летают на честном слове, ни одной новой машины. Когда еще это все наладится? Думаю, до моей пенсии ни чего не изменится. Пишу о недостатках, но не уверен, читает ли кто мои заключения. Вот такая суровая действительность. Но мне, в данной ситуации, это подходит. Я не сижу, дни напролет, в кабинете, у меня мало начальников и я часто вижу летающие машины. Ностальгия прошла, осталась легкая грусть, да мысли о будущем. Как думаешь, кем станут наши дети? – мечтательно спросил Сергей.

– Надо еще их вырастить. У Маринки сейчас сложный возраст. Она всегда была к тебе ближе. Постарайся ей все объяснить сам, не вдаваясь в подробности, мне она может не поверить, и ваши отношения могут быть под угрозой.

Так они сидели за столом и говорили. С воспоминаний переходили на мечты, потом вспоминали снова. Казалось, этим разговорам никогда не будет конца и при этом каждый думал – «Что мешало так побеседовать раньше?». Чайник ставили дважды, и столько же раз он успел остыть. На улице начался мелкий дождик, звук которого выдавали жестяные отливы на окнах, а в комнате было тепло от печи, в которой потрескивали дрова.

– Надо приезжать сюда зимой на выходные. Здесь так спокойно и уютно, – говорила Ирина, убирая продукты со стола и споласкивая посуду. – Допивай вино и будем спать. Два часа ночи, проспим утром.

– Я еще в командировке весь завтрашний день и спать мне совсем не хочется, но рядом с тобой может, удастся заснуть. Не будешь приставать с непристойностями? – спросил Сергей Ирину. – А я бы рискнул…

Они приехали в город, когда дети были уже в школе. Разобрав продукты, прихваченные с собой с дачи и перекусив, вдвоем отправились в магазин. Кровать вместе с матрасом им привезли, после их возвращения, в течение часа и вынесли старую. Кровать была в упаковке, и Сергей взялся за ее сборку, а Ирина утюжила дорогие сердцу шторы. Обед остался со вчерашнего праздничного стола. Оставалось приготовить ужин. К приходу детей из школы кровать была заправлена, а шторы повешены. Комната приобрела совершенно новый, но знакомый вид. Вручив дочери новый телефон, который она приняла без особой радости, отец пригласил ее пройтись с ним в магазин со списком матери, чтобы поговорить. Они шли медленно и молча, пока Марина не заговорила первая.

– Что, папа, седина в бороду бес в ребро? Как ты мог предать маму? Она для тебя делала все, а ты… – Казалось, она сейчас заплачет. – Тебе ее не жаль?

Отец остановился, обнял дочь за плечи и развернул ее лицом к себе.

– Марина, дочка, скажи, я тебя хотя бы раз обманул? Я не предавал маму, я ей не изменял, если ты это имеешь в виду. У меня были проблемы. Они не связаны ни со службой, ни со здоровьем. Как тебе это объяснить? У меня слов не хватает. Мужские проблемы, черт возьми. – Он даже вспотел, высказав это.

– Значит, я тебя напрасно обидела? – спросила дочь, глядя ему в глаза. – Мама тебя поняла и простила, у нас все будет по-прежнему? Мы будем жить дружно и счастливо, как раньше? – она поцеловала его в щеку. – Спасибо тебе огромное за телефон, он мне очень понравился. Ты не расстраивайся, все у тебя наладится и будет хорошо. Только, пап, запомни, я тебя очень сильно люблю, но всегда буду на стороне мамы. – Она взяла его под руку, и они пошли дальше.

– А ты заметил, как на тебя посмотрела женщина? – она глазами проводила молодую даму.

– А ты уверена, что она смотрела на меня?

– Мне так показалось.

– Это она не на меня, а на тебя посмотрела. Она не могла понять, что такая молодая красивая девушка делает рядом с таким обыкновенным, невзрачным и стареющим мужчиной, как я.

* * *

Прилетев из очередной командировки и выйдя из станции метро, Сергей решил пройтись пешком, ведь во время прогулки очень хорошо думается. Тем более что стояла осень. Он любил эту пору с раннего детства и всегда ждал ее прихода. Ему не нравилась летняя жара, зимняя стужа и весенние грозы с грохотом и сверканием молний. Вот и теперь наступила осень, которая всегда радовала его. Деревья желтели, небо становилось прозрачно-голубоватым и недосягаемо высоким. Вместе с радостью и успокоением, дарованными осенью, он ощутил нестерпимое желание быстрее оказаться дома. Оказаться там, где его семья, где его любят, всегда ждут и радуются встрече. Немного поторговавшись с цветочницами, просто ради общения, он купил букет пышных хризантем и двинулся по улице, старательно обходя невысохшие лужи. Цветы, которые он держал в руке, издавали приятный терпкий аромат. Осенние цветы пахнут не так, как летние. Запах осенних цветов всегда сдержанный, но от этого еще более волнующий.

«Неужели я старею и от этого становлюсь сентиментальным? – подумал Сергей. – «Нет, брат, до старости еще нужно дожить, и не доживать, а дожить! Жить так, чтобы окружающие тебя родные люди, были счастливы. Про старость я, конечно, загнул. У меня возраст, как у того Карлсона, в самом расцвете сил и пропеллер в одном месте» – он улыбнулся своему сравнению. – «Вот было бы хорошо, если бы Ирина оказалась сейчас дома! Я бы подарил ей цветы, мы выпили бы хорошего вина и я, глядя в ее синие глаза, наконец, признался ей, что давно понял, что такое спокойное счастье».