Священная охота - Буджолд Лоис Макмастер

«Да. Пусть пока Геска побегает. А мы пойдём по следу и посмотрим, куда он приведёт».

Ингри последовал за Хетваром по устланному ковром скупо освещённому коридору. Наконец они отошли достаточно далеко от двери в кабинет, чтобы оставшиеся там не могли их услышать.

— Милорд!

Хетвар обернулся и остановился под одним из настенных подсвечников. Теперь стало видно, каким встревоженным стало лицо хранителя печати.

— До сих пор я полагал, что острый интерес Венсела к приближающимся выборам вызван заботой об интересах его шурина. Поэтому я с ним говорил обо всём откровенно. Теперь у меня появились основания гадать, не движет ли Хорсривером, как Болесо, совсем другое желание.

— Он предпринял какие-то новые шаги, если не считать его странного интереса к Йяде?

— Скорее его прежние действия теперь выглядят в ином свете. — Хетвар потёр лоб и на мгновение зажмурил глаза. — Охраняя Фару, держите ушки на макушке: меня интересуют… скажем так, признаки нездорового личного интереса Венсела к тому, кто станет следующим священным королём.

— Я совершенно уверен, что Венсела не интересует просто политическая власть, — сказал Ингри.

— Ваши слова не успокаивают меня, Ингри, особенно после того как один лорд-волк на одном дыхании произнёс «королевская власть» и «магия». Я очень хорошо понимаю, что вы не обо всём там, в кабинете, рассказали.

— Безумные догадки таят собственные опасности.

— Несомненно. Мне нужны факты. Я не хочу терять влиятельного союзника из-за обидных ложных обвинений, но не хочу и оказаться беззащитным перед опасным врагом.

— Моё любопытство в этом вопросе не уступает вашему, милорд.

— Хорошо. — Хетвар хлопнул Ингри по плечу. — Отправляйтесь и позаботьтесь о еде и отдыхе: они вам необходимы. Вы, знаете ли, выглядите как покойник. Вы уверены, что утром упали в обморок не потому, что больны?

— Я от души предпочёл бы, чтобы это было так. Льюко рассказал о моих признаниях?

— Насчёт вашего так называемого видения? О да, и это была очень красочная история. — Хетвар помолчал. — Впрочем, она, похоже, утешила Биаста.

— Вы поверили рассказу?

— А вы верите в случившееся? — Хетвар склонил голову к плечу.

— О да, — выдохнул Ингри, — да.

Хетвар взглянул Ингри в глаза, потом смущённо отвёл взгляд.

— Мне жаль, что я пропустил это зрелище. Так что вы и бог на самом деле сказали друг другу?

— Мы… спорили.

На лице Хетвара расплылась искренняя, хоть и невесёлая улыбка.

— И почему это меня не удивляет? Могу только пожелать богам удачи, когда дело касается вас. Да получат они от вас более вразумительные ответы, чем это когда-либо удавалось мне. — Хетвар повернулся, собираясь уйти.

— Милорд!

Хетвар снова взглянул на Ингри.

— Да?

— Если… — Ингри сглотнул. — Я прошу о милости. Если случится так, что мой кузен Хорсривер в ближайшие дни неожиданно умрёт, умоляю вас распорядиться, чтобы в отношении меня немедленно было предпринято храмовое расследование. Пусть Льюко привлечёт лучших волшебников, каких только сможет найти.

Хетвар нахмурился, пристально глядя на Ингри. Он начал что-то говорить, но тут же сжал губы.

— Как я понимаю, — сказал он наконец, — вы решили, что можете просто сказать мне такую вещь и уйти прочь, а?

— Если вы поклянётесь исполнить мою просьбу…

— Вы, кажется, путаете клятву и проклятие.

— Поклянитесь!

— Что ж… Хорошо.

Ингри поклонился и двинулся к выходу. Хетвар не позвал его обратно, хотя сказанное шёпотом проклятие и в самом деле долетело до его ушей.

Глава 18

Когда привратник распахнул перед Ингри дверь дома-тюрьмы, Йяда сидела на нижней ступеньке лестницы, сгорбившись и тесно обхватив себя руками. Дуэнья сидела на несколько ступенек выше, с беспокойством поглядывая на свою подопечную. Увидев Ингри, Йяда вскочила на ноги; её глаза искали в его лице что-то, о чём он не мог догадаться, — однако она, похоже, нашла то, что искала, потому что кинулась вперёд, схватила его за руку, потащила в боковую комнатку и захлопнула дверь перед недовольной, но не посмевшей возражать дуэньей.

— Что это было? — потребовала ответа Йяда. — Что с тобой случилось?

— А что ты… Ты тоже что-то видела?

— Видения, Ингри, ужасные видения. Посланные не богом, в этом я поклянусь. Вскоре после того как ты ушёл, на меня нашло… колени подкосились. Мир вокруг на этот раз не исчез полностью, но картины, которые я видела, были ярче воспоминаний, хотя и не такие, как галлюцинации. Ингри, я видела Кровавое Поле! Я видела моих воинов! Не израненных и обессиленных, какие мне приснились в Израненном лесу, но из более ранних времён, когда они ещё были живы… — Йяда запнулась. — И умирали.

— Ты ощутила присутствие Венсела? Ты его видела, слышала его голос?

— Нет… не такого, как он сейчас. Эти видения рождались в твоём рассудке, мне кажется. Разве не так?

— Да. Картины из древних времён, да. Древний Вилд. Резня при Кровавом Поле.

Йяду передёрнуло, и она поднесла руку к лицу. В памяти Ингри вновь прозвучал жуткий звук, с каким топор перерубает кость.

«Она тоже всё это ощутила».

— Почему мы разделяем подобные видения? Что произошло между нами? — спросила Йяда.

— Эти картины, эти видения… Мне их показал Венсел. Он не просто воин, владеющий духом животного, как ты, и не просто шаман вроде меня. Он гораздо больше. Заблудившийся во времени, наделённый страшной силой и испытывающий чудовищную боль. Он думает… он утверждает, что он — священный король.

— Но священный король — это старый лорд Стагхорн, он стал им ещё до моего рождения. Как может быть два священных короля?

— Мне кажется, тут какая-то тайна, до сути которой я ещё не докопался. Я отправился к Венселу, чтобы выбить, если понадобится, из него правду. Вместо этого он вбил в меня…

Ингри подвёл Йяду к креслу и сам сел рядом, не выпуская её рук. Медленно и запинаясь он рассказал девушке о своём устрашающем разговоре с графом. Йяда, по-видимому, разделяла с Ингри только мистические видения, не улавливая их смысла, и он подумал, что последние часы Йяде пришлось провести в растерянности и беспокойстве: даже сейчас её зрачки были расширены, а тело сотрясал озноб.

— Венсел утверждает, что я — наследник его души, и моё тело будет захвачено после его смерти силой того древнего заклинания независимо от его или моей воли. Как давно мне грозит такая опасность, я не знаю. Может быть, раньше был какой-то другой родич между ним и мной, который потом умер, но… но, возможно, моим предшественником был мой отец, и только после его смерти… Это поднимает ещё один вопрос, на который я не знаю ответа: чего отец хотел добиться при помощи волчьего обряда.

— Другой мой сон… — выдохнула Йяда. — О пылающем всаднике, держащем на поводке волка… скачущем по пеплу… Это был ты! Ты в двух своих обличьях!

— Ты думаешь? Может быть…

— Ингри, я узнала долину Священного древа! Я узнала своих воинов! Я была связана с ними так же, как я связана с тобой, хоть я и не знаю — как именно. И если Венсел сказал правду, он связан с ними тоже.

— В рассказе Венсела много прорех, но об этом он не лгал, — с уверенностью сказал Ингри. — Наложенные древним заклятием узы — основа всего этого кошмара.

— Тогда круг замкнулся. Ты привязан ко мне, я — к моим призракам, они — к Венселу, а Венсел, похоже, к тебе. Не пытается ли Венсел совершить какое-то магическое действо, раз мы все оказались здесь?

— Не уверен. Заклятие касается не одного Венсела. Во-первых, он не может избрать своего наследника, иначе он наверняка выбрал бы кого-нибудь другого, а не меня. В этом есть смысл: заклятие должно было работать в хаосе битвы, когда священный король и его наследник могли пасть в один и тот же час, как и случилось при Кровавом Поле. Перемещение души должно было происходить без участия и без желания связанных обрядом лиц королевской крови. Поэтому отчасти заклятие зависит от тех мёртвых воинов из Израненного леса, владевших духами животных, — сама земля Древнего Вилда, то, что осталось от силы населявших её кланов, выбирает наследника. Венсел — только сосуд, в который эта сила вливается. — Ингри в этом рассуждении чудилась загадочная и дразнящая истина.