В объятиях дождя - Чарльз Мартин

– Тревор, – спокойно, буднично, очень небрежно произнес Мэтт – словно собаку позвал.

Джейс отпустил шею Мэтта, за которую отчаянно цеплялся, и упал прямо мне на руки.

– Дядя Так, – прорыдал он, – я не хотел идти с этим дядей. Я хотел остаться здесь, с вами. Не отдавайте меня ему. Пожалуйста, не отдавайте.

Я крепко обнял его, мысленно поражаясь, каким же надо быть человеком, чтобы бросить на произвол судьбы такого мальчика, как Джейс, да вообще – любого мальчика? Я приподнял его зареванное лицо и сжал его в ладонях.

– Приятель, никто у меня тебя не отнимет. Ни сегодня, ни завтра. Никогда! Понял?

– А что теперь с ним будет? – Джейс указал пальцем на Тревора.

Я посмотрел на мужчину: он пытался отползти от нас подальше, а главное – от Мэтта.

– Ему не разрешат находиться рядом с детьми.

– Но, дядя Так, – недоверчиво и подозрительно взглянул на меня Джейс, – я хочу остаться жить с вами. Он… – и Джейс указал на Тревора пальцем, – он сказал, что я должен пойти с ним.

– Он соврал, Джейс.

– А вы не врете? – спросил мальчишка, обняв меня за шею.

– Джейс, мы сейчас заключим с тобой договор. Вот прямо сейчас: я никогда не совру тебе, а ты мне! Договорились?

И Джейс торжественно кивнул головой. Я плюнул себе на ладонь и протянул ее Джейсу, но он снова, подозрительно покосившись, обернулся на звук приближающихся сзади шагов: это была Кэти.

– Ты можешь ему верить, Джейс, – сказала она и заключила сына в объятия, – если дядя Так что-нибудь пообещал, то ему можно верить.

Джейс больше не сомневался: он плюнул на свою ладошку и сжал мою, а Кэти крепко обняла Джейса, прямо-таки прильнула к нему, и от пережитых волнений слезы хлынули у нее из глаз, она громко, но с облегчением зарыдала. Я взял сотовый телефон Тревора и набрал цифру 911. Тревор начал было протестовать, но Мэтт легонько тронул его ногу кончиком биты.

А Джейс уже отцепился от Кэти и потянул меня за джинсы:

– Значит, дядя Так, я остаюсь с вами? Правда? Я никуда с ним не пойду?

– Никогда!

– Обещаете?

Я прижал его к себе:

– Всем сердцем!

Тревор осмелился немного приподняться и насмешливо оскалился:

– Ты думаешь, что у тебя на все найдутся ответы? Но дело еще не кончено. Когда-то ты был в фаворе, но подумай, недоучка-бейсболист, ты ведь даже и представить себе не можешь, что значит быть отцом.

Как же мне хотелось двинуть ему по морде – рукой или битой. Или сразу и тем и другим: его гладкая физиономия сияла уверенностью, что ему помогут друзья, которые занимают важные посты в нужных местах, но ведь рядом со мной стоял Джейс, а ему не следовало видеть, как я бью Тревора. Джейсу нужно было видеть совсем другое.

– Позволь рассказать тебе, что я знаю о бейсболе, – сказал я, шагнув к Тревору, и протянул руку, а Мэтт вложил в нее конец биты. Другой рукой я обнял Джейса и вытер слезы с его лица. – Бейсбол – игра простая, очень простая. Это когда маленький упрямый мальчишка, вспотевший, со сбитыми щиколотками, в синяках и царапинах взмахивает такой большой палкой и бьет по туго зашнурованной кожаной штуке, посылая ее своему папаше на зеленой лужайке, где уже два дня не косили траву. А потом он бежит к первой «базе», к «дому», а затем – ко второй, и у него старая заслуженная спортивная перчатка, а папочка в данный момент старается помешать ему. Но, улыбаясь во весь рот, мальчишка опять выигрывает – на своей давно знакомой площадке, где и трава уже не растет, – и победоносно спешит восвояси. И все это время папочка хочет переиграть сынишку: «Спасибо, Господи, что послал мне такого замечательного мальчугана!» Возбужденный потный парнишка снова начинает играть, что-то восторженно крича, но игра еще не окончена, и он ждет отцовского одобрения. Одобрительный отцовский взгляд – главное, что есть на свете, и поэтому, – я легонько поворачиваю лицо Джейса, взяв за подбородок, к Тревору, – мальчуган спрашивает: «Я все правильно делал, папа, ты доволен мной, папа, тебе приятно проводить со мной время? А мы еще сможем с тобой сыграть?»

И я взглянул: сначала на Джейса, потом снова на Тревора.

– Ты подумай как следует, прежде чем ответить, потому что твой ответ может стать для души этого мальчика судьбоносным и роковым.

Я снова наклонился к Тревору, так что между нами оставалось всего лишь несколько дюймов, и прошептал:

– И никакого ответа, кроме «да», тут быть не может, иначе… – Я встал, держа Джейса за руку: – Потому что всякий другой ответ – это преступление против каждого когда-либо рожденного на свет мальчика.

Я выпрямился и легонько тронул его ногой:

– Вот что такое бейсбол. Но самое главное – то, что сейчас на кону!

* * *

Полицейские следовали за машиной «Скорой помощи» до самой больницы и обещали вернуться позже, днем, чтобы принять наши заявления. Мы втроем, Джейс, Кэти и я, рука в руке, молча вошли в дом, пройдя через пастбище, поросшее травой, кое-где расцвеченное уже отцветающими одуванчиками, так что иногда взлетали пушинки и плыли по ветру над нашими головами. Глубоко вдохнув свежий воздух, я крепче сжал руку Кэти, и мне вдруг почудился запах кукурузных початков. Все мое тело болело, поэтому не мешало бы принять пару таблеток аспирина, но еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким счастливым. Сзади нас шел Мэтт, пристроив на плече свою биту и насвистывая песенку Джонни Эпплсида. Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что шел он легко и прямо, а грудь его стала гораздо шире, словно раздулась.

– Дядя Так. – и Джейс дернул меня за руку.

– Да, приятель?

– А полицейские теперь отрежут у моего папы то самое?

– Нет, не думаю… Сначала они испробуют другие средства.

Джейс, по-видимому, удовлетворился моим ответом, но спустя некоторое время снова дернул меня за штаны.

– Дядя Так!

– Да, приятель, – ответил я и поймал взгляд Кэти.

– А вы побросаете со мной мячик?

Глава 46

– Доброе! Утро! – еще издали раздался знакомый приветственный клич, и водитель прильнул к оконцу автомобиля, свернул на подъездную дорожку, да еще включил громкоговоритель, так что, думаю, его услышало все население Южной Алабамы. Я быстро вышел из кабинета и спустился со ступенек, когда он еще подруливал к дому.

– Вы сегодня ранняя пташка, не так ли? – поинтересовался я: было ровно семь утра.

– Для мороженого никогда не бывает слишком рано, – возразил он и предприимчиво потер руки. – А где же ваша семья?

– Но они все еще спят! – заметил я, хотя упоминание о семье мне понравилось.

– Уже не все! – опроверг меня паренек.

И действительно! По ступенькам сбегал Джейс, который, как и в первый раз, подтянулся, зацепился подбородком за край оконца и повис в воздухе, дрыгая ногами.

Вышел Мэтт и опять, как в прошлый раз, сделал несколько кругов, внимательно разглядывая грузовичок и, очевидно, что-то быстро подсчитывая в уме. Вот показалась и Кэти с чашкой дымящегося кофе в одной руке и делая знак другой, чтобы я купил бутылочку газировки для Джейса.

– Сколько хочешь за все свое имущество? – спросил я, поворачиваясь к пареньку, и обвел рукой его грузовичок, чем привлек к себе живейшее внимание Мэтта.

– Что такое? Вы хотите купить все мое имущество? Этот автомобиль? Купить мой бизнес? Мое единственное средство к существованию? – угрожающе вопросил он.

– Нет, я хочу купить твое отсутствие на моей подъездной дороге, – улыбнулся я, – и если я завладею этим транспортным средством, то потребую гарантии, что ты уже никогда и ни при каких обстоятельствах больше здесь не появишься.

Паренек окинул машину таким взглядом, словно уже сложил в уме все цифры, очевидно, принимая меня за простака. Да и этот номер, очевидно, с ним разыгрывали не раз.

– Возьму с вас не меньше пяти!

– Да ты грезишь наяву! Дам тебе три тысячи долларов плюс двадцать процентов за все твои усовершенствования и то, что находится внутри. – но в ответ паренек только презрительно на меня взглянул. – Неужели ты думаешь, что тебе за все про все могут предложить больше?

Он выглянул из окошка, и я почти услышал, как он подсчитывает свои возможные барыши и представляет, как, получив наличные, он вложит их в какое-нибудь новое прибыльное начинание. Сняв парик, он почесал голову и протянул руку в окошко:

– Ладно!

– А костюм свой тоже отдашь?

– Он ваш!

– Ну, тогда едем к тебе!

И мы втроем, Джейс, Мэтт и я, к изумлению Кэти, влезли в машину и поехали к нему домой, где я выписал пареньку чек на три с половиной тысячи долларов, обозначив Мэтта в качестве нового собственника машины, после чего вручил ему переданные мне пареньком ключи.

– Держи! – сказал я ему, и глаза Мэтта вспыхнули таким светом, будто он обрел наконец Святой Грааль[31]. Он напялил рыжий парик, прикрепил красный нос, включил кнопку проигрывателя и нажал на педаль. Только за одну улыбку, осветившую лицо Мэтта, стоило бы отдать эти три с половиной тысячи долларов. Мы разъезжали все утро, и Мэтт через громкоговоритель оповещал: «Вступило в должность новое управление! Сегодня все мороженое – задаром!» Такое сообщение привлекло к нам всеобщее внимание, и к десяти утра мы раздали все запасы мороженого, хранившиеся в холодильной камере автомашины.