Трогать нельзя - Ника Фрай

к себе.

Теперь мы оба стоим перед костром и смотрим на него.

Руки Марата на моей талии, и он подбородком упирается мне в макушку.

— Марат, что это? — решаюсь, наконец, спросить я.

— Это?

— Да. Зачем ты развел костер? Что это?

— Это, Малина, горит мое прошлое, — произносит он так, что у меня сердце сжимается.

Я молчу.

— Похоже, и правда отпустило, — уже с усмешкой продолжает он. — И вот это ещё туда же.

И он достает что-то из кармана и кидает в костер. И я едва успеваю заметить, что это та самая фотография! С незнакомой мне девушкой на ней. Фотография из альбома Родиона…

— Теперь точно все, — выдыхает он мне в волосы и ещё сильнее прижимает к себе. — Все, — и целует меня в висок.

Когда костер догорает, мы возвращаемся в дом.

Долго сидим на кухне. Марат — на стуле, а я у него на коленях. Марик тут же на подоконнике.

Я рассказываю Марату о своем первом дне в институте. Он слушает.

— Малина, — говорит вдруг, — пообещай мне всегда говорить только правду. Какая бы она ни была.

— Хорошо, — легко соглашаюсь я.

Быстрый поцелуй.

— И я первым должен знать, если кто-то попробует тебя обидеть. Даже если тебе просто покажется это. Я сразу же должен знать. Так?

— Хорошо, Марат, — улыбаюсь я.

— Погоди-ка, пересаживает меня на стул и куда-то уходит.

Возвращается быстро и протягивает мне что-то.

— Что это? — беру маленький пакетик, но не решаюсь открыть.

— Ключи.

Удивлённо смотрю на него.

— Ключи от твоей квартиры, — улыбается он.

А у меня внутри все падает. Не падает, а летит к чертям. Пытаюсь успокоиться, чтобы спросить. Он же сказал, говорить правду.

— Ты хочешь, чтобы я уехала к себе? — стараюсь, чтобы голос не дрожал, но, похоже, плохо стараюсь. Слышу это.

Тяну руку к пакетику. Уйду. Просто уйду. Но почему так больно тогда, если «просто»? но вида не покажу.

— Уехала? — грозно спрашивает Марат и не отдает мне пакет. — Ты хочешь уехать?!

Хмурится и надвигается на меня. Как скала.

— Ты хочешь, — отвечаю я. — Отдай ключи.

— Теперь обойдешься, — ухмыляется он и убирает пакетик на высоченный шкаф.

Я не дотянусь. Смотрю туда. Потом на Марата. Беру стул и подставляю к шкафу. Встаю на него и тянусь за пакетиком.

Марат наблюдает молча. Но, стоит мне взять в руки ключи, как он тут же обхватывает меня за талию и снимает со стула.

— Пусти! — стучу его по рукам. — Сейчас же пусти!

Не слушает. Несет меня наверх. Кладет на кровать и нависает.

— Еще раз услышу про «уехала» и наручниками воспользуюсь, — говорит мне в лицо, улыбаясь уголком губ.

— Ты сам… — несмело спорю.

— Глупенькая, — усмехается он. — Это же твоя квартира. Поэтому я и решил отдать тебе ключи. Но, если ты собираешься съехать туда, то обратно заберу. Потому что жить ты должна здесь. Со мной. Поняла?

Прикусываю губу от досады. Даже стыдно перед ним становится. Я и не спрашивала у него ключи, потому что думала, что все равно не отдаст.

А он сам…

— И еще, — добавляет Марат, вставая с меня и роясь в кармане брюк. — Вот, — берет мою руку и что-то кладет в ладошку.

Смотрю — карта. Банковская карта.

— Мне? — смотрю удивленно.

— Это твоя карта. На твое имя. Код — день и месяц твоего рождения.

— Но… зачем?

— У человека должны быть свои деньги. Чтобы ты не думала, просить у меня или нет.

— Марат… — не знаю, что сказать.

Ключи… Карта…

— И не спорь, — строго добавляет он, глядя на меня исподлобья.

Бросаю ключи и карту на кровать и прыгаю ему на шею.

— Марат!

Целую его в колючую щеку. Чувствую, как он улыбается.

Опять кладет меня на кровать. Покрывает лицо поцелуями. Спускается ниже. Его руки везде. Мнут, гладят, сжимают.

А потом он входит в меня. Нежно. Не отрываясь от губ. Заполняет собой.

Это такой неторопливый и нежный секс. От которого почему-то сейчас сносит голову. Марат как будто растягивает наше удовольствие. Не торопится. Хотя каждый раз, когда он ускоряется, мне кажется, что все. Сейчас. Но он замедляется и с новой силой ведет нас на вершину удовольствия.

Я засыпаю, обнимая его и положив голову ему на грудь. Под стук его сердца засыпаю.

Так проходит неделя. Я счастлива? Наверное. Я учусь. Марат уже хотя бы не провожает меня и не встречает каждый день. Но каждый вечер спрашивает, обидел ли кто меня или нет. Заставляет меня улыбаться.

А я понимаю, что мне нравится быть с ним. Нравится, когда он гладит меня. Ласкает. Шепчет на ухо то, от чего я краснею.

Особенно нравится его целовать. Вернее, когда он меня целует. Всегда по-разному. Но всегда так, что у меня пальчики на ногах поджимаются.

Вот и сегодня я сижу у него на коленях после ужина и Марат целует меня в шейку.

— Малина, мне уехать надо, — говорит тихо и я замираю.

Открываю глаза и смотрю на него.

— Чего испугалась? — смеется он. — По делам уехать. На неделю примерно.

— Так долго? — вырывается у меня.

— Проект, сука, горит. Долбоебы не справляются. Сам поеду смотреть, что и как. Ну, чего ты? — гладит меня по щеке.

— Я буду скучать, — обнимаю его за шею.

— Я знаю, — довольно произносит он. — Зато вернусь и…

— Что?

— Сюрприз.

— Марат, что?

— Не скажу. И не проси даже.

— Да? — улыбаюсь я и кладу руку ему на ширинку.

— Это запрещенный прием, Малина. И все равно — нет. Не скажу.

И не говорит! Я делаю еще попытку ночью. Нет. Улыбается хитро и не говорит! Ну, ладно. Погоди, Марат!

Через два дня он уезжает. И сразу как-то пусто без него.

Мы созваниваемся каждый день. И все равно не хватает его. Что это? Почему?

Я почти не выхожу из комнаты. В институт и обратно. Вот и сегодня планировала ехать с утра на лекции, но не смогла.

Просыпаюсь от жуткой тошноты. Смотрю на часы — пять утра. Едва успеваю добежать до туалета и меня выворачивает.

Что это? Вспоминаю, что ела вчера. Почти ничего. Может, поэтому?

Спускаюсь кое-как на кухню. Живот все еще водит.

Но пару кусков бутерброда хватает, чтобы заткнуть рот и опять бежать в туалет.

Мне становится страшно.

Забираюсь в кровать и пытаюсь уснуть. Живот успокоился, но теперь знобит.

Едва засыпаю — будильник.

Открываю глаза и понимаю, что не смогу никуда пойти. И остаюсь дома.

На следующий день мне гораздо лучше. Поэтому иду в университет, но через две пары опять ощущаю позывы.

В