Черный мотылек - Джорджетт Хейер

Тон его был самым почтительным, и Диана, отбросив свои тревожные сомнения, соскользнула с лошади. Харпер был уже на земле и, взяв из ее рук поводья, привязал обеих лошадей к дереву.

Подобрав юбки, Диана стала осторожно пробираться через кусты туда, куда он указывал.

Заросли ежевики, которые он отводил рукой, чтобы она могла пройти, смыкались за ними сразу, как только они проходили, совершенно скрывая их от дороги. Никаких ягод там не было. Сердце Дианы забилось чаще, все ее подозрения снова ожили. Но она не стала выказывать страха, потому что хотела, чтобы он придержал ветки, и она могла выбраться обратно.

–…потому что вы же сами видите, здесь нет ягод.

Она круто повернулась и спокойно двинулась назад к живой изгороди.

И тогда – как это произошло, она не могла потом вспомнить – ее схватили сзади, и прежде чем она смогла шевельнуться, большой шелковый платок был наброшен ей на голову, и рот ее оказался туго завязан. Все это время ее крепко держала твердая, как сталь, рука.

Отчаянно сопротивляссь, ей удалось высвободить одну руку и яростно ударить нападавшего тонким хлыстиком. Последовала короткая борьба, его вырвали и, несмотря на все усилия освободиться, связали ей кисти рук за спиной.

Затем похититель перекинул ее бьющееся тело через плечо и без единого слова зашагал в лес.

Теперь Диана не двигалась, сберегая силы до того момента, когда они ей понадобятся, но глаза ее над шелковой повязкой полыхали страхом и яростью. Она заметила, что ее несут не в глубь леса, а вдоль его края, и не удивилась, когда они выбрались на дорогу за поворотом.

С тошнотворным ужасом она увидела стоявшую у обочины карету и, еще не зная толком, догадалась о своей судьбе. Как сквозь туман, увидела она около дверцы кареты мужчину, а затем ее запихнули внутрь, и она почти упала на мягкие подушки сиденья. Вся ее энергия сосредоточилась на том, чтобы не потерять сознания. Постепенно она победила слабость и настороженно стала вслушиваться в то, что говорилось снаружи.

Она уловила одну лишь фразу, произнесенную знакомым мурлыкающим голосом.

– Отпусти их и привяжи к луке седла вот это, – затем наступило молчание.

Вскоре она услышала приближающиеся шаги. Невнятное бормотание Харпера, – и дверца, открывшись, впустила в карету его милость герцога Эндове-ра. Карета качнулась и покатилась по дороге.

Трейси с улыбкой посмотрел сверху вниз в пылавшие возмущением глаза с золотыми искорками.

– Тысяча извинений, мисс Боули! Позвольте мне убрать этот шарф.

Говоря это, он развязал узел, и шелк соскользнул с ее лица.

Какое-то время она молчала в поисках слов, способных выразить всю ее ярость. Затем алые губы» открылись, обнажив крепко стиснутые белые зубки.

– Вы – пес! – бросила она ему, сдавленным голосом. – О, вы – пес! Вы трус! Развяжите мне руки!

– С удовольствием, – он поклонился и занялся тугим узлом.

– Прошу, примите мои искренние извинения за доставленные вам тяжкие неудобства. Я уверен, что вы признаете их необходимость.

– О, если бы здесь был мужчина, готовый защитить меня! – бушевала она.

Его милость тянул неподдающийся узел.

– Снаружи их трое, – невозмутимо ответил он. – Но не думаю, что они согласятся услужить вам в этом.

Сняв узы, он откинулся в угол, любуясь ей.

Взгляд его упал на ее покрасневшие запястья, и выражение лица сразу изменилось. Он, нахмурившись, наклонился вперед.

– Поверьте мне, я этого не хотел, – произнес он и коснулся ее кисти.

Она отбросила его руку.

– Не прикасайся ко мне!

– Прошу прощения, дорогая моя, – он снова небрежно откинулся на сиденье.

– Куда вы меня везете? – требовательно спросила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучал испытываемый ею страх.

– Домой, – ответил его милость.

– Домой?! – она недоверчиво повернулась к нему с надеждой в глазах.

– Домой, – и уточнил: – в наш дом.

Надежда снова умерла.

– Это смехотворно, сэр.

– Творить смех – искусство, приобретаемое великим трудом.

– Сэр… мистер Эверард… или кто вы там еще… если есть в вас хоть искра рыцарства, если вы вообще питаете ко мне хоть какие-то теплые чувства, вы немедленно высадите меня.

Никогда не казалась она ему более красивой, более желанной. Глаза ее, блестевшие от непролившихся слез, светились мягким блеском, молящий трагический рот пытался улыбнуться.

– Но, кажется, ни одно из этих определений ко мне не подходит, – пробормотал ею милость и подумал, не заплачет ли она теперь. Ему никогда не нравились слезливые женщины.

Но Диана была горда. Она понимала, что слезы и мольбы ни к чему не приведут, и была полна решимости не разрыдаться, по крайней мере в его присутствии. Треиси удивился, когда она расправила юбки и устроилась поудобнее на подушках с самым невозмутимым видом.

– Тогда, сэр, раз вы так недружелюбны, прошу, скажите мне, что вы собираетесь со мной делать? – ее тон был небрежным, почти кокетливым, но он, со своей почти сверхъестественной проницательностью, почувствовал таящийся за ним отчаянный страх.

– Конечно, дорогая моя. Я собираюсь на вас жениться, – ответил он, поклонившись.

Она стиснула руки так, что побелели пальцы.

– А если я откажусь?

– Не думаю, что вы откажетесь, моя дорогая.

Она не смогла подавить дрожь.

– Я отказываюсь! – резко вскричала она.

От улыбки, с которой он встретил это заявление, у нее кровь застыла в жилах.

– Не спешите. По-моему, вы будете счастливы выйти за меня замуж. В конце концов, – протянул он.

В ее громадных глазах появилось загнанное отчаянное выражение, лицо побелело. Сухие губы с трудом разлепились.

– По-моему… вы будете… очень сожалеть… когда появится… мой отец.

Снисходительная усмешка заставила кровь прилить к ее щекам.

– А он обязательно появится!

Его милость вежливо поинтересовался.

– В самом деле? Но, Диана, я в этом и не сомневаюсь, и он знает, куда ему ехать.

– Он найдет меня, не бойтесь!

Она рассмеялась с уверенностью, которой не ощущала.

– Я не боюсь… ни в коей мере… я буду рад его приветствовать, – пообещал его милость. – От него я не жду отказа.

– Не ждете? – Диана тоже умела говорить с сарказмом.

– Нет, моя дорогая. Особенно после некоторых… уговоров.

– Кто вы такой? – бросила она.

Его плечи затряслись от характерного для него беззвучного смеха.

– Я несколько человек сразу, дитя.

– Я так и поняла, – ответила она. – Сэр Хью Грандисон в том числе?

– А-а, значит, вы догадались?

– Это бросается в глаза, сэр, – она говорила, почти точно копируя его ироническую интонацию.