Дорога в Аризону - Игорь Чебыкин

Анатоль, ослабь струну и не вибрируй!".

Нику они, как выяснилось, ждали напрасно. Нет, придти-то она пришла, но от участия в дегустации заморского нектара отказалась. Перс, однако, принялся уламывать ее, и Ника, надо же, уломалась: "Ну, хорошо, но только совсем чуть-чуть — полглотка. Буквально на донышке, слышишь?". "Конечно "чуть-чуть", кто ж тебе много-то даст, — хохотнул Перс. — Тебе — на донышке, а нам — до краешков!". За неимением стаканов в бабушкином буфете "чинзано" разлили в старые фаянсовые чашки с разлапистыми ромашками на треснутых боках. "До краешков, увы, не получилось, но все равно — чин-чин!", — провозгласил Перс, попутно разъяснив "собутыльникам": "Так иностранцы говорят, когда выпивают. Это как раз от слова "чинзано" и произошло". Толик не рассчитал первый глоток и хватанул "чинзано" больше, чем следовало. Напиток показался шелковым и обжигающим одновременно. То ли с непривычки (ничего, кроме шампанского, Тэтэ до сей поры в своей жизни не пил), то ли от того, что глоток и впрямь оказался чересчур большим, у него перехватило горло. "Это ж тебе не водка! — авторитетно засмеялся наблюдавший за ним Перс. — Не залпом надо пить, а маленькими глотками, с чувством, с толком, с расстановкой, как заповедал классик — Пушкин, что ли?..". "Не учи бабушку кашлять!..", — кашляя, прохрипел Тэтэ. "Не учу, не учу… У меня есть тост! — крикнул Перс. — Девушки-медики пьют до потери пульса, девушки-географы — до потери ориентации, девушки-физики — до потери сопротивления. Так пусть же нашими, пацаны, собутыльницами всегда будут девушки-физики!". Тэтэ и Кол заржали. "Дебильный тост, — заявила Ника. — Дебильный и пошлый. Я — не девушка-физик, мне уйти?". "Ника! Ну что ты, в натуре? — укоризненно загудел Перс. — Это же шутка!".

Испив чашу с "чинзано" до дна, Толик почувствовал, как в голове у него зашумел океанский прибой, а по жилам забегали веселые стаи крошечных существ, неведомых и невесомых. На душе стало легко и светло, будто вкрутили лампочку помощнее. "А теперь — кино?", — он развязно ухмыльнулся и призывно подмигнул Персу. "Какое кино?", — непонимающе посмотрела на них Ника. "Научно-познавательное, — отшутился Перс. — Про сельское хозяйство: там пашут, сеют, поливают и всякое такое… Сама увидишь, короче. Но сначала мы с Анатолем выйдем покурить. И обсудим кое-что. Идем?". Он позвал именно Толика, а не Кола, хотя Кол иногда, действительно, покуривал, а Толик никогда и не пробовал. Тем не менее, не задумываясь над этим странным обстоятельством, Тэтэ пошел за Персом в сени. В сенях было холодно, но — не людям, выпившим по полкружки "чинзано". "Держи", — Перс протянул Толику сигарету. — "Не, не буду". Толик был уверен: если родители прознают, что он курил, наверняка оскальпируют его и посадят под арест до самого окончания школы. "Ты чего? Это ж "мальборо"!" — удивился Перс. — "Все равно не хочу". — "А, боишься, что родичи учуют?.. Не бойся, у меня жвачка есть импортная. Ну и снегом еще заешь. Вообще никакого запаха не будет". — "Не уговаривай. Сказал — не буду". — "Ну, как знаешь. А я затянусь, пожалуй". Он чиркнул спичкой. ("А для него это уже, похоже, обычное дело: дымит, как блатной, — отметил про себя Тэтэ, глядя на курящего Перса. — Намастачился, поди, у отца сигареты воровать…"). "Слушай, Анатоль, у меня к тебе предложение есть дюже соблазнительное, — Перс прищурился и пустил струю дыма к потолочным стропилам. — У тебя же дед… ну, тот, который умер… ветеран войны был, да?". — "Да…". — "У него, наверное, орденов и медалей много было?". — "Почему "было"? Было и осталось. Полный китель". — "Здорово! Я так и думал. Понимаешь, тут такое дело… У меня друг есть в Москве. Он — наш с тобой ровесник, только — немец. Ну, из ГДР, то есть. Отличный чувак! Он живет там у них при посольстве. Мы и познакомились, когда отца к ним в посольство на банкет пригласили. Ну, неважно. В общем, этот парень собирает военные ордена и медали. Коллекционирует. Хобби у него такое, понимаешь, да? И вот он, короче, попросил меня помочь достать советские награды: таких у него в коллекции пока нету. Иностранцу вроде неловко как-то отказывать. У меня-то самого — пусто: один мой дед — что в этом доме как раз жил — не воевал совсем. А второй живет в какой-то тьмутаракани — под Оренбургом, по-моему… Я его и в глаза не видел. И у родственников тоже с наградами небогато. Ну, что делать? Вот я и решил к тебе обратиться". — "Зачем?". — "Ну, ты же сам говоришь: у тебя дедовские ордена остались". — "И что?..". — "Будь другом: дай парочку". "Ты офонарел, что ли?! — изумился Тэтэ. — Это же ордена!.. Настоящие!.. И не мои, а деда". — "Но дед-то — твой! И я ведь не для себя прошу. Говорю же тебе: этот пацан — гэдээровский немец. То есть, наш человек, социалистический, друг, товарищ и брат!". — "Да хоть внук Эрнста Тельмана! Это ж не повод, чтобы ордена ему дарить. Не значки все-таки… Их, знаешь ли, не каждому давали". — "Что значит "дарить"? Я не предлагаю тебе подарить ему ордена. Я предлагаю обменять. Ну-ка, подержи…". Отдав окурок Толику, Перс полез в висящую на гвозде спортивную сумку, заклейменную адидасовским "трилистником". "Что у тебя там? Аленький цветочек?", — хмыкнул Тэтэ. — "Не аленький, а синенький! Вот, смотри. Ты когда-нибудь такое чудо видел, а?". Перс держал в руках кепку темно-синего, будто море перед штормом, цвета, с широким и длинным козырьком-совком. На лбу ее загадочной кокардой белели большие латинские буквы N и Y. Они переплетались, как стебли сказочных цветов, как тела страстных любовников, обессилевших в пылу любовной схватки, но не способных оторваться друг от друга, и рогатая Y озорным чертиком выглядывала из-за широких плеч N. "Ну, как? — Перс, словно нетипично любезный и услужливый продавец универмага, вертел кепку перед глазами Тэтэ. — Шик, правда? Настоящая американская бейсболка!". В голове у Толика зашумело с новой силой, а буквы на кепке вспыхнули, будто неоновые. "Американская?.. Прямо из Америки?". — "Куплена в Венгрии, но сделана, ясен процесс, в Америке, где же еще?". — "Так этот твой парень ее в обмен на ордена предлагает?". — "Нет, это я тебе ее предлагаю. Она моя, мне ее отец привез. От немца я ничего в обмен на ордена требовать не могу: неудобняк, в натуре!.. Что он обо мне подумает? Человек приехал к нам в страну, попросил помочь, а я ему цену какую-то назначаю!.. В общем, если ты согласишься на мое предложение, то получишь от меня бейсболку. Немец получит ордена. А лично мне ничего не надо.