Самый младший лейтенант - Юрий Валин

23:20

Москва

2. Наблюдение за проведением начального этапа операции "Зеркало".

3. Сбор и транспортировка документации.Сроки (по отсчету "Кальки"): 22.04.1944 - 24.04.1944.

Общая точка воздействия: левый фланг Приморской армии.

Маршрут: аэродром Багерово - г. Балаклава - мыс Херсонес.

Непосредственное взаимодействие: управление СМЕРШ 4-го Украинского фронта.Расчет привлеченных сил и средств непосредственно отдела "К":

1. Агент, командир группы (I фаза), - майор Смирнов В. Н. (В7 - Валша Валерий Николаевич).   ***     Стартовую площадку оборудовали на открытом воздухе, темнели контактные штанги контура. Переодевались рядом. Мезина шалила, развлекала командира группы, демонстрируя наивные, но дивно сидящие спортивные трусы из неподдельного отечественного ситца. Товарищ Валша должный интерес проявил, - видно, оттаивал потихоньку. Кстати, майорские погоны с голубым кантом командиру шли, - даже ростом как-то выше стал.   Зато саму Катерину в звании понизили - старший сержант. Впрочем, наставницу такими мелочами смутить было трудно - все равно на её погоны каждый нормальный мужик в последний момент смотрит.   Женька снова возродился рядовым младшим лейтенантом. Вид не очень франтоватый: погоны помятые, кобура потертая. Толмач военно-полевой, на носу типичные окуляры, чтоб им провалиться, этим профессиональным регалиям.   Личное оружие и снаряжение выдадут на месте. Будут встречающие. Впрочем, особого арсенала и снаряжения не потребуется. Задача поставлена предельно узко - только транспортировка и оперативно-штабная работа. То есть, перевод и своевременный отбор документов для нужд Отдела.   - Мезина, иди-ка сюда, - окликнул из виноградного сумрака Сан Саныч.   - Слушаюсь, товарищ отправляющий! - Катрин одернула гимнастерку и попыталась выполнить строевой шаг.   - Ну-ну, - осуждающе пробурчал начальник. - Евгений, ты тоже на два слова.   Женька поспешно домотал портянку и сунул ногу в сапог.   - Вот, товарищ рядовой свидетелем будет, - вполголоса сказал Сан Саныч. - Позволю себе напомнить старую мудрость: последний бой - он трудный самый. Екатерина, ты намек поняла?   - Не лоханусь. У меня дел по горло. Планов громадьё.   - Замечательно. Но для начала ты все-таки здесь службу закончи без фокусов. У меня мерзопакостное ощущение, что я снова на поводу у тебя пошел. У нас все-таки не агентство космического туризма.   - Я лишней не буду, - пробурчала Мезина.   - Лишним в Отделе буду я, если кто-то из вас не вернется. Евгений, ты как-то интеллигентно присмотри за товарищем старшим сержантом.   - Слушаюсь, - изумленно пробормотал Женька.   Сан Саныч кивнул, отошел к командиру группы.   - Ты, конечно, присматривай, но в границах разумного, - посоветовала наставница. - На щелбаны не нарывайся.   - Я вообще сути не уловил, - признался Женька.   - Гражданская я, - жизнерадостно призналась Катрин. - С понедельника. Приказ есть, но до отдела он вроде как не дошел. Прямо безобразие с этой бюрократической волокитой.   - Э-э... Так я Варшавина понимаю. Может, ты зря... Я в хорошем смысле.   - Понятно, что в хорошем. Не сомневайся. Всё будет нормально, - Катрин помолчала, поправила пилотку. - Я обязательно вернуться туда должна. Хоть на день. Понимаешь? Иначе на "гражданке" очень неспокойно спать буду.   - Понимаю. Не переживай. Обычная данность - один невинный срочник и два неадекватных начальника. Один вообще не начальник, а сомнительная посторонняя личность.   - Обнаглел же ты, Земляков.

2. Инструктор по вводу и технической координации, зам. командира группы (II-III фаза) - ст. сержант Мезина Е. Г.

3. Специалист-переводчик - рядовой Земляков Е. Р.Переброску осуществляет полевой центр координации "Олимп-3". Ответственный расчетной группы - ст. лейтенант Филиков А. Р.

Глава 2

22 апреля 1944 года   Оперативная обстановка

1036-й день войны

   Прорвав «позицию Гнейзенау», прикрывавшую дальние подступы к Севастополю, войска 2-й гвардейской и 51-й армии вышли к главному рубежу немецкой обороны. Попытка взять Севастополь с ходу не удалась. К Балаклаве вышла Отдельная Приморская армия. 18 апреля предпринята первая общая попытка штурма.

Главный рубеж немецкой обороны «Haupt Stellung»[23] - гора Псилерахи (1,5 км северо-западнее входа в Балаклавскую бухту) - 1км западнее Кадыковки - Сапун-гора - высота 256,2 - Бальбекская долина - высота 76,9 - берег моря в районе аэродрома Бельбек.

6 часов 50 минут     Постарел Варварин. Даже не постарел, а как-то лицом усох. Китель, фуражка, погоны подполковника - всё какое-то серое, безликое, словно пыльное. Даже сапоги, хотя и чищены, но тускловаты. Молча пожал руку, кивнул Катерине и исчез вместе с Валшой. Надо думать, кратковременный период пребывания группы под командой майора-летуна был завершен.   Прибыли, в общем-то, нормально. Оказались на прибрежном склоне, - до аэродрома каких-то двадцать минут ходу. Шагали в предутреннем сумраке, с моря длинными порывами налетал свежий ветер. Катрин монотонно, скорее для порядка, ругалась, - успела зацепить рукав гимнастерки о куст шиповника, - "импортная" ткань с готовностью поддалась, - светились крошечные дырочки, - словно зарядом мелкой дроби форму начальницы подпортили.   - Боевой вид, мадмуазель, - отстраненно улыбаясь, утешил Валша.      Теперь высокое начальство сгинуло. Тянулось рыжее, практически лишенное травы поле аэродрома. Присмотревшись, можно заметить маскировочные сети, что-то тщательно спрятанное, вкопанное. На пустых взлетных полосах выделялись наскоро засыпанные воронки. В стороне нагревались под утренним солнышком изуродованные останки нескольких немецких самолетов. Рядом с поверженными врагами темнел остов сгоревшего "Яка".    Основной состав опергруппы устроился в относительной тени низкорослых кустиков терна, разросшегося неподалеку от развалин какой-то старой аэродромной постройки.   Застрекотал двигатель - вынырнувший словно из-под земли У-2 вырулил на взлетную, неловко запрыгал и довольно неожиданно оторвался от земли. Резко ушел в сторону моря, растворившись в еще неярком солнце.   - Обалдеть, словно с полпинка их запускают, - пробормотал Женька.   - Движок, немножко реек и полотна, да пулемет, на гвоздике прилепленный, - сказала начальница, жмурясь на солнечное весеннее небо - лежала на шинели, являя собой образ законченной бездельницы из штаба БАО[24]. Даже летные эмблемы на чистеньких погонах имиджу соответствовали. Нормальная "легенда". Только вот организационная пауза затягивалась. Тишина стояла тыловая, но все равно какая-то... неуместная.   - Кать, что-то не так у нас пошло.   - Правда? - начальница поправила под головой пухлую полевую сумку. - Склоняюсь к аналогичному мнению. "Стволы" нам не дали - понятно, не до мелочей нашим стратегам. Пить-жрать - это не маленькие, потерпим. Но вот что даже почту у нас не забрали - непонятненько.   - Слушай, наш капитан, в смысле, подполковник, вряд ли про группу мог забыть. Он правильный был. Вряд ли за год СМЕРШ его так испортил.   - А я о чем? - на солнце глаза Катрин казались невинно светлыми, зелено-голубыми. - Нештатная у нас ситуация. Еще пять минут ждем, потом потащусь доразведывать. Заодно хоть воды разыщу. Где-то у них кухня и столовая должны иметься. Всё попрятали. Надо же, в первый раз такую жесткую конспирацию вижу.   Ждали в молчании. С внушительным ревом приземлился двухмоторный Ли-2. Еще не успел остановиться, как выскочили техники, подкатила раздолбанная полуторка. Женька начал подозревать, что аэродром лишь притворяется вымершим.   Пять минут миновало. Ли-2 спрятали под масксетью - самолет стал еще одним рыжим уступом у пологого склона. Мимо опергруппы прошагал худенький техник-ефрейтор, обутый в необычайно шикарные американские ботинки. Исподтишка глянул на Катрин, и поволок дальше замысловатую штангу с десятком звякающих хомутов.   Катрин скептически глянула вслед бравому авиатехнику, села и принялась застегивать воротничок гимнастерки:   - Всё, хорош загорать. Пойду узнаю - может война уже кончилась?   - Я с тобой.   - Пошли. А то замаскируют тебя здесь - запросто корни пустишь.      Идти не пришлось. Подбежал запыхавшийся сержант:   - Переводчики? Вам приказано к машинам. Только побыстрей давайте.   Махнул рукой, указывая направление, и зарысил назад, даже не обернувшись.   - Выходит, как практически гражданское лицо я никого не интересую? - слегка обиженно пробурчала Катрин. - И зачем нам к машинам?   - Может к морю повезут? Купаться?   - Не тот сезон. Грязноватое сейчас море.      Капонир был так надежно прикрыт, что опергруппа в него чуть не провалились. Под маскировочной сетью прятался "Студебеккер", в его кузове дожидалось несколько человек. Рядом стояла знакомая личность.   - Эй, младший лейтенант, хватай свою красавицу и живо в машину, - нетерпеливо сказал Варварин. - До города вас добросят, дальше сами. Здесь всё отменяется. Доберетесь до своего начальства, там разберутся. Живее, живее, шевелитесь!   Женька удавил растерянность в зародыше:   - Есть, живее!   Запомнилось отстраненное каменное лицо Варварина. Подполковник ждать отбытия не стал, зашагал к блиндажу. Подтянутый незнакомый майор шел рядом, что-то тихо и озабоченно говорил.   Ни фига себе! Женька машинально помог забраться в кузов изобразившей неумелость начальнице. Катрин помалкивала, казалась спокойной. Двое бойцов подняли-откинули маскировочную сеть, грузовик выехал из капонира.   Приказ однозначный. Убираться немедленно. Не нужны оказались. Что такое могло стрястись? Отмена всей операции? У Варварина персональные сложности возникли?   - Вы через пролив, наверное? Попутчиками будем, - усач-капитан со знаками химика многообещающе улыбался Катрин.   Тьфу, хоть кое-что остается неизменным.   - Стой! Стой, говорю! - наперерез грузовику, бежал майор Валша.   "Студебеккер" тормознул, Женька, помнящий норов армейского транспорта, успел покрепче вцепиться в борт.   - Товарищи переводчики, ну что за ерунда? Кто обещал мне точный перевод инструкции? - Валша сердито поправил фуражку.   - Приказ у нас срочный, - уныло объяснил Женька. - На базу приказано двигаться.   - Что значит приказано? Кем приказано? Зачем приказано? А мы что, погулять вышли? Перевод новых инструкций сам штаб армии санкционировал. С кого спросят? Катюша, вы же мне по-комсомольски обещали.   - Так я не отказываюсь. Но сами видите... - вздохнула Катрин.   - Давайте под мою ответственность, - решительно сказал Валша. - Тут делов-то на несколько часов. Вечером я вам машину найду.   - Товарищ майор, нам бы ехать, - неуверенно высунулся из кабины водитель.   Валша погрозил пальцем:   - Пасть прикрой, цыганская твоя душа. Думаешь, я твои фокусы в Мелитополе не помню?   - Я что, я ничего. Я молчу, товарищ инструктор, - водитель прикрыл дверь.   - Катя, я вас с товарищем младшим лейтенантом решительно похищаю. Обед и ужин гарантирую, транспорт организую, - Валша улыбнулся. - Но перевод мне позарез нужен. Уедете - только застрелиться останется.   - Ну, раз позарез, то стреляться как-то странно будет, - Катрин, кокетливо придерживая хорошо подогнанные бриджи, села на борт и соскользнула в объятия майора.   Женька подхватил шинель и вещмешок, кивнул капитану-химику:   - Извините, теперь до вечера нам корпеть.      Студебеккер газанул, умчался, высоко поднимая легкую пыль. Из кузова смотрели несостоявшиеся попутчики, мелькнуло разочарованное усатое лицо.      - Что вообще-то происходит? - осведомилась Катрин. - Вы мне многообещающий дорожный роман испортили.   - Извиняюсь, - Валша усмехнулся. - У нас возникли непредвиденные сложности. Товарища подполковника срочно затребовали наверх. Диверсионную группу отзывают в Москву. Здесь остается только группа СМЕРШ местного фронтового управления и техники.   - Ловко мы обделались. И главное, быстро, - пробормотала Катрин. - И что все это значит?   - Всё что угодно. Сейчас проведем краткую летучку и прокачаем остававшиеся варианты. Прошу в сортир.   - Куда?!   - Извиняюсь, иную переговорную подобрать не удастся. И так рискуем. В СМЕРШ, знаете ли, коллегами очень дорожат. Просто глаз не спускают. Но в уборную пока под конвоем не водят.      Отхожее место отстроили немцы: аккуратное строение, сложенное из ракушечника. Но внутри было вовсе не так аккуратно. Катрин скрипнула зубами:   - Товарищи мужчины, я вас, наверное, очень стесню.   - Не дури, Катя, у нас всего две минуты, а сюда никто из местных уже не ходит. Наши на природе предпочитают, - Варварин стоял у окошка, курил. Ремень с кобурой висел на шее, на санитарный ужас вокруг контрразведчик внимания не обращал. - Ситуация складывается нехорошая. Меня вызывают неожиданно, практически начатую операцию остановили под предлогом неоправданной рискованности. Полагаю, в последние дни мы были слишком настойчивы. Всё слишком закрутилось, обоснованную и подтвержденную третьими лицами информацию я подавать наверх не успевал.   - Всё отменят? - спокойно поинтересовался Валша.   Варварин хмыкнул:   - На фронтовом уровне отменять поздно. Уже двинулось. Но, видимо, без моего участия основной концерт пройдет.   - Ну и уходите домой, товарищ капитан. Ай, виновата, товарищ подполковник, - Катрин морщилась.   - По-видимому, я нахожусь дома, - отстраненно сказал Варварин. - Обидно из дома уходить. Так, Валера?   - Понимаю, - Валша снял фуражку, поправил короткий несерьезный чубчик. - Ничего, не в первый раз. Отмажешься. Особенно, если тут все хорошо пойдет. Люди-то у тебя остались? Уж очень соблазнительно прогуляться, дельце провернуть. Вместе ведь красивую акцию готовили.   - Исключено! - Варварин мотнул головой. - Категорически запрещаю. Некем выполнять. Группа месяц здесь готовилась. Личности немцев на аэродроме изучили, инфраструктуру. Позывные, вся связь...   - Подожди. Радист был ваш местный, он здесь остался. Говорун у нас тоже имеется, - Валша глянул на Женьку. - За водителя кобылы я буду. Справлюсь как-нибудь. Агрегат в готовности стоит. Детали проработаны. Как можно отказываться, имея 99-процентную готовность? Формально запрет на проведение операции не поступал. Всего-то дополнительно пара человек нужна.   - Нет. Людей не имеем, да и Земляков тут не в струю попадает. Не готов. Тут специфика. В общем, вы - на базу, а ты своими летными делами займись.   - Постой. Ты уже не командуешь. Я командир группы, посему ответственность беру на себя. Как, Жень, рискнем? Пять минут элегантного риска и звезду Героя гарантирую.   - Героя мне не надо. Если действительно нужно рискнуть - я готов, - пробормотал Женька.   - Нужно - не нужно, - Валша засмеялся. - Изживай интеллигентность, парень. Дай из сортира выйти - я из тебя советского офицера сделаю.   - Стоп! Вы, товарищи командиры, что-то окончательно от реальности оторвались, - вмешалась Катрин.   Женька с удивлением заметил, что наставница побледнела. Должно быть от смрада клозетного.   - Это как? Просто так взять и самим сунуться? - с угрозой процедила Катрин. - Ты же, майор, по-немецки только "гитлер капут" удовлетворительно разучил. А Женька нормальный штатный переводчик. С документами работает, а не аэродромы на голый понт берет.   - А в чем разница? - удивился майор. - Сели, разгрузились-погрузились. В чем загвоздка? Что у нас, что у фрицев - чисто рутинная процедура.   - Валера, ты сумасшедший, - отрывисто сказал Варварин.   - Я рисковый. А ты, вот, всё считал-высчитывал, а вечером тебя в камере прессовать начнут, - безмятежно заметил Валша. - А я рисковый, потому и везучий. У меня за эти три года сложности только с дамами возникали. В нашем деле - чем проще, тем лучше. Кать, ты точно такая же. Должна понимать. Поддержи.   - Не буду я поддерживать, - зашипела начальница. - Ты на всю голову трахнутый. А я в каком виде с вами полечу? Овчаркой немецкой, авиа-прошмандовкой плечевой?   - А ты на земле подождешь. Сейчас стюардессы не в моде.   - Где я подожду?!   - Заткнулись! - зарычал Варварин. - Никто не полетит. Черт с ним, с "Подскоком".    ***     Не было душевных сил у товарищей командиров от операции "Подскок" отказаться. Уж слишком влек безумный и легко выполнимый план. Искушало и то, что дерзкая идея сама собой начала в деталях воплощался. Словно сама судьба помогала. Женька начальство понимал, но когда сам оказался удачно подвернувшейся деталькой плана... Впрочем, ужаснуться времени не дали.      Варварин убыл - "Дуглас" с несколькими чинами СМЕРШа взлетел еще до полудня и взял курс на север. Кое-что успел подполковник изложить, остальное пришлось самим додумывать. Впрочем, техническая группа, готовившаяся обеспечивать проведение диверсии, оставалась на аэродроме - здесь вопросов не возникло. И оба человека, которых Варварин неохотно передал в распоряжение Валши, не подкачали. Радист, старший лейтенант, воевавший раньше в ДБА[25]   и попавший после ранения в контрразведку, был готов идти в дело. В резерве имелся и человек с отличным немецким языком.    На сам самолет Женька старался не смотреть, благо под маскировочной сетью ничего толком и не рассмотришь. Подумаешь, кит крылатый, «Железная Анни»[26]  .   Голова трещала: план аэродрома «Херсонесский маяк», жаргон люфтваффе, грузовые документы...   - Ты только что из Франции. Перебросили на аэродром Мамаи, - говорил Стас. - Первый вылет на Крым. Делай большие глаза. Бормочи - так это русские? Русские близко? О, моя бедная мама! Обстановка напряженная, дураков и паникеров у них хватает.   Лейтенант Станислав Дибровицкий на поляка абсолютно не походил. Рыжий, остролицый, длиннорукий, он успел закончить три курса института. По-немецки говорил изумительно, - вестфальский диалект. О родителях, да почему с 42-го только до двух звездочек дослужился, спрашивать было неразумно. Но в тыл немцев Дибровицкий ходил, и неоднократно.   - Сделаем, - сказал Стас, неловко улыбаясь, - несколько верхних зубов у него были вставные, железные, и парень явно смущался. - Главное - не психовать. Это же не по болотам бегать. Самолет, беседа с тыловиками, полет над морем - мечта, а не задание.   - Болото, оно как-то спокойнее, - пробормотал Женька, роясь в огромной кипе немецких бумажек и пытаясь сориентироваться в бесконечных Rechnungen и Kontoauszüge[27]  .   - Ничего, ты главное очки поправляй и моргай понаивнее. Проскочим, - обнадежил Стас, стараясь не смотреть в сторону сержантши.   Дались им эти окуляры. Хоть чего делай, а в очках все равно будешь гнилой интеллигенцией, лишь брезгливо-снисходительного сострадания достойной.   А товарищ старший сержант терзалась рукодельем. Даже по склоненному светловолосому затылку было видно, что материться Екатерине Георгиевне хочется просто невыносимо. Крепилась наставница. Делом была занята - подгоняла комбинезон. Немец, прежде носивший светлую мешковатую одежку, был роста примерно Женькиного, но в талии гораздо обстоятельнее. Катрин стремительно ушивала рабочую форму. Получится у нее наверняка надежно, но как всегда, малость кустарно. Ничего, под шумок сойдет.   - Эй, обер-ефрейтор, напяливай! - начальница с отвращением встряхнула комбинезон.   - Что значит напяливай?! - оскорбился Женька. - А где моя французская нашивка?   Отскочить вроде успел, но штанинами комбеза все равно схлопотал, - дотянулась спортсменка.   Потирая плечо, Женька заметил:   - А говорят, вышивание крестиком на благородных дам умиротворяюще действует.   - Только в сочетании с бальзаковским возрастом. На дам помоложе иные занятия успокаивающе влияют. Надевай, говорю, сзади оценю.   Женька принялся натягивать комбинезон, а Катерину позвал командир, - Валша вместе со старшим лейтенантом-радистом, призванным на роль второго пилота, возились в самолете. Там же суетились техники. Катрин запрыгнула по короткому трапу в самолет.   Женька присел для пробы - комбинезон движений не стеснял, но на заду порядком пузырился. Ничего, так даже естественнее.   Стас очень сосредоточенно возился с документами.   - Ты не думай, - сказал Женька. - Мы с сержантом просто так. Дурачимся. Я с Катериной не первый раз на задании.   - Я понял, - Дибровицкий на миг поднял глаза. - Мне кажется, я её где-то видел.   - Запросто, - согласился Женька. - Она девушка запоминающаяся.   - Странно, что до сих пор в сержантском звании.   - Разжаловали, - вполголоса сообщил Женька. - Дерзить начальству просто обожает. Прямо не знаю, что и делать. Её, то к награде, то наоборот. Анархистка.   Стас смущенно промолчал, а анархистка как раз выпорхнула из самолета чем-то нагруженная, и с весьма довольной физиономией.   - Наконец-то, - вздохнул Женька, разглядев пистолеты.   - Тебе "Вальтер", он понадежнее, - буркнула начальница, и опомнилась: - Если, конечно, не возражаете, товарищ младший лейтенант.   - Мезина, не отвлекай мелочами. У нас сегодня главное оружие - бюрократия, - напомнил Женька.   Начальница в мгновение ока разобрала пистолеты, принялась чистить. Стас изумленно поглядывал, пока не принялись совместно прорабатывать возможные диалоги с будущими "партнерами". Катрин, успевшая привести в порядок оба ствола, в паузе заметила нейтральным тоном:   - Я извиняюсь, товарищи офицеры, но все-таки собачий ентот язык.   - Это великий язык, товарищ старший сержант, - скованно поправил Стас. - Гитлер временное отвратительное явление, а Шиллер и Гете останутся у немцев навсегда.   - Вам виднее, товарищ лейтенант. Шиллеры, Шопенгауэры, Рамштайны там всякие. Я по другому вопросу. Если я за самолет отойду и переоденусь, я вас не очень отвлекать буду? Здесь других примерочных нету.   - Да, конечно, идите, - поспешно сказал Стас. - Мы отвернемся.   - Кать, постой, какие переодевания? - испугался Женька. - Ты же здесь остаешься.   - Не угадал, товарищ толмач. Командир мою натуру знает, нашли элегантный выход. И реквизит отыскался.   - Немую будешь изображать, что ли? Такой номер не проскочит, сама знаешь. И смысл рисковать? Мы сами справимся.   - Что я - клоун, глухонемых играть? И вообще, там-то вы справитесь, а вот на обратном пути? Я не пассажиром лечу. Вдруг подсадят кого? А вы без стюардессы. Стыдобища.    ***     Взлетели перед закатом. Промелькнул высокий обрывистый берег, потянулся зеленоватый простор моря. "Юнкерс" набирал высоту, выше шли две пары истребителей сопровождения. Ровно гудели двигатели, Женька пристроился на неудобном сидении. От забивших грузовой отсек ящиков и бочек пахло пылью и едкой химией. Да, о характере груза лучше не задумываться. Мюнхгаузену на его фугасном ядре куда спокойнее леталось.   Ничего, зато жрать меньше хочется. За день Женька успел лишь слопать кусок хлеба, щедро намазанный каким-то подозрительным эрзац-повидлом. Похоже, фрицев такой дрянью кормят, чтобы злее были. Хорошо, удалось крепким чаем бутерброд запить.    Катрин сидела, закрыв глаза. Похоже, начальницу порядком укачивало, но виду она старалась не подавать. Вообще в идиотской полувоенной форме Катрин выглядела нелепо. Мешковатая юбка, жакет отвратительного покроя, повязка с надписью "Deutsche Wehrmacht" 11 . Обуви не нашлось, пришлось оставить яловые офицерские сапоги. Наставница успела хорошенько начистить сапожки, будто блеск имел значение. Немцы оценить не успеют, а если успеют... Если успеют, тогда уже Катьке будет все равно. В плен она, конечно, сдаваться не будет...   Тьфу, можно же "выпрыгнуть". Почему-то мозг в очередной раз упрямо отказывается признавать, что есть лазейка. В Отделе при каждом удобном случае напоминают о варианте экстренной эвакуации. По статистике агенты этой возможностью практически не пользуются. И совершенно напрасно. На трусость такая эвакуация смахивает, но если Отдел потерял две трети агентов при невыясненных обстоятельствах, то как можно делать правильные выводы и исправлять ошибки? Но в "кальке" всем наплевать. Жить и умирать можно лишь в одном месте. Любой агент через год непрерывной работы перестает быть агентом. Остается в лучшем случае союзник и осведомитель. Вживаются люди. Надо понимать, не все агенты, связь с которыми прервалась, физически погибли. Впрочем, сколько их было-то, агентов за пятьдесят лет существования Отдела? Неполных три десятка. Не работа, а имитация.   Из кабины пилотов вышел Стас, жестом показал - истребители сопровождения отвалили. Понятно, теперь сами по себе. На своих бы ночных охотников не напороться. Завалят в море, и присматриваться не станут. Впрочем, последние три дня во всех авиачастях фронта и ЧФ введена особая готовность. Лишних в воздухе появляться не должно. Символические налеты штурмовиков и отпугивание немецких бомбардировщиков не в счет. Высокооктановый авиабензин экономят, его не хватает. Ленд-лизовский из Ирана везут. Сейчас на всех аэродромах ждут сигнала. Впрочем, дальние бомбардировщики, наверное, уже в воздухе. Что бы ни случилось, штурм начнется. Но и от вас, товарищ Земляков, кое-что зависит. Вернее, от вас и "Железной Анни".   - Жень, ты там с фрицами в дискуссии не вступай, - неожиданно прокричала Катрин. - Кивай согласно, напирай на приказ и срочность. Приказ практически подлинный, радиограмму они получат, нас ждут. Так что дави высокими авторитетами. Что у нас, что у немцев - наглость второе счастье.   - Насчет приказа - Стас этим делом займется. Я только по грузу. Боюсь, запутаюсь. У них там такой складской учет, приход-расход - сам черт ногу сломит.   Катрин ткнула пальцем в дощатый настил грузового отсека:   - Полагаю, сейчас там, внизу, отчетность несколько упростилась. У твоих коллег по Шиллеру нервы тоже не стальные. Под бомбежкой который день сидят.   Женька кивнул:   - Я понимаю. Кать, ты только сама не высовывайся. У рядового состава дисциплина упала, мало ли...   Начальница засмеялась:   - Тревожишься за мою невинность? Тронута. Буду мышкой сидеть, сухариками хрустеть. Если стрелять не начнете. Ты "Вальтер" не потеряешь?   Женька похлопал себя по боку по карману комбинезона, где лежал пистолет:   - Не потеряю. И в себя не пальну. Вот ботинки меня доконают.   Начальница глянула на его обувь, покачала головой. Летные ботинки были на размер меньше, но в сапогах, пусть и немецких, бортстрелок выглядел бы странно. Издержки импровизированной подготовки.   - Ничего, доковыляешь. Главное, не задерживайтесь. Что-то я нервничать начинаю.      Из кабины пилотов выскочил Стас, за ним выглянул радист:   - На подходе. Запрос приняли. Командир спрашивает - как настроение?   - Рабочее, - заорала Катрин. - Попроси естественнее сажать, без выеживания. Знаю я его лихость.   Женька и Стас протиснулись к иллюминатору. Сначала тянулась тьма, слабо играющая отблесками луны, - волны. Потом левее, на горизонте, заиграли зарницы. Внезапно Женька отчетливо разглядел вспышки орудийных выстрелов. Десятки, может быть сотни.   - Мама моя, где же мы сядем? - прокричал Стас.   - Сядем. Командир знает, - Женька оглянулся к наставнице. - Эх, хотел я к пулемету залезть, на звезды сверху глянуть.   - Я тебя в планетарий свожу, - проорала Катрин. - На немецкий переходите, комедианты.   - Spaß beiseite, - сказал Дибровицкий, поправляя ворот с "птичкой" унтер-офицера. - Wir müssen uns konzentrieren [28] .   - Wie ausgemacht. Ich bleibe beim Flugzeug, du gehst zum Verladungsoffizier [29].    "Юнкерс" тряхнуло совершенно неожиданно, Женька приложился боком о снарядный ящик, ухватился за ручку над сиденьем.   - Сядь, дубина! - рявкнула Катрин, плотнее упираясь ногами в переборку.   Женька скорчился, десятитонный самолет заскакал козлом, накренился. "Зря по поводу накладных волновался", - успел подумать Женька. Скачки вроде бы замедлились. Рев двигателей стал тише.   - Raus![30]  - скомандовал Стас.   Женька справился с дверью. В лицо ударили запахи сухой земли, бензина, горелой травы. Самолет, сильно раскачиваясь, катился по неровному взлетному полю. Вокруг царила непроглядная тьма, только впереди мигал, что-то указывая узкий луч фонаря. Вдруг все озарилось оранжевым светом, сухо треснул разрыв. На миг Женька разглядел силуэты самолетов, бегущих навстречу людей. Снял с креплений, подпихнул к двери металлический трап. Поправляя непривычную пилотку, оглянулся. Катрин, придерживая висящий на плече автомат, погрозила пальцем и отступила в темноту отсека.    ***     - Не могу знать, что это за штуки. Приказано не вскрывать. Сопровождающий летит другим бортом. Майор Штирлиц. Там этих контейнеров штук сто, - Женька нервно оглянулся. - Нельзя ли, побыстрее, господин фельдфебель?   - Не трясись, сосунок. Сейчас примите раненых и взлетите. Я все равно не понимаю - код у этой дряни как у моторного масла, но индекс другой. И куда мы должны это дерьмо деть?   - Не могу знать, господин фельдфебель. Сейчас сядет самолет с сопровождающим, майор вам все разъяснит. Нам было приказано взять только 88-миллиметровые и продукты. А контейнеры к нам загрузили только те, что не вошли на борт соседям.   - Черт, что за ерунду вы нам возите? И что ты трясешься? В штаны наделал? Это еще ничего, днем русские накладывали как следует.   Громыхнуло где-то за самолетами. Женька присел на корточки:   - Это дальнобойные?   Тоже пригнувшийся фельдфебель, сплюнул:   - Это их ночной бомбардировщик. Пушки примутся за нас чуть позже. Мы на фронте, малыш. Надеюсь, следующим рейсом ты прихватишь и меня.   - Буду рад, господин фельдфебель, - Женька оглянулся - самолет уже заканчивали разгружать. Десяток человек из аэродромной команды работали в молчании, но очень слаженно. Ценили каждую минуту. Снаряды перегрузили сразу на грузовик, он уже укатил в темноту. Контейнеры, похожие на пузатые молочные фляги, выкрашенные защитной краской и промаркированные многозначным индексом, аккуратно составили на две тележки. За аккуратность разгрузки Женька был весьма признателен.   К "Юнкерсу" подкатила санитарная машина, выскочил суетливый человечек:   - В первую очередь примите господина подполковника. Проникающее грудной клетки. Где ваш командир, ефрейтор?   - У нас небольшие неполадки с радиосвязью. Сейчас устраняют, - объяснил Женька. - Сколько будет раненых?   - Сколько сможем втиснуть.   Женьке хотелось выругаться. Эвакуация раненых совершенно не входила в планы опергруппы. Пусть уж как-нибудь немцы со своими калеченными сами разбираются. Куда Стас пропал? Не так что-то пошло?   Пистолет давил бок. Если что учуют, взлететь будет трудно. Хотя у Валши что угодно может выгореть. Сел же вслепую на эти рытвины.   Из темноты выкатился вездеход, на миг ослепил вспышкой фар:   - Нельдек, почему здесь раненые? - хрипло закричали из кабины. - Мы должны выпихнуть спецгруз.   - Но у меня в плане нет ничего подобного! - затряс планшетом фельдфебель.   - Выкинь свои подтирки! У этих типов приказ - срочно забрать те ящики. Днем пришла шифрограмма.      Раненых все равно подсунули. Женька помогал поднимать носилки с бессознательным пехотным подполковником. Кое-как уместили несчастного среди опечатанных ящиков. Ящики были увесистые, - бумага, плюс груз секретов, плюс добротная тара с металлической окантовкой. Черт знает, что там за секреты, но раз Найок счел нужным навести на них, значит цену имеют. У агента еще тот крысиный нюх.   Рядом с Женькой работал Дибровицкий. Взмок парень, пилотка заткнута под погон, рыжая челка слиплась. Набегался, да еще нервничает. Сам Женька уже успокоился: груз сдали, груз приняли, ящики с архивом кое-как закрепили - уже хорошо. В такелажных работах навыков у фальшивых бортстрелков было маловато. Ничего не поделаешь, - или в облаках жужжать и в накладных уметь разбираться, или языком противника владеть.   Оказалось, успокоился Женька рано. К самолету приковыляло еще четверо раненых, да еще носилки с лежачим притащили.   - Мы полностью загружены, - неуверенно сказал Стас. - Сейчас будут еще самолеты.   Артиллерист в расстегнутом мундире, под которым белели бинты, молча начал карабкаться по трапу. Повернулся, оттеснив задом Женьку. Остальные подняли носилки.   - Куда вы? Тут и стоять негде, - заикнулся Женька.   Раненые, так же молча, напирали, только фельдфебель с рукой в лубке что-то неразборчиво прохрипел. Солдаты из аэродромной команды наблюдали сочувственно, явно не собираясь вмешиваться.   Помощь пришла с неожиданной стороны. Двое эсесовцев-автоматчиков, прибывшие с архивом, шагнули к трапу:   - Раненые будут отправлены следующим самолетом, - отрывисто сказал унтершарфюрер в камуфляжной куртке с закатанными рукавами. - Здесь груз особой важности. Исключение только для господина подполковника.   Кто-то из раненых пробормотал о "загаженных штанах".   - Назад! - негромко приказал напарник камуфлированного. Отчетливо щелкнул предохранитель автомата, у роттенфюрера был новый МР-43.   Раненые, молча, развернулись и поплелись в темноту. Лежащий на носилках не подавал признаков жизни.   Приглушенно протарахтело над головой. Тут же громыхнула слева бомба. С опозданием ожили прикрывающие аэродром прожектора и зенитки. Автоматчики подвинулись ближе к трапу. Камуфляжный продолжал держать оружие наизготовку. Женька сообразил, что уж эти-то двое явно намереваются своевременно покинуть "непоколебимую крепость Севастополь". Логично - груз особый, сопровождать его надлежит и в воздухе.   Стас глянул вопросительно. Женька пожал плечами - справимся как-нибудь. Их всего двое, раненого подполковника в расчет можно не брать.   - Унтершарфюрер, мы еще кого-то ждем? - спросил Стас. - Приказано как можно быстрее взлетать.   Эсесовец едва глянул, качнул стволом автомата.   Неожиданно двигатели "Юнкерса" заурчали, винты начали взбивать воздух. Охранники резко оглянулись. Женька сделал успокаивающий жест, - все нормально, сугубо техническая процедура. Двигатели, между тем, набирали обороты.   - Спроси там, - проорал Женька сквозь рев, кивая в сторону кабины.   Стас исчез, тут же вернулся:   - Эй, пехота нам приказано срочно взлетать.   - Мы должны ждать, - прохрипел унтершарфюрер. Его напарник, взялся за трап, явно собираясь подняться внутрь.   Женька оперся плечом о проем двери, якобы вглядываясь в сторону последнего разрыва, нащупал рукоятку "Вальтера". Два выстрела в головы и всё. Справишься, Земляков.   - Вот они, - крикнул роттенферер, глядя куда-то в темноту. К самолету подкатила кургузая легковушка. Выскочило двое, бросились к трапу. Камуфляжный охранник, помогая офицеру подняться, швырнул внутрь чемодан, роттенфюрер подсадил женщину в военном, чересчур длинном плаще.   "Во дают", - ошеломленно подумал Женька, притиснутый к ящикам. Двигатели взревели, самолет медленно покатил, опасно раскачиваясь на неровностях взлетной полосы.   - Трап! - вопил Стас, пытаясь отстранить здоровяка-автоматчика от двери.   Общими усилиями втянули трап и задраили дверь. Моложавый майор, судя по выпушке погон, горный егерь, обессилено упал на неудобное сиденье. Дама вжалась в промежуток между ящиками, машинально пыталась оправить полы плаща. Автоматчики ерзали, протискиваясь в хвост самолета. Повалились на ящики с приглушенными проклятиями, - самолет сильно тряхнуло, едва не опрокинуло. И тут же перестало трясти - взлетели. Женька поднялся с четверенек, - хорошо ящики на спину не посыпались. Немка держалась за ушибленный лоб.   - Ефрейтор, черт возьми, очнитесь и разместите нас как-нибудь, - прокричал майор.   Женька вспомнил, что ефрейтор, это собственно он сам.   - Сейчас господин майор, одну секунду.   Стаса не было, Женька, качаясь, добрался до двери летной кабины. Диверсионная группа дружно пялилась куда-то в сторону левого крыла.   - Эй, у нас полно пассажиров. Сейчас будем объяснять, почему мягких диванов не предоставили, - пытаясь не орать, сообщил Женька.   Все зачаровано продолжали пялиться за борт, только радист стянул с головы один из наушников:   - Ты только глянь...   За левым крылом было светло. Поднимало