Всё ради любви - Кристин Ханна

К ее изумлению, Энджи села на диван. Причем не на краешек, чтобы не запачкать свою одежду.

— Я не хочу колу, но все равно спасибо.

— Кстати, о работе…

— Да?

— Мне надо было позвонить.

— Да, надо было. И почему же ты не позвонила?

Лорен нервно сплела пальцы.

— Неделя выдалась тяжелой.

— Садись, Лорен.

Она не решилась сесть рядом с Энджи. Она испугалась, что расплачется, если та дружески погладит ее хотя бы по плечу. Поэтому она принесла из кухни стул, поставила его напротив и села.

— Я думала, мы друзья, — сказала Энджи.

— Так и есть.

— У тебя проблемы, да?

— Да.

— Чем я могу тебе помочь?

Это стало последней каплей, и Лорен расплакалась:

— Н-ничем. П-поздно.

Энджи поднялась с дивана, подошла к ней, обняла и заставила встать. Лорен захлебывалась от рыданий, а Энджи гладила ее по голове и приговаривала:

— Все будет хорошо, все будет хорошо…

— Нет, не будет, — сквозь слезы пролепетала Лорен. — Мама бросила меня.

— Бросила?

— Убежала с типом по имени Джейк Морроу.

— Ничего, детка, она вернется.

— Не вернется, — помотала головой Лорен. Она удивилась тому, как больно ей было сказать об этом. Ее сильно ранило бегство матери, хотя все эти годы она отлично знала, что та, по сути, не любит ее. — А миссис Мок говорит, что мне нельзя оставаться здесь. Она думает, я не могу заработать достаточно денег, чтобы оплачивать квартиру. — Она наконец-то решилась поднять взгляд на Энджи. — Но это не самое плохое.

— Неужели есть нечто похуже?

Лорен набрала в грудь побольше воздуха. Ей не хотелось говорить об этом Энджи, но выбора у нее не было.

— Я беременна.

23

Первой реакцией Энджи была жгучая зависть. Она пронзила ей сердце и стала медленно заполнять душу.

— Девять недель, — с несчастным видом уточнила Лорен.

Какая же она маленькая, совсем ребенок!

Энджи прогнала прочь столь низменное чувство, как зависть, решив, что позже, ночью, когда она станет ранимой и одинокой, она задастся вопросом, почему мир так несправедлив. Она на шаг отступила от Лорен и села на журнальный столик, чтобы их разделяло какое-то расстояние. Боль девочки была слишком ощутимой, а Энджи хотела, чтобы ничто не мешало ей хладнокровно оценить ситуацию. Она искренне стремилась облегчить страдания Лорен, но понимала, что объятиями тут не поможешь.

Энджи молча смотрела на нее. Лорен выглядела ужасно: рыжие волосы в беспорядке, щеки запали, лицо бледное, взгляд затравленный.

Ей сейчас как никогда нужна мать…

Нет!

— Ты рассказала маме? — спросила Энджи.

— Поэтому-то она и сбежала. Она сказала, что вырастила одну ошибку и не хочет растить другую.

Энджи вздохнула. За многие годы, когда она страдала от бесплодия и утрат, ей в голову не раз приходила мысль, что материнство — это случайное явление. Уж больно многим женщинам, не желавшим иметь ребенка, даровалась эта возможность, в то время как другие, мечтавшие об этом, оставались бесплодными.

— Я пыталась сделать аборт.

— Пыталась?

— Ну, решить проблему, принять правильное решение. Но не смогла.

— Лорен, почему ты не обратилась ко мне?

— Как я могла прийти к тебе с этим? Я знала, что тебе будет больно. Я не хотела, чтобы ты вот так смотрела на меня.

— Как?

— Как на полную дуру.

Несмотря на все свои благие намерения, Энджи все же поддалась состраданию и, погладив Лорен по голове, убрала ей за ухо выбившуюся прядь.

— Я так на тебя не смотрю. Я просто переживаю за тебя и боюсь.

— Я не знаю, что делать, — сквозь слезы произнесла Лорен. — Дэвид говорил, что он пошлет куда подальше Стэнфорд и женится на мне, но из этого ничего не получится. Он уже начинает ненавидеть меня. Вряд ли я такое вынесу.

Энджи жалела, что у нее нет волшебных слов, которые могли бы в одно мгновение облегчить страдания этой бедной девочки. Иногда жизнь загоняет человека в угол, и все поиски легкого выхода оказываются тщетными.

Лорен вытерла глаза, шмыгнула носом и расправила плечи.

— Я не хочу вешать все это на тебя. Мне просто страшно. Я не знаю, что делать, а теперь еще мне нужно искать новое жилье.

— Все нормально, Лорен. Успокойся. — Энджи на мгновение задумалась. — А что бы ты хотела?

— Вернуться обратно в октябрь и иметь с собой презерватив.

Энджи рассмеялась, только смех получился невеселым и слегка напряженным.

— Вы с Дэвидом хотите оставить ребенка?

— Откуда мне знать, что хотим мы? Я хочу… — Лорен низко склонила голову, и Энджи поняла, что она плачет. Она плакала почти беззвучно, как будто за долгие годы научилась держать слезы внутри. — Это моя проблема. Я сама в нее вляпалась, поэтому и выбираться придется самой. Может, миссис Мок позволит мне еще немного пожить в квартире.

Энджи крепко закрыла глаза, чувствуя, что ее тоже душат рыдания. Она вспомнила, как Лорен пришла в «Помоги соседу» — бедняжка стучала зубами от холода, а теплое пальто просила для своей матери, — как тем дождливым вечером на парковке у магазина она переходила от машины к машине и засовывала под «дворники» листовки, как она не хотела идти на школьный бал и как потом радовалась платью.

Лорен одинока в этом мире. Она хорошая, ответственная девочка, она готова жить честно, готова трудиться, но как семнадцатилетней девушке, лишенной материнской любви, знать, что правильно, а что нет?

«Энджела, она не твоя дочь».

«Будь осторожна с этой девочкой».

Это был хороший совет, и сейчас Энджи отчетливо осознала, что не последует ему. Она приложила столько сил, чтобы выйти из мрака, в который ее ввергли отчаянные и безрезультатные попытки завести ребенка, и теперь она снова наступает на те же грабли? Сможет ли она спокойно смотреть, как у Лорен с каждым днем растет живот? Сможет ли она с легким сердцем помогать другой женщине переживать все перипетии беременности: токсикоз, радость ожидания, счастье от первого шевеления младенца? Выслушивать фразы вроде «Он так толкается, он самый настоящий гимнаст, положи руку на живот»?

Пока нет.

Но сможет ли она оттолкнуть Лорен?

— Вот что я тебе скажу, — медленно произнесла Энджи, — почему бы тебе не пожить у меня? — Больше ничего она придумать не могла, да и сказать пока что ей было нечего.

Лорен ахнула и подняла голову:

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

— Ты передумаешь. Ты увидишь, как я толстею, и…

— Неужели ты никогда никому не доверяла?

Лорен не ответила, но ответ ясно читался в ее глазах.