Архоны Звёзд - Элисон Бэрд

— Но если им приходится выбирать одного из хозяев как меньшее зло? Разве мерей, который не владеет волшебством, не будет именно меньшим злом? Мандрагор может послать своих рабов-людей собрать все железо в своем царстве силой, а потом царить под защитой своей магии. Но если людям не понравится Дюрон, они смогут восстать, как восстали против Халазара.

Эйлия неохотно кивнула:

— Ты прав, как всегда. Пойдем скажем Дюрону, что готовы объединить наши армии.

Так и свершилось, и люди этой земли и этого мира сделали еще один шаг к свободе. Дело благородное, но что за союзников пришлось для него выбирать — предатель Комора и тиран Смотрящий!

15

Ветер и волны

Вернувшийся в драконий облик Мандрагор смотрел наружу из-за стены дворца — той стены, что была сплошным окном, сделанная целиком из адаманта. За ней лежали зеленоватые водные глубины, где плавали сверкающими косяками рыбы на расстоянии всего лишь вытянутого крыла, и водоросли вместо плюща вились по стенам, покачиваясь в течениях. Это не был утонувший замок — он никогда и не стоял на воздухе. Архоны строили свои обиталища где им вздумается, на суше или на дне озер и океанов. Этот стоял на вершине подводной горы. Длинные туннели коридоров с прозрачными стенами соединяли части здания, и видно было, как идет кто-нибудь в морских глубинах среди камней и кораллов дна, и трубы с морской водой проходили через наполненные воздухом комнаты и залы, в трубах плавали морские создания, развлекающие обитателей дворца. Когда миновало время архонов, здесь поселился царь-дракон, и наследовавшие ему лоанеи заняли потом дворец для себя. Многие жили теперь здесь и меблировали залы по своему вкусу и осветили их вместо ламп разноцветными фонарями-драконами, плавающими под высокими сводами. Это была надежная крепость, ибо с поверхности сюда было не добраться без чародейства или без помощи драконов и прочих созданий, способных нырнуть на такие глубины. Даже дневной свет не доставал сюда, пусть и двойной силы: утро объявляло о себе лишь слабым свечением зеленоватой темноты вод за стенами-окнами.

Но защищенность этого убежища не облегчала мысли Мандрагора, с каждым днем все более и более тревожные. В частности, волновало его все усиливающееся вторжение ментальных образов, идей, наитий, в чем-то таких чуждых его обычным мыслям, что они стали, по сути, дополнительным голосом, советы которого часто противоречили его решениям и желаниям. Внутренний голос не был для него нов: он слышал его еще с детства и всегда считал частью своего сознания. Но последнее время этот голос стал почти независимым. А это же вид безумия — слышать воображаемые голоса, советующие предпринять странные и страшные деяния?

Ты не безумен, — сказал голос, или померещилось, что сказал. Дракон посмотрел на свою тень, отбрасываемую на пол в свете живого фонаря. — Я — часть тебя самого, в большей, степени, чем эта твоя тень. Я глубоко в тебе, и без меня ты не существуешь. Я — твоя сила. Только благодаря мне можешь ты противостоять волшебству холодного железа. Разве мог бы ты сам владеть подобной мощью?

Вправду ли «демоны» владели его телом в Лоананмаре, или же это были какие-то иные зловещие силы? Те же, что обещали ему господство над железом, которого он не искал? Сперва тело его, теперь воля попали под влияние какого-то ускользающего другого, чья сила росла с каждым томительным часом в этом дворце. Он знал, что это тоже душевная болезнь, ведущая к раздвоению, к тому, что он превращается в два отдельных разума, и каждый из них сражается с другим за господство. Мысль эта тревожила, но искать помощи он не решался. Предстать перед союзниками слабым — это могло иметь роковые последствия. Гоблины его, конечно, не посмели бы тронуть, но лоанеи — дело другое.

Эррон Комора сбежал — что само по себе не удивительно: юный лоаней не был искусным магом, и не в его характере было твердо стоять перед лицом опасности. Вот почему он так тянул с уничтожением собственного отца. Мандрагор не мог бы сказать, что именно это бегство его волнует. Комору он не любил, не доверял ему и не жалел о его потере. Но усиливалось ощущение нависшей опасности.

Лети на Омбар, — посоветовал внутренний голос. — Моругеи — лучше союзники, чем лоанеи, надежнее. Они хотят, чтобы ты жил и ими правил, а драконий народ этого не хочет.

Снова Омбар! Нет, он туда не полетит. Здесь он в безопасности. Войско врагов не пробило его погодные укрепления, не ворвалось в глубины. Он останется во дворце драконов и свой теперешний облик он сохранит. Раны заживают с каждым часом, и забавно, как стало просто принимать облик дракона. Зато становилось труднее принимать облик человека — будто забывалось, как это делается. И это положительный симптом: если лоанановская магия станет сильнее, он сможет отпугнуть своих врагов.

На Омбаре она еще окрепнет, — настаивал беззвучный голос. — Лучше лететь туда сейчас, чем ждать, пока возьмут твою крепость. Я могу дать тебе силу, защищающую от железа. Но даже я не смогу тебя спасти, если ты не полетишь на Омбар, как я приказываю.

Дракон стал нервно ходить по своей стеклянной тюрьме.

Трина Лиа и ее друзья вернулись в лагерь — и с ними был Твиджик, решивший не покидать Эйлию, хотя Маг предлагала ему остаться и поделилась тем, что ей известно было о мятежниках.

— Похоже, что в этом мире люди вовсе не беспомощны, — сказал Дамион немереям. — Но они собираются использовать железное оружие, а это помешает нашему собственному волшебству. Но все равно, если они смогут отвоевать свободу сами, это будет огромный триумф.

— Если это окажется свободой, — усомнилась Эйлия.

Она стояла поодаль, заглядывая в шатер. Йомар обернулся к ней:

— Что-то ты не очень полна надежд, — заметил он. — Что он из себя представляет, этот Смотрящий?

— Тиран он, — ответила она. — Со своим народом он обращается либо жестоко, либо пренебрегает им. Правление его было жестоким, а его слуги — разбойники.

— Ну, может быть, народ и его в свое время низложит, — предположила Лорелин. — Посмотри, что сталось с Халазаром.

— Не низложат, если мы сделаем из него великого героя, — сказала Эйлия. — Тогда им от него не избавиться.

— Все равно это лучше, чем власть лоанеев, — напомнил Дамион тихим голосом. — Против человека они могут восстать, но против чародейства драконов у них шансов мало.

— Да, ты прав, — согласилась Эйлия.

Другие драконы и херувимы возвращались из воздушного боя, влетали в темнеющие в сумерках развалины как парящие тени. Приблизиться к штурму погодных барьеров им не удалось, хотя многих защитников они сразили. Но среди убитых были и лоананы, и драконы теперь были полны горя и раскаяния из-за смерти своих родичей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});