Китай. Искусство есть палочками - Полли Эванс

К счастью, мы вскоре увидели торговца, продающего сахарный тростник, и это придало нам энергии. Маленьким ножичком с квадратным блестящим лезвием продавец отрезал от большого стебля кусочек поменьше и снял с него шкурку. Мы стояли на фоне карстовых скал и с наслаждением сосали сладкую тростниковую палочку.

День прошел незаметно. Мы заехали в какую-то старинную деревушку пообедать. В маленьком дворике женщина мыла тарелки у колонки, а неподалеку на открытой кухне старушка, видимо, ее мать, мешала что-то в глубокой сковороде.

— Можно нам на обед цыпленка? — спросила Эннн.

Старушка тут же подбежала, вытирая руки о передник и убирая волосы с лица. Она кивнула на загон, где за проволочной изгородью бродили четыре или пять птиц.

— Выбирайте.

Пришлось покупать целого цыпленка, которого муж хозяйки тут же зарезал, ощипал и приготовил, пока мы гуляли по деревне.

На обратном пути мы заехали в детский сад, чтобы Энни забрала сынишку на выходные. В одной из комнат сидели молодые люди лет двадцати трех или двадцати четырех и зачарованно пялились в ящик. Один из них увидел меня и выпучил глаза от удивления. За ним, как по команде, все остальные тоже повернулись и пооткрывали рты.

— Здравствуйте, — поздоровалась я по-китайски, улыбнулась и помахала рукой, но ответа не последовало. Парни молча изучали странное существо, оказавшееся на их территории.

Сын Энни, болтая ногами в детском кресле, пристегнутом к заднему крылу велосипеда, не переставая, задавал вопросы:

— А лягушкам холодно зимой? А как курицы откладывают яйца? А почему на голове растут волосы?

Насколько я поняла, он не стал спрашивать, почему у меня такая белая кожа и такие круглые глаза, но, может, Энни просто из деликатности не стала переводить.

На следующий день я пошла на занятие по каллиграфии. Преподаватель, человек спокойный и доброжелательный, с сединой на висках, проявлял чудеса терпения. Видимо, результат долгих лет тренировок. Он даже не морщился, глядя на каракули студентов.

Сначала он разложил листы бумаги, потом придирчиво выбрал кисти, аккуратно развел тушь из большого пластикового контейнера в маленьком фарфоровом блюдечке. Каждое его движение было верхом изящества. Возможно, занятия каллиграфией, где важна плавность, изменяют и внутреннюю энергетику человека, или наоборот. Если последнее верно, то у меня, боюсь, шансов нет.

Преподаватель достал первый лист, взял кисть строго вертикально, обмакнул кончик в тушь и начертал иероглиф «человек», который похож для несведущего человека на крышу домика:

Жэнь. На самом деле это пиктограмма, изображение двух ног. Очень простой иероглиф, по правде говоря. Всего-то две черты. Два взмаха кистью. Затем преподаватель взял вторую кисть и вручил ее мне. Я очень старалась повторить движения, но в итоге мой «человек» хромал на одну ногу и пытался завалиться набок. Я пробовала снова и снова, но так и не добилась удовлетворительного результата.

Затем мы перешли к иероглифу «рот», который выглядит как квадратик:

Ну, квадратик и квадратик. Любой может его изобразить. Вся проблема в том, что нужно не просто нарисовать прямые линии. Здесь важен нажим кисти. Кисть должна легко скользнуть по бумаге, поэтому конец каждой из четырех сторон квадрата получается словно бы слегка прозрачным.

— Не расстраивайтесь, — утешил меня преподаватель, когда я, высунув язык, выписывала десятый по счету кривой квадратик. — Большинство китайцев не умеют писать иероглифы кистью, да и ручкой-то пишут как курица лапой. Я долго преподавал в средней школе, так что знаю: хороший почерк бывает только у пары учеников из класса.

Да, прошли те времена, когда карьера зависела от умения писать иероглифы кистью. Теперь студенты делают все на компьютере, используя специальные программы, позволяющие набирать иероглифические тексты.

Подошла девушка, дежурившая за стойкой регистрации. Преподаватель спросил, не хочет ли она попробовать. Девушка покраснела.

— Нет, что вы. Я очень плохо пишу.

Я ей, если честно, не поверила. Она же умеет писать по-китайски, так что в любом случае справится с задачей лучше меня.

Девушка взяла в руки кисть. Ее иероглифы получились почти такими же кривыми, как у меня. Вместо легких невесомых линий выходили толстые. Вдобавок она умудрилась перепутать порядок черт в иероглифе «гора», а это, по меркам нашего лондонского преподавателя, — смертный грех.

Мы еще целый час пыхтели над иероглифами. Кстати, очень успокаивает нервы. Сидишь себе, попиваешь чай и пытаешься нарисовать палочку одним элегантным взмахом кисти. Не нужно восхищаться красивыми пейзажами, поддерживать беседу или пытаться купить еду. Я буквально растворилась в этих плавных чертах и позабыла обо всех горестях.

Глава 22

Ну вот и всё

Автобус, на котором я ехала из Яншо в Гуанчжоу, был самым лучшим в моей жизни. Новые сиденья. Есть куда поставить ноги даже самым долговязым пассажирам. Кондиционер. Никто не курил, поскольку кроме меня в автобусе ехало еще всего лишь четверо. Примерно через час ко мне подошла проводница (вот это сервис!) и вручила бумажную упаковку соевого молока и бисквит.

Забавно, что автобус, на котором я преодолевала последний отрезок своего пути, так разительно отличался от того первого прокуренного микроавтобуса, норовившего развалиться по дороге, на котором я ехала из Утай Шань в Тайюань несколько недель назад. Путь до Гуйлиня оказался неблизкий, но из всех путешествий на поезде это было самое приятное. До этого я ни разу не ездила в купе одна, а вокруг меня не суетилась проводница, зорко следившая, чтобы в моем термосе не кончалась горячая вода. Хотя в том же самом поезде в «сидячке» ехали простые китайцы, с трудом сводившие концы с концами. Китайская транспортная система наглядно демонстрирует, сколько же в этой стране контрастов и противоречий. С каждым новеньким БМВ, сошедшим с конвейера, пропасть между богатыми и бедными все растет.

А за окном мелькали все те же пейзажи. Опять грядки с капустой, снова заливные поля, с которых уже убрали урожай. Буйволы щиплют травку, как и сто лет назад, а мы, герметично запакованные в обертку современности, несемся мимо речек и гор, а потом опять мимо грядок с капустой. Через города с однообразными безликими домами. Через поля сахарного тростника, побеги которого тянутся в небо. И снова, снова мимо капустных грядок.

Мы прибыли в Гуанчжоу. Отель выглядел божественно, но внутри царил ужасный холод. Я несколько минут возилась с обогревателем, а через час, проходя мимо стойки регистрации, сообщила: