Душа ифрита (СИ) - Рен Лина

Парень привел меня к двум зданиям, состоящим из отдельных блоков. Выглядело все это сооружение, довольно даже симпатично. Он прошел к одной из дверей и открыл ее. С порога лился свет. Марк изучающе посмотрел на меня, а затем молча махнул рукой в сторону комнаты, приглашая войти.

— Ну, давай, я не буду держать дверь вечно, — сказал он с издевкой.

Я недовольно покосился на него, но все равно вошел внутрь. За мной тихо скрипнула дверь.

Комната, в которой мы оказались, была действительно небольшая, но довольно уютная. На стенах светлые обои, большая кровать, занимающая почти всю комнату, выглядела ничуть не хуже той, что была у меня дома. Пока я озирался по сторонам, внимательно разглядывая каждую деталь, Марк вдруг чертыхнулся.

— И вы здесь, — произнес он несколько удивленно.

Оказывается, я не сразу заметил, сидевших на кровати двух девушек. Они зажались в самый угол и почти не двигались. Они молча наблюдали за мной исподлобья. За этот день я уже привык к подобному вниманию. Девушки тоже были одеты во все черное. Одна из них была совсем маленького роста, с короткими темными волосами. Другая, высокая и стройная, с бронзовой кожей и длинными черными гладкими волосами, зачесанными в конский хвост. Я их уже видел прежде. Они встречали Эл, когда мы только вернулись в лагерь.

— Это Тея и Ката, — представил нас друг другу Марк.

— Друзья Эл, — кивнул я. — Она упоминала вас.

— Тебя она тоже упоминала, — со стальными нотками в голосе произнесла Тея.

Кажется, они тоже были настроены не самым доброжелательным образом.

— Так что вы тут делаете? — спросил Марк.

— Мы узнали, что Вик попросил тебя присмотреть за Денисом, — ответила Ката чуть менее агрессивно своей подруги. — И решили составить тебе компанию.

— Так, давайте все расслабимся, — Марк встал между нами.

— Скажи это своим подругам. Я не понимаю, что вообще вам всем такого сделал, что вы все меня люто ненавидите. То, что произошло между нами с Эл, произошло только между нами. Вас это ни капли не коснулось. Я уже сказал Ри, что мы никого не предавали. Все это время, пока вы вели свободную жизнь, мы сидели в плену. Вы хоть представляете, как это тяжело? Сидеть несколько месяцев на одном месте, ждать, когда тебя убьют. И вот, нас, наконец, выпустили на свободу, но тут все вокруг начинают нас обвинять чуть ли не во всех смертных грехах. Да что мы вам такого сделали?

Тея и Ката сразу смолкли. Они лишь удивленно хлопали глазами. Марк шумно выдохнул.

— Ну вот и поговорили, — вымученно улыбнулся он. — Давайте уже спать. Сил больше нет с вами припираться.

Как оказалось чуть позже, Тея и Ката даже не думали уходить. Видимо, они боялись оставить своего друга наедине со мной. Как будто я мог сделать ему что-то плохое. Марк долго сопротивлялся, но потом понял, что этим женщинам проще уступить, чем отговорить. Так что они втроем кое-как разместились на этой несчастной кровати, а меня уложили на пол, под ноги. В их глазах я все еще был врагом, поэтому, по их мнению, место на полу мне вполне могло подойти.

Прошел, наверное, час или два, а я все никак не мог заснуть. Только я закрывал глаза, как передо мной появлялась Эл с бледным безразличным лицом, или Вик, с глазами, полными ненависти. Я вспоминал все сегодняшние разговоры, все взгляды, обращенные на меня. Только сегодня утром мы появились на пороге лагеря, а мне показалось, что прошел целый год. Я снова перевернулся на бок и шумно вздохнул, пытаясь отогнать все эти воспоминания.

— Еще не спишь? — послышался шепот с кровати.

— Марк? — переспросил я для верности.

— Да, — ответил голос из темноты. — Знаешь, завтра будет нелегкий день, так что тебе лучше отдохнуть как можно больше.

Я полежал с минуту, рассматривая потолок, очертания которого были скрыты за темнотой комнаты. Но потом мне вдруг стало очень интересно. А вдруг этот голос может мне ответить? Вдруг хоть на минуту он перестанет видеть во мне врага и будет честен?

— Я видел фотографии, — шепнул я в темноту.

— Какие фотографии?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Они висели на стене, в комнате вашего командира. Там везде была Эл и он.

— Ах, эти фотографии, — сонно протянул голос.

— Что все это значит? Почему на них всегда изображена она? И почему они висят в его комнате?

— Тебя это так волнует?

— Просто интересно. Как Эл жила все это время? Как она попала сюда? Почему она так сильно изменилась.

— Думаю, — задумчиво произнес голос. — Что причина, по которой Вик так зол на тебя, отчасти заключается в этих фотографиях. Хотя, конечно, это лично мое мнение.

— Как так? — удивился я.

— Ты заметил, что почти на всех снимках она ранена? Все дело в том, что Эл – один из наших лучших бойцов. Она часто ходит на миссии и возвращается с прекрасным результатом. И почти всегда она возвращается целой и невредимой. Но так повелось, что если она куда-то уходит вместе с Виком, то обратно он приносит ее на руках. Все началось с ее появления тут. И каждый раз, когда эти двое уходят вдвоем, Эл получает какое-нибудь серьезное ранение.

— Какое-то дурацкое поверье.

— Нет, тут как раз все объяснимо. Когда она идет без него, то отвечает только за свою жизнь. Но в случае с Виком, Эл подставляется под удар... вместо него.

— Зачем? Разве он не способен сам о себе позаботиться?

— Зачем? А ты смешной, — голос едва слышно фыркнул. — Наше стремление защитить кого-то, оно спонтанно. Просто я думаю, что Вик по-своему дорог для нее. Он несколько раз спасал ее от смерти, и поэтому в ее жизни он играет отдельную роль. Полагаю, Вик и сам догадывается об этом. Он старается ее уберечь, но она всегда лезет в самое пекло. Нас учат трезво оценивать любую ситуацию и действовать так, как будет правильнее. И Эл почти в идеале овладела этим навыком. Но когда Вику угрожает опасность, эмоции всегда берут вверх. И он постоянно корит себя за это. Сам себя ненавидит за то, что заставляет ее быть слабой, поддаваться эмоциям, терпеть эту боль. И он прекрасно знает, что если он хочет, чтобы Эл была в безопасности, то ему ни в коем случае нельзя ходить с ней за территорию лагеря. Он старается держаться подальше, и до недавнего времени ему удавалось это делать. Но тут появляешься ты.

— А со мной-то что не так?

— Первый раз Эл вернулась в лагерь с ранением из-за кого-то другого, а не из-за Вика. Просто потому, что появился кто-то намного дороже для нее, кого она будет защищать ценой своей жизни. И теперь Вик знает, что ему недостаточно просто соблюдать дистанцию, чтобы Эл была в безопасности.

— Сколько я знаю Эл, она была привязана только к нам. Ей трудно было найти язык с кем-то другим, трудно было довериться кому-то так просто.

— Я не знаю всей истории, — вздохнул в постели Марк. — Но они, кажется, встречались с ним до того, как оба оказались на войне. Знаешь, война меняет людей. Она открывает их сильные и слабые стороны. Человек, конечно, остается прежним. Однако, все то, что он старательно подавлял себе, выходит наружу. Мы становимся теми, кем мы должны были быть с самого начала. Поэтому так важно, чтобы рядом с тобой находился человек, который бы переживал все с тобой, менялся бы с тобой.

Я уже открыл было рот, чтобы возразить Марку, но с той стороны послышался шорох простыней. Мой собеседник перевернулся на другой бок и мирно засопел. Конечно, он не мог уснуть так быстро. А значит, он демонстративно показал, что разговор исчерпал себя.

Мне еще долго не удавалось заснуть. Я размышлял абсолютно обо всем: об Эл, о предательстве капитана Лутака, о словах Марка, о своей дальнейшей судьбе, о войне. Почему Эл должна была к кому-то привязаться? Наверное, это меня задевало. Если подумать, мне и правда всегда было все равно. И я любил эту свою черту характера. Тебе не надо переживать, лишний раз тратить свои нервы. Но сейчас меня кольнула обида. Эл так быстро освоилась тут и нашла тех, кем дорожит почти так же, как и нами когда-то. Хотя раньше она утверждала, что подобное просто невозможно. А теперь она нашла кого-то, кто был ей также важен, как и мы. И не просто кого-то, а это напыщенного...