«Военная анархия» в Римской империи - Юлий Беркович Циркин

и теперь они были лишены именно этих привилегий732. Отсюда и восприятие реформы Галлиена как оскорбления всего сенаторского сословия. Сенат тем острее должен был воспринять эдикт Галлиена, что совсем недавно именно он, как говорилось выше, спас Рим от германского вторжения. Пока императора не было, он взял на себя организацию обороны и достиг в этом решающего успеха.

Что касается времени издания этого эдикта (если он действительно был, что нам кажется наиболее вероятным), то действительно наиболее вероятен 262 г.733 При том, что Галлиен действовал на Западе совершенно самостоятельно и подчеркивал свою связь со своей армией, едва ли он мог без согласия отца сделать такой радикальный шаг, который в таком случае вообще бы имел значение только для той части Империи, которая была под его властью. А отношение просенатской историографии к Валериану показывает, что никаких антисенатских мер тот не предпринимал734. В то же время ситуация сразу же после катастрофы на Востоке была столь сложной, что времени для внутренних реформ почти не было. Правда, уже тогда Галлиен совершил важный и нетривиальный поступок: своим коллегой в качестве ординарного консула 261 г. он сделал всадника Л. Петрония Тавра Волусиана, и это был первый случай в римской истории, когда консулом становился всадник. До этого Петроний Тавр делал военную карьеру. После службы в различных легионах он командовал пожарной, городской и несколькими преторианскими когортами, а затем и всей преторианской гвардией. Вошел он

и в число протекторов735. Это делало его лицом, хорошо знакомым императорам, особенно Галлиену. И, возможно, именно этим объясняется, что в сложной обстановке Галлиен избрал его своим коллегой. Можно предположить, что удачный опыт с Петронием Тавром подтолкнул Галлиена к решительному шагу. Впрочем, не исключено, что, наоборот, императора вдохновил сделать этот шаг именно Пет-роний Тавр736.

Вскоре положение, как уже говорилось, несколько изменилось. Некоторые мятежи, вспыхнувшие сразу после разгрома и пленения Валериана, были подавлены, с другими, как, например, с отделением Галлии, Галлиен фактически смирился, тем более что защита постоянно подвергавшейся набегам рейнской границы теперь пала на плечи Постума. Пальмирский царь Оденат был признан «правителем Востока» и сам вел войны с персами. Германское нападение на Италию было отбито. Иллирия, кажется, тоже отдыхала после разорительного варварского вторжения. Все это обеспечило сравнительно мирный период в жизни той части Римской империи, какая оставалась во власти Галлиена737. После катастрофы отца и подавления мятежей Макриана и Эмилиана, а может быть, еще до их подавления Галлиен прекратил гонение на христиан (Euseb. VII, 13)738, что было необходимо для установления внутреннего мира. По-видимому, ту же цель — стабилизацию внутреннего положения — преследовала реорганизация ремесленных и культовых коллегий739. В таких условиях и можно было, учтя уроки прошедших лет, провести столь важную сенатскую реформу. Именно в 262 г. чеканятся сестерции с легендами SPQR/ OPTIMO PRINCIPI740. Это тоже могло быть одним из средств успо-

коения общества, встревоженного реформой. Такое ясное обращение к великому прошлому, в том числе к столь любимому сенаторами Траяну, можно рассматривать как политическую и психологическую компенсацию решительного шага императора. Выпуском этих монет Галлиен как бы доказывал свое уважение традиций и стремился показать, что запрещение сенаторам служить в армии ни в коем случае не является умалением сенаторского достоинства. Доказать это ему, правда, не удалось.

Мотивы решения Галлиена понятны. Аврелий Виктор, как уже упоминалось, пишет, что Галлиен боялся, что власть будет передана лучшим представителям сенаторского сословия. В этом суждении историка есть свои резоны. Соединение традиционного авторитета сенаторов с командованием армией облегчало узурпатору возможность захватить власть. Так, в сущности, произошло с отцом Галлиена Валерианом, в «свите» которого к власти пришел и он сам (Aur. Viet. Caes. 32, 2-3, 5). В то же время некоторые узурпаторы времен Галлиена происходили далеко не из сенаторской знати. Например, Постум, ставший первым галльским императором, как подчеркивает Евтропий (IX, 9, 1), был незнатного происхождения. Неизвестно происхождение Авреола, но, судя по тому, что в момент своего выступления он был dux equitum, он едва ли был сенатором. Так что Галлисну надо было опасаться не столько сенаторов, сколько представителей новой военной знати, поднявшейся наверх сначала в результате реформ Септимия Севера, а затем и в результате его собственной реформы. Поэтому, хотя опасения Галлиена по поводу возможной узурпации со стороны какого-либо сенатора и могли иметь место, главным было все же другое.

Новое время, новые и усилившиеся старые опасности, рост внешней и внутренней нестабильности требовали нахождения у власти профессионалов. Старое полисное представление, что в принципе каждый, а тем более знатный гражданин может исполнять любую должность, какую ему доверит общество (а в период империи — император), вошло в противоречие с нуждами эпохи. Особенно сильно это ощущалось в армии741. Уже во II в. императоры иногда создавали чрезвычайные командования, доверяя их не дилетантам (или полудилетантам)— сенаторам, а профессиональным военным742. Однако в условиях резкого ухудшения военного и внешнеполитического положений этого было мало. Со времени Септимия Севера шло

постепенное оттеснение от командования выходцев из сенаторского сословия и замена их всадниками. Но само всадничество в это время начало меняться. Септимий Север открыл путь в это сословие отличившимся солдатам. И пример Максимина Фракийца показывает, что такой человек мог дойти до самой высокой ступени в карьере, включая даже императорский трон. Такая возможность не могла не беспокоить Галлиена (может быть, даже в гораздо большей степени, чем возвышение сенаторов)743, но необходимость лучшей организации вооруженных сил оказалась выше таких опасений.

До реформы Галлиена обычно во главе легиона стоял легат, каковым всегда являлся сенатор. Его ближайшим помощником был tribunus laticlavus, молодой человек, начинавший сенаторскую карьеру, в то время как tribuni angusticlavi, принадлежавшие к всадникам, как правило, командовали отдельными подразделениями, а также вспомогательными частями744. Первый шаг к изменению этого положения сделал Септимий Север, когда, как об этом уже упоминалось, во главе созданных им новых легионов — I, II и III Парфянских — поставил не сенаторских легатов, а префектов всаднического ранга745. Все чаще, особенно с середины III в. во главе той или иной воинской части или их соединения ставится дукс (dux) всаднического ранга746. Галлиен полностью ликвидировал старую систему командования и создал новую. Во главе всех легионов встали префекты (praefecti legionis agentes vice legati) или praepositi. Praepositi стояли и во главе вспомогательных частей. И все они были, как уже говорилось, всадниками747, что очень важно, профессиональными военными.

Таким образом,