Бриллиант - Марна Келлог

Звонок телефона вернул меня на землю.

— Офис мистера Брейса, — механически ответила я.

— Где тебя носит, черт возьми? — Это был Оуэн. — Торчишь там уже десять минут.

— Прости, но бумаг на столике не оказалось. Едва отыскала. Уже иду.

Он молча бросил трубку.

Я отключилась, закрыла компьютер и сунула под документы, на прежнее место. Положила конфиденциальные факсы в портфель и вышла в ванную, где меня вывернуло наизнанку.

А когда вновь смогла держаться на ногах, плеснула холодной водой в лицо. Но так и не смогла посмотреться в зеркало. Не смогла видеть на своем лице следы предательства и унижения.

Телефон снова зазвонил. Я не подошла.

И по-прежнему не знала, что делать, как действовать, с чего начать. Зато отчетливо понимала, что, пока не решу, как быть со всем этим, должна вести себя так, словно все остается по-прежнему, все прекрасно и я ведать ни о чем не ведаю. Оуэн не тот человек, который способен заподозрить что-то неладное, и это одно из самых больших различий между нами. Он поглощен собой. Я всегда начеку.

Я горжусь умением владеть собой. Он понятия не имеет, что это такое. В этом разница между взрослыми людьми и зелеными юнцами.

— Где хочешь поужинать сегодня?

— Думаю, мне лучше поехать домой и лечь в постель. По-моему, я заболеваю.

— Мы недолго. Перекусим и по домам. Нужно же тебе поесть.

Больше всего мне хотелось свернуться калачиком и натянуть одеяло на голову. Но нужно держаться до конца. О'кей, Кик, хватит у тебя духа вынести все это или нет?

Я украдкой изучала его лицо. Как может человек с такой внешностью быть подлецом?

Он провел пальцем по моей щеке.

— Едем в «Кэприс», и я куплю тебе мартини и тарелку супа.

Я кивнула. Лучшее, что можно сделать в такую минуту.

Глава 61

Следующее утро тоже выдалось на редкость теплым. Это был день Одессы, когда нам предстояло впервые взглянуть на коллекцию принцессы Арианны. Я оделась особенно тщательно: новехонький синий костюм от Шанель с черной отделкой и несколько ниток жемчуга.

Мой автобус тащился по знакомому маршруту. Кофе и хворост, вероятно, были такими же восхитительными, как всегда, но мысли хаотически метались. Почти всю ночь я строила планы, перебирала варианты, искала выход: от убийства до мести или простого исчезновения…

Чувствовала ли я себя в опасности? Боялась ли, что он прикончит меня за акции компании? Нет. Я словно бы оказалась в новом измерении, наблюдая за собственной жизнью откуда-то издалека. И совершенно владела собой. Собственно говоря, полностью держала в руках не только себя, но и его.

Прошлой ночью за ужином мы пытались договориться, где будем жить после свадьбы. Он хотел оставаться в «Дьюкс», заняв еще и соседний номер, но руководство отеля упиралось, что вполне меня устраивало. Я просто совершала необходимые телодвижения.

— Отель прекрасный. Но нам нужна собственная мебель.

— Пожалуй. Думаю, ты права.

Я предложила сохранить мою квартиру и, возможно, прикупить соседнюю, но Оуэну это не понравилось: слишком чванливое чопорное соседство. Совместное жилье стало очередным яблоком раздора, и мы решили пока оставить эту тему.

Секс был непременным номером программы, но я никогда еще не была так холодна. И отослала его домой в девять тридцать.

— Прости, но мне что-то не по себе. Нужно хорошенько выспаться.

Он сделал вид, что не хочет оставлять меня. Актер из него паршивый. Может, так было всегда, но теперь, когда с моих глаз упали розовые очки, я отчетливо видела все его лицемерие. Все дешевые приемы.

— У меня идея, — сказала я, когда он пришел на работу. — С первого взгляда кажется чистым безумием, но, может, нам следует жить, как жили? Каждый у себя?

— Глупости, — отрезал Оуэн. — Найди что-нибудь.

Он был в отвратительном настроении: сварливый и раздраженный.

— Знаешь, мне кажется, что мы поспешили с помолвкой, — заметила я, наблюдая за его реакцией. Пусть немного повертится.

— Ты это о чем?

— Ну, если хочешь знать правду, ты так злишься и так на меня набрасываешься из-за малейшего пустяка, что сама мысль о жизни с тобой меня пугает. Должна сказать, я уже жалею о том, что согласилась.

— Иди сюда, — приказал он и обнял меня. — Если бы не ты, я бы просто спятил. В тебе вся моя жизнь, Кик. Даю слово исправиться.

И он наградил меня одним из тех поцелуев, которые заставляли забыть обо всем и вселяли уверенность, что все будет хорошо.

* * *

В половине четвертого наша команда была готова. Эндрю, Бертрам, Оуэн и я.

— Я бы чувствовал себя куда лучше, останься ты в офисе и держи все под контролем, — ворчал Оуэн.

— И пропустить такое зрелище? Ни за что на свете.

— Давай уедем на уик-энд.

— Только в том случае, если отныне станешь белым и пушистым.

— Даю слово.

По дороге в Кенсингтон, где и находился дом Одессы, больше смахивающий на дворец, Оуэн непрерывно болтал по телефону, так что наша троица сидела молча, что ни в малейшей мере не трогало меня, зато сильно действовало Бертраму на нервы. В последнее время они с Оуэном не ладили, и, хотя точной причины я не знала, все же подозревала, что Оуэн уж очень сильно на него давит и это ему не по душе. Компании это только вредило.

— Вам следует перестать смотреть на это как на временный источник добывания наличных, — как-то подслушала я слова Бертрама. — Это прибыльный бизнес, но нужно больше вкладывать в создание крепких связей.

— Делайте, как вам сказано, — отрезал Оуэн.

Дворецкий в ливрее открыл дверь, провел нас в величественную приемную и предложил чай. После его ухода мы, нервно ерзая в креслах, пытались болтать о пустяках, но когда ожидание растянулось на десять минут, потом на пятнадцать, потом на двадцать, говорить расхотелось. Очевидно, не только я, но и остальные уговаривали себя не злиться и не протестовать. Такая возможность представляется раз в жизни, и нужно все стерпеть. Я наблюдала за всем этим словно откуда-то с потолка, одновременно слоняясь по комнате и восхищаясь мебелью, обивкой, картинами и безделушками.

— Нужно спросить Одессу, кто ее декоратор, — заявила я Оуэну. — Сказочный дом. Неплохо бы купить что-то в этом роде.

— Не слишком ли роскошно?

— Нет. В самый раз. Мы будем устраивать приемы, так что понадобится много места.

Наконец, почти через сорок пять минут, стеклянные двери открылись, и вплыла она, словно царица египетская, в воздушном белом шифоне. Грудь в вырезе сверкала и переливалась, как посыпанный сверху сахаром кофе с молоком.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});