Мстислав, сын Мономаха - Олег Игоревич Яковлев

такая, как на Руси.

– Да, вы многое взяли у ромеев, которые даже Иоанна Итала[160], консула философов, заклеймили как богоотступника.

Теперь Коломан уже окончательно ввязался в разговоры, которые мог вести часами, и как будто на время забыл, что рядом с ним лежит женщина, к которой он пришёл сюда вовсе не для того, чтоб вести свои умные речи.

– Ведь Платон и Аристотель – учёные мужи прошлого – были во многом правы, – сказал король.

– В чём же? – насмешливо спросила Предслава.

«Она любознательна и вовсе не так глупа и наивна, как мне казалось», – подумал Коломан.

– В чём? – пожал он плечами. – Ну хотя бы в том, что Земля имеет форму шара. Об этом знал и Виргилий, епископ Зальцбурга, живший триста лет назад.

– Какая ужасная глупость и ересь! Ведь если бы Земля была шаром, люди падали бы с неё!

– Но, моя королева, ведь Землю создал Бог. Он и устроил так, чтобы люди не падали. Знаешь, кто из смертных открыл, что Земля есть шар? Грек Эвдокс Книдский[161]. Он доказал, что при затмении Луны на неё падает земная тень, а раз она кругла, то и Земля наша подобна шару. А Аристотель Стагирит говорит о том, что любой человек может легко убедиться в этой истине. Стоит лишь подняться на гору. На вершине ты увидишь то, что нельзя видеть у подножия.

– Я не понимаю тебя. Всё, что ты сказываешь – ересь. Лучше бы ты не забивал себе голову.

– Вижу, ты далека от всего этого. – По устам короля скользнула снисходительная усмешка. – В самом деле, с тобой нечего говорить о таких вещах. Я дам тебе книги, будешь читать на досуге. Может, что и поймёшь.

Коломан расправил узкие плечи, хрустя суставами, забрался под одеяло и лёг рядом с Предславой. Женщина опасливо отодвинулась от него и сжала руки в кулачки.

Своими речами, которые были совсем не к месту в опочивальне, он, как представлялось ему, показал, хотя бы в этом, своё преимущество перед юной княжной, подтвердил, насколько же он умней её. Наконец-то он почувствовал, что все незримые границы, существовавшие доселе между ним и этой молодой русской женщиной, разрушены. Всем существом Коломана овладела неодолимая похоть, и, не в силах более ждать, он, одолевая сопротивление Предславы, свершил то, что и должен был свершить на брачном ложе.

Затем долго они лежали молча, а после, уже под утро, Коломан понял, что всё-таки не покорил Предславу до конца.

– Скажи, отчего ты столь жестоко расправился со своим братом? – вдруг спросила она.

Спросила – словно ударила чем-то острым, укусила, раздавила вмиг. Коломан, как ужаленный, вскочил с постели, схватил в руку свечу и, хромая, заходил по покою. Лицо его исказила злоба.

– Ты не находишь, что задаёшь слишком смелые вопросы?! – процедил он сквозь зубы.

Страх и смущение перед ней прошли полностью, в душе Коломана проснулась тяжкая ненависть. Как смеет она напоминать ему об этом?! И словно в ответ на его мысли Предслава села на постели, гордо вскинула голову и твёрдо промолвила:

– Я – твоя жена, пусть невенчанная. Я должна знать!

– Ну ладно, скажу. – Коломан немного смягчился. – Альма был красавцем, сильным, могучим, он любил войну, охоту и смазливых девчонок, мне же по нраву была книжная премудрость. Мы с детства не понимали и ненавидели друг друга. Потом, когда я взошёл на престол святого Стефана, верные люди донесли мне, что Альма хочет отнять у меня власть и заключить в монастырь. Что я мог сделать? Поверь, я не желал его крови. Я сохранил ему жизнь. Умертвить брата у меня не было сил.

– Но те, что донесли тебе, они – клеветники! Как может родной брат идти на брата?! – В серых очах Предславы застыл ужас.

– К сожалению, они говорили правду! – коротко отрезал Коломан. – И довольно об этом!

– Лучше убить человека, чем лишить его очей – сего Божьего дара! – воскликнула княжна.

– Нет, это не так! – вскричал Коломан.

Предслава заметила, что по всему телу его прошла мелкая дрожь. Опять охватил его страх, но не перед ней – перед Господом. Кирие элейсон! Правильно ли он поступил?! Но тут же вспомнилось библейское: не спасёт душу тот, кто не погубит её ради земли своей.

– В Ромее, – дрожащим голосом вымолвил король, – ослепление всегда заменяло смерть. Это гуманней, чем смертоубийство. Я не обидел Альму, я только защитился от него. Знаю: это великий грех. Но за моей спиной стояло всё моё королевство, все люди, которыми мне надлежало править: и мадьяры, и славяне, и печенеги, – варвары, от которых можно ждать чего угодно. Сколь великие горести выпали бы на долю моих подданных, пойми, возлюбленная моя княжна! Альма бы не поддался никаким уговорам, не отступил, он упрям и пролил бы чью угодно кровь. Я должен был охранить себя и своё королевство от его притязаний.

Он с удовлетворением ощутил, что в голосе исчезла дрожь и прозвучала холодная беспощадная твёрдость.

– Верно, тебе было нелегко. Но хватит об этом. Ложись. – Предславе вдруг стало жалко Коломана.

«Воистину, как мог он поступить иначе, – подумала она. – Дядя Владимир вон тоже, говорят, неправо содеял с ханами Китаном и Итларем – роту порушил, позволил убить их».

Превозмогая себя, Предслава улыбнулась, протянула руки и обхватила Коломана за плечи.

– Я не осуждаю тебя, нет. Слишком жесток бренный наш мир.

Коломан вдруг расплакался, как ребёнок.

Кирие элейсон! Как верно она сказала! Перед глазами короля возник Альма, ещё младенец, тихонько попискивающий на руках у матери, и ему стало невыносимо жалко загубленного брата. Вытирая рукавом платья глаза, он с сомнением проговорил:

– А может, мне надо было идти в епископы? Как спокойно и тихо я бы сейчас жил! Никто бы не покушался на мою жизнь. Может, прав Святоша и права была моя мудрая мать? О, Кирие элейсон! Грехи тяжкие!

– Успокойся. На всё воля Божья. – Предслава коснулась подбородком его плеча. – Верно, Господь решил, что лучше бы ты стал королём и… жил со мною.

Коломан мало-помалу отошёл от переживаний и, чувствуя, как белокурые распущенные волосы княжны приятно щекочут ему спину, улыбнулся. Повернувшись на бок, он попросил:

– Моя королевна, у тебя нежные ласковые руки. Огладь мне спину, может, она перестанет ныть.

В этот миг он ощутил по отношению к ней нежность и доверие; он знал теперь точно: она никогда не позволит себе даже в мыслях посмеяться над его уродством.

Предслава осторожно провела ладонью по Коломанову горбу. Король прикрыл от удовольствия веки и наконец-то почувствовал облегчение в душе и в теле.

И снова свершили они