Звездные битвы галактик - Эдмонд Гамильтон

Излучающий мягкий свет шар освещал маленькую внутрискальную комнату. Врамэнская женщина встала, когда он вошел. В комнате была только койка и стул. Марден не выглядела сейчас сверхчеловеческим господином космоса. Она выглядела как замечательно красивая юная блондинка с умными глазами и с фигурой, при виде которой Хэммонду следовало бы присвистнуть от восхищения. На ней были белые короткие шорты. Хэммонду не хотелось присвистнуть. Он испытывал некоторую робость.

Тайан жестом указала ему на стул.

— Присаживайтесь. И чего вы на меня так глазеете?

Хэммонд пожал плечами и сел.

— Не знаю. Думаю, потому что никогда в жизни не разговаривал с неумирающей женщиной.

Тайан издала сердитый насмешливый звук.

— Неумирающей? Та же старая детская сказка. От того, что мы обладаем долголетием, о котором вы, хумэны, так хлопочете… — Затем она остановилась. — Но я ведь забыла. Ты же вроде не хумэн, не так ли?

— Да, я не хумэн. — Он смотрел на нее как зачарованный. — А сколько же вы живете? Сколько тебе лет?

— Чуть больше двухсот.

Хэммонд был потрясен. Его чувства отразились на лице, потому что Тайан сказала:

— Почему у тебя такое выражение на лице? Если ты говоришь правду, что ты живешь уже десять тысяч лет…

— Не живу, — сказал Хэммонд. — Не совсем живу.

— Ты ничего не помнишь об этом времени? — спросила она скептически.

Я помню только сновидение. Сон человека, который сидел в маленькой капсуле, как король на троне с замороженным лицом и слепыми глазами, обращенными в ледяное царство космоса, в котором вечно двигался.

— Ничего, — сказал Хэммонд почти шепотом.

Лицо Тайан изменилось. Некоторое время она молчала, глядя на него проницательным взглядом. Затем сказала:

— Да, ты не выглядишь обманщиком.

— Я молил бы Бога, чтобы я был обманщиком, — произнес Хэммонд.

— Не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов?

— Задавай.

Она начала задавать их. Это были быстрые, ищущие, острые расспросы о двадцатом столетии. Некоторые из были как бы видоизмененные прошлые вопросы и внезапно Хэммонд осознал, что она делает ему что-то вроде перекрестного допроса, быстро и по-научному. Особенно много вопросов она задавала по поводу первых попыток полетов в космос. Когда она остановилась, то выглядела крайне озадаченной и необычайно возбужденной.

— Я почти полностью поверила, что ты из далекого прошлого, — сказала она. — Мы, врамэны, гипотетически реконструировали это далекое время, но ни один хумэн не знаком с нашими исследованиями. Все твои ответы, кроме нескольких, совпадают с нашими разработками. А эти исключения могут быть ошибками с нашей стороны.

— Гипотетическая реконструкция, — повторил Хэммонд. — Разве из архивных документов вы не знаете, каким было наше время?

Она покачала головой.

— Не осталось никаких документов. В Межпланетных войнах двадцать третьего столетия они были уничтожены. На Марсе и Венере, а также на Земле.

— Межпланетные войны? — спросил Хэммонд. Затем с грустью добавил: — Отлично. Так вот ради чего мы работали, ради чего рисковали жизнью. Замечательный век космоса. Межпланетные войны и врамэны, владеющие космосом. И люди, пытающиеся сбросить их ярмо. Вот во что превратился наш замечательный проклятый Богом век космоса.

Тайан глядела на него, ее глаза возбужденно сияли.

— Ты или талантливейший обманщик, или история твоя чистая правда. Все совпадает. Это парашютное устройство, которое мы нашли — ничего подобного не делали веками…

Она остановилась, затем сказала:

— Послушай, Кирк Хэммонд, не ввязывайся в заговор хумэнов. Ничего не получится, а тебя могут убить.

— Очень трогательно, что ты обо мне заботишься, но это звучит неубедительно, — кисло сказал Хэммонд.

В ее глазах засветилось нетерпение.

— Ты думаешь, меня беспокоит то, что случится лично с тобой? Если твоя история правдива, ты являешься настоящим кладом с информацией об отдаленном прошлом. А я не хочу, чтобы эти знания пропали.

По крайней мере в это Хэммонд был склонен поверить. До сих пор информация исходила от него, а теперь он попытался все сделать наоборот.

— Опасности не будет, — спокойно сказал Хэммонд. — Когда мы завершим постройку нашего корабля, мы полетим к Альтару и выясним, отчего вы, врамэны, так долго живете.

— У вас нет даже одного шанса на миллиард, что вы достигнете Альтара, — сказала она. — Мы очень тщательно охраняем весь Трифид. Даже если вы ускользнете от врамэнов…

Внезапно она остановилась.

— Ну? — сказал Хэммонд.

Тайан затрясла головой.

— О, нет. Они не получат от меня информацию. Ни с помощью уловок, ни при помощи энцефалопробы.

— Даже для того, чтобы спасти свой ум, чтобы не сойти с ума?

— Нет, никогда, — ответила она и в голосе ее Хэммонд услышал абсолютную твердость. — Поверь мне, их поиски абсолютно безнадежны. Я ничего не могу поделать, если они выбирают самоубийство, но я хочу спасти тебя и все знания, которыми ты обладаешь.

Искренним жестом она положила свою небольшую ручку на кисть Хэммонда. Хэммонд слегка отодвинулся и мгновенно выражение Тайан изменилось.

— Значит, ты уже подхватил ненависть хумэнов к нам? — сказала она, пытливо глядя ему в лицо. — Ты тоже думаешь, что мы не люди.

Он хотел найти слова, чтобы отрицать это, но Тайан отвернулась от него. Она выглядела усталой и опустошенной. И в первый раз Хэммонд почувствовал симпатию к ней.

— Ты в самом деле так глупа, что позволишь им разрушить твой ум? — спросил он.

— Я не скажу ничего, что могло бы помочь хумэнам добраться до Альтара, — сказала она, не поворачивая головы.

— Но они. Но мы собираемся сделать это, — сказал Хэммонд. — Так что ты могла рассказать нам кое — что.

— Почему тебя беспокоит то, что случится с кем-то, кто не является человеком? — сказала она и вдруг она повернулась, подошла к нему и стала близко глядя ему в лицо.

— Разве я в твоих глазах такая уж чужеземка, так отвратительна?

Она глядела на него снизу вверх и на ее вздернутом белом лице провоцирующая шутливая невинность. От тонкого аромата ее блестящих волос у него сильно забился пульс. В глазах ее прыгали маленькие насмешливые чертики, которые не соответствовали мягкости ее лица и голоса. Она подняла свои небольшие ручки и цепко взяла его за плечи, а ее алые губы приблизились к нему.

— Отвечай же, Кирк Дуглас!

Хэммонд ясно осознавал, что она творила. Однако никогда в жизни он не смог бы отказаться от поцелуя, который она ему предлагала. Ее полураскрытые губы были так странно прохладны и сладки, а ее уступчивое тело было упругим и эластичным в его объятиях и Тайан глядела на него презрительно — триумфально.

— Кажется, я не противна. Но ты мне противен, как будто меня коснулось животное, как будто меня коснулся тупой неотесанный мужлан!

Через мгновение Хэммонд сказал:

— О'кей, я оскорбил твои чувства, а ты хотела оскорбить меня. Теперь мы квиты?

С лица Тайан исчезли презрение и гнев. Она сказала:

— Ты прав. Я привыкла ненавидеть хумэнов, но ты из другого времени и твои поступки обижают меня. На мгновение я была маленькой злобной девочкой.

Это признание было таким искренним, что Хэммонд не мог не восхищаться ею. А тонкий аромат ее духов был все еще в его ноздрях.

Он сказал:

— Я сказал то, что собирался сказать, Тайан. Мне ужасно не хочется, чтобы разрушили твой ум.

— Я не могу и не хочу помогать этим людям, — сказала она. — Так и передай им. И… приходи еще, если они тебе это позволят. Я хочу еще многое спросить у тебя об отдаленном прошлом.

Охранник осторожно выпустил Хэммонда из комнатушки. У него было о чем подумать, пока он ходил по рабочим комнатам в поисках Уилсона.

Уилсон с напряженным вниманием слушал то, что Тайан сказала об Альтаре. Он медленно все повторил.

— Мы тщательно охраняем весь Трифид. И даже если бы ускользнули от врамэнов… Это означает, в Альтаре нас ожидают другие препятствия кроме врамэнов, и она ничего к этому не добавила?

— Ничего. Она резко остановилась, как бы поняв, что дает информацию.

— Врамэны редко делают ошибки, — скептически сказал Уилсон. — Ее информация может быть ложной.

— Я могу снова поговорить с ней, — предложил Хэммонд. — Как мне кажется, она очень хочет видеть меня теперь, когда практически убеждена, что все, что я говорю — правда.

Странно, подумал он, почему я так жду ответа Уилсона, жду так, как будто бы от этого зависит очень многое. Он не понимал, почему он чувствует именно так. Но он не знал, что ответ Уилсона так ошеломит его.

— Норт Абель сказал, что энцефалопроба будет готова к завтрашнему вечеру. Послезавтра утром мы применим ее и если она будет сопротивляться, это ее собственная вина.