Кошмар на улице с вязом - Андреева Валентина Алексеевна

– О как вас всех разбирает…

– Спасибо, Михаил Трофимович, уже достаточно, – спотыкаясь на каждом слоге, и стараясь увернуться, выдавила из себя Каретникова: детектив упорно преследовал графином сжатые губы Елизаветы Михайловны.

– Ну утопишь же человека, балбес!!! – взвизгнула Наташка и ринулась на помощь Каретниковой.

В ожесточенной схватке за графин, на счастье, происходившей в стороне от стола, победила пальма. И Наташка, и детектив одновременно приняли решение внять разумным и не очень доводам друг друга. Графин выпал из рук противоборствующих, угодив прямо в кадку с тропическим растением. Забыв про свое руководящее положение, Елизавета Михайловна заламывала руки в слезной просьбе оставить все как есть и больше ни к чему не прикасаться. Но оба упрямца старательно толкались, пытаясь заработать первенство в возврате пустого сосуда на отведенное ему на окне место.

– Михаил Трофимович, вчера к нам присоединилась и ваша невеста, – применила отвлекающий прием Каретникова. – Давайте договорим, и я сразу же приглашу ее сюда. Она так ждала известий о вас…

Детектив резво швырнул отвоеванный графин снова под пальму и заявил, что он весь внимание.

– Грязь! – не преминула поправить Наташка и указала на черный грунт. – Я говорю, ты весь в грязи!

– Сюда, пожалуйста, – засуетилась Каретникова, провожая детектива к боковой двери. Мне, кстати, тоже не мешало бы переодеться… Ах, да! Проходите, Михаил Трофимович, я здесь подожду. Знаете, такое впечатление, что я перестала быть самой собой.

Суета улеглась сразу после того, как мною был разбит злополучный источник раздора. Наташка велела мне его отмыть, поскольку она уже умыла руки, а порядок есть порядок. На этих словах он и выскользнул из моих, как оказалось, ненадежных рук. Каретникова мгновенно сосредоточилась, обрела решимость и твердо приказала не дотрагиваться до осколков – придет уборщица и уберет. Вместе с мокрым халатом. А пока она намерена сообщить нам о своем предложении. И лучше бы всем занять свои места.

– Лично я – за!

Этот мой возглас вызвал всеобщее удивление. Наверное, решили, что он рожден искренним раскаянием за содеянное и стремлением загладить свою вину. Я сразу встрепенулась и, гордо задрав голову, прошествовала на место.

– Елизавета Михайловна, вы бы позвонили… Даже не знаю, как его теперь называть. Словом, позвонили бы мужу, чтобы он не старался повторить номер с угоном автомашины из гаража, детально показанный в произведении «Берегись автомобиля». Мало ли… Явится в сопровождении автокрана и добровольных помощников, стариков-разбойников, представится работником префектуры, уполномоченным на борьбу с «ракушечниками», и угонит нашу «Ставриду» из-под крыши на радость безлошадным общественникам. Скажите ему, что денег в машине нет.

Каретникова долго смотрела на меня отсутствующим взглядом, пыталась осмыслить мои слова. Психиатры тоже способны выбиваться из колеи.

– Но… вы же говорили… – начала она тихо сопротивляться, рождая в моей душе нехорошие подозрения.

– Деньги изъяты в пользу потерпевших! – развела я руками. – Я согласилась с вашим предложением исключительно из этого соображения.

– Подождите, о каком предложении идет речь? – нахмурился детектив.

– Да при чем тут мое предложение?! – взорвалась Каретникова. – Ирина, вы меня напугали! Нельзя же так. Я ведь, было, решила, что вы либо присвоили деньги, либо потеряли, либо в конце концов у вас их украли.

– Боже мой! – возмутилась Наташка. – Ну что за беспробудное непонимание со всех сторон! Вы не обратили внимания на то, что все замешанные в этой истории ни фига в ней не понимают, зато носятся очертя голову, спасаясь, непонятно зачем и от кого. Единственный здравомыслящий человек в этом коллективе – свихнувшийся Каретников, выступающий под псевдонимом «палеонтолог Литвинов».

Елизавета Михайловна схватила трубку и слегка подрагивающим пальцем набрала номер. Правда, дважды промахнулась.

– Маргарита Даниловна, попросите Игоря Родионовича зайти в мой кабинет… А может, он просто закрылся? Вы аккуратненько постучите… Как уехал?! Ах, уе-ехал… Спасибо…

Трубка медленно заняла свое место.

– Странно, действительно уехал… Ничего не понимаю. Сейчас позвоню ему на мобильный. Если, конечно, он его не отключил.

Вспыхнувшая надежда от услышанных гудков, медленно таяла на лице женщины, добавляя Елизавете Михайловне еще не прожитые ею годы. Выдохнув: «Не отвечает», она отложила телефон в сторону. – Попробую позвонить позднее…

– Если он угонит мою «Ставриду»… – многозначительно начала Наташка.

– … то далеко на ней не уедет! – бодро закончил фразу детектив.

– Догадливый ты наш! Но, в принципе, правильно, в баке бензина нет. Обломается и вернется.

– Елизавета Михайловна, вы говорили о каком-то предложении… – нетерпеливо напомнил детектив.

– Я?! – удивилась Каретникова и задумалась. – Ну разумеется… Кажется, я предложила вам сесть… Честно говоря, в вашем обществе просто теряюсь. Где моя ручка?

– Вы сунули ее в карман мокрого халата. Ничего, уборщица найдет. Все ваши потери, включая собственную личность, – результат напряженной умственной работы, – сказала я. – Вы намеревались предложить нам забыть о криминальной деятельности вашего мужа, приняв за основу вывод, к которому пришли все участники нынешней гонки на выживание. Кроме нас, присутствующих здесь. Для других он выглядит так: сделка, о которой договаривались ваш муж и Петухов, стала достоянием чужих ушей. Короче, во всем виноваты случайные бандиты. Видите, как все замечательно складывается? А если мы намерены настаивать на своем видении событий, можем забирать Петуховых вместе с Олесей и катиться отсюда по назначению. Все равно отец Валерии на зону не отправится, ибо состоит на учете в психоневрологическом диспансере. Так стоит ли ломать копья? Тем более что деньги целы. Извините за выражение, но оно к месту: «Дуракам закон не писан»! Тем более закон об уголовной ответственности. Я сразу согласилась с вашим предложением. Есть только одно «но» – добром господина Каретникова не остановить. С другой стороны, попади он по решению суда на принудительное лечение, толку все равно не будет. Хотя бы потому, что он умнее любого психиатра.

– Ты думай, о чем говоришь, – осторожно возразила Наташка. – Тебя послушать, так получается, что Каретников – умный, но дурак. А кто ж тогда в сравнении с ним психиатры, о которых ты тут распинаешься?

Детектив хлопнул ладонью по столу, решив вернуть разговор в нормальное русло. Шлепок прозвучал оглушительно. Не испугалась только Каретникова. Успела взять себя в руки. Вместе с мобильником. И пока Михал Трофимыч подводил итоги стихийного совещания нашей тройки, она предприняла еще одну тщетную попытку дозвониться мужу.

Он объявился позднее, сам. По своему велению и хотению. Очередной раз вмешался господин случай и волшебными руками нашего соседа по подъезду Николая (трезвенника в душе, но вечно пьяного телом) в один миг излечил Каретникова от амнезии. Схлопотав по уху коробкой с мусором за пристальное внимание к замку на Натальиной ракушке, Игорь Родионович приложился вторым ухом к ракушке и вспомнил не только свою «одиссею», но и некоторые события из жизни далеких предков, свидетелем которых никак не мог быть, ибо так долго не живут.

Надо отдать должное Елизавете Михайловне. Минуты три она держалась спокойно и пыталась уговорить собеседника успокоиться. Затем в ее уговорах стали проскальзывать подозрительно знакомые слова: «Ставрида?», «мужик с ракушкой?», «Лизочек?», «Наталья с поллитрой?»

– Это меня! – сорвалась с дивана подруга.

Пары секунд ей хватило, чтобы опознать соседа Кольку. Благодаря Наталье ситуация мигом разрулилась. Каретников в полубессознательном состоянии был приглашен в гости к Зинаиде и Николаю. Причем не с пустыми руками – притащил в них ту самую коробку с мусором, оставшимся после ремонта квартиры, которую Колька так и не донес до помойки.

Эпилог

Пару часов спустя, Игоря Родионовича забрали домой. У него снова образовался провал в памяти. На сей раз, он споткнулся на том моменте, когда его накрыло лавиной. Никак не мог понять, как это его маленькая дочь за короткий промежуток времени смогла вымахать во взрослую девицу. Не иначе как росла не по дням, а по часам. Лизочек, конечно, немножко изменилась, но это не удивительно – слишком большие переживания. И только увидев себя в зеркале, наглухо замолчал. Поверил, что его не обманывают. Бесцельно прожитые годы подсчитывал с сурово сомкнутыми губами – так, что на скулах ходили желваки. А глаза подозрительно блестели.