Две дороги - Василий Ардаматский

— Наша многострадальная страна осенью двадцать третьего года пережила чудовищный кошмар, — печально и несколько напыщенно говорил он. — Коммунисты попытались устроить политический переворот и взять власть в свои руки. С большим трудом этот их злодейский план удалось сорвать, но очистить страну от коммунистов нам не удалось. Многих мы обезвредили, но довести оздоровление до конца нам помешали всякие либералы, которые в сентябре двадцать третьего года ничего не поняли и уподобились овцам, требующим амнистии для волков. Мы должны им доказать, в какое страшное болото они толкают Болгарию. Если они не опомнятся, коммунисты уничтожат и их.

Дружиловский весь внимание.

— Теперь перейдем к содержанию документа, — продолжал болгарин. — Я думаю, вы знаете известное «Письмо Коминтерна» английским коммунистам. Наш документ должен быть в этом стиле. Я думаю, вам следует кое-что записать. Будьте внимательны, пожалуйста, то, что я вам продиктую, абсолютно точно выверено и рекомендовано авторитетными инстанциями Болгарии.

Он выждал, пока Дружиловский приготовился записывать, и начал диктовать:

— Первое. Москва, Коминтерн, его отдел международных сношений дает приказ болгарским коммунистам мобилизовать все силы для нового вооруженного восстания. Это ясно? — Дружиловский кивнул, продолжая записывать. — Второе. Срок восстания — ночь с 15 на 16 апреля. Все это в тоне приказа... Третье. Несколько конкретных деталей. Например... Расстрелять военного министра Гордиева и... — болгарин продиктовал еще Две фамилии, которые Дружиловский в своем блокноте записал неразборчиво, и в фальшивке появятся фамилии Матко и Кашемиров.

— Надо пристегнуть еще несколько фамилий. — Болгарин взял со стола бумагу и, заглянув в нее, продиктовал: — Руссинов... Янчев... Зотов... Пусть в тексте будут непонятные сокращенные названия, какие так любят в Москве. Ну, например, ОУН или ОНГ и так далее — сами сможете придумать. Подпись под документом тоже придумайте сами, но желательно, чтобы она была не русской, а какой-нибудь иностранной.

Дружиловский кивнул, он решил, что поставит подпись Дорот — поди пойми, какой национальности этот коминтерновец. Фамилия эта уже давно застряла у него в памяти, а откуда взялась, он и не помнил.

Почти две недели шла работа над фальшивкой. Пришлось несколько раз бегать в посольство и получать там дополнительные данные и разъяснения. Дружиловский уже понимал, что делает очень важный документ, хотя, конечно, и подумать не мог, что эта его фальшивка станет исторической. Фашистский правитель Болгарии Цанков будет зачитывать ее в парламенте, ее напечатают многие газеты мира, и все это обернется гибелью тысяч и тысяч честных людей, которых повесят, расстреляют, замучают в тюремных застенках царской Болгарии.

3 апреля Дружиловский принес фальшивку. Болгарин долго и внимательно читал документ. Дружиловский не без внутренней дрожи ждал, не заметит ли посол допущенной им оплошности. Дело в том, что на эмблеме бланка стояло «отдел внешних сношений», а в тексте — «отдел международных сношений». Но болгарин этого не заметил.

— Могу вас поздравить, — сказал он наконец, — Болгария никогда не забудет вашей заслуги перед ней. — Он помолчал и сказал: — Завтра я уеду в Софию. Мне хотелось бы знать, имею ли я право заверить достаточно высокопоставленных лиц, что наши с вами деловые контакты не смогут стать достоянием других.

— Никогда! — воскликнул Дружиловский. — Все черновики уже уничтожены мною лично.

— А блокнот, в котором вы делали записи здесь, у меня?

— Тоже уничтожен.

— Кто, кроме вас, посвящен в наши дела?

— Только господь бог.

Дружиловский снова расписался в ведомости за Шидловского, получив на этот раз 500 марок.

...Вот он, самый высокий взлет Дружиловского! Газеты всего мира вопили о происках Коминтерна против маленькой Болгарии, взывали к совести человечества и требовали беспощадной борьбы с красной опасностью. Дружиловского распирало от гордости — это сделал он!

В Париже Совет послов великих держав целый день обсуждал вопрос, как спасти Болгарию от смертельной опасности. Посол Англии, потрясая «директивой Коминтерна болгарским коммунистам», предложил немедленно разрешить болгарскому правительству увеличить армию. Это предложение единогласно принимается. У Дружиловского дух захватывает — это сделал он!

Газета немецких коммунистов «Роте фане» каждый день сообщала о массовых казнях в Болгарии. Он читал эти сообщения с жутковатым ознобом — и это сделал он!

Зиверт сам позвонил ему по телефону:

— Должен признать — ты выдоил болгарскую корову колоссально, — как всегда, весело начал он. — Сделай вывод: когда работаешь серьезно, дело получается. Но не забыл ли ты, кто тебя направил к болгарам?

— Не забыл.

— Тогда гони двести марок!

— Сто.

— Ладно. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Заходи. Не зазнавайся.

Вот как все здорово получилось! А вокруг весна. Зацветают пахучие липы. В парках заливаются скворцы. На роскошной улице Курфюрстендам полно красивых женщин в ярких платьях и шляпках. По вечерам в парках военная музыка. И главное, все ему доступно! Все!

В эти дни о нем вспомнили американцы. Его пригласили в консульство, и Гамм заказал ему сразу несколько фальшивок. Это было для него самым убедительным подтверждением его значительности — из серого прозябания он вырвался на самостоятельную дорогу и заявил о себе всему миру.

Заказ американцев он выполнил быстро, уверенно, с подъемом. Он изготовил «Инструкцию Коминтерна своему представителю в Америке». В начале документа выражалась благодарность за успешную деятельность в пользу признания Америкой СССР и сообщалось о переводе из секретного фонда двадцати тысяч долларов на продолжение этой работы. Одновременно сообщалось, что советскому полпреду в Мексике Пестковскому Совнарком переводит на те же цели еще двадцать тысяч, а счет будет открыт в Стокгольмском банке. Далее давалось указание о «физическом устранении» Уорена, выдвигаемого Кулиджем на пост генерального прокурора. Эта акция почему-то должна была сблизить Кулиджа с сенатором Бора и смягчить возражения против признания СССР.

Другая фальшивка была «Инструкцией Коминтерна о реорганизации Американской компартии». В третьей говорилось о том, будто Коминтерн продает в Америке царские бриллианты. Американскому агенту Коминтерна предлагалось усилить контроль за этими операциями и за отчислением прибыли для подрывной работы. Эту фальшивку Дружиловский вручил берлинскому корреспонденту газеты «Нью-Йорк геральд» Чаплину-Каплану[8].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});