Мария Каллас - Клод Дюфрен

В продолжение целого часа лился поток упреков на голову несчастного Баттисты, который все еще надеялся, что это лишь мимолетное увлечение Марии. Однако каждую ночь она выпархивала из супружеской каюты, оставляя Титта наедине со своей ревностью.

Можно только посочувствовать этому шестидесятичетырехлетнему мужчине, наблюдавшему, как на его глазах молодая жена неумолимо ускользает от него. Как часто бывает в подобных случаях, все, что он ни делал, чтобы удержать Марию, оборачивалось против него. Ему было не по силам тягаться с наглым и дерзким соперником. Что бы там ни говорили об алчности Баттисты, о его способности добиваться самых высоких гонораров для жены, заставляя ее работать на износ, как строго мы ни осуждали бы его действия и методы, надо признать, что без своего супруга Каллас никогда бы не достигла таких высот в творчестве. Он служил ей верой и правдой до последнего дня их совместной жизни. Впрочем, как только оперная дива рассталась с Баттистой, она тут же свернула с пути, по которому следовала до сих пор.

Когда Мария Каллас сошла на берег с борта яхты «Кристина», это уже была совсем другая женщина, которой руководила самая мощная из всех побудительных сил, не признававшая ни моральных, ни нравственных преград: она была влюблена. Со свойственной ей одержимостью Мария приняла решение во что бы то ни стало преодолеть все препятствия на пути к осуществлению своих заветных желаний.

Что до Онассиса, то он также увлекся не на шутку. Завоевание Каллас было высшей роскошью из всего, что мог позволить себе миллиардер. Он тоже решил начать жизнь с чистого листа, чтобы ничто не мешало ему эксплуатировать только что открытую им золотую жилу. Когда в голове Онассиса созревал какой-либо план, его не могли остановить никакие угрызения совести. И в этом случае он не стал скрывать правду от Тины. Впрочем, его супруга восприняла эту новость совершенно спокойно. Можно было подумать, что она тоже собирается изменить свою жизнь. Супруга миллиардера признавалась своим близким, что совместная жизнь с Аристотелем окончательно опостылела ей! За респектабельным фасадом Онассисы грызлись между собой, как базарные торговки, в те редкие дни, когда вынуждены были находиться под одной крышей. Как оказалось, Тина была совсем не прочь обрести свободу. Конечно, Аристотель намеревался до поры до времени скрывать свои намерения от вездесущих журналистов, только и стремившихся напасть на какую-либо сенсацию.

Что же касалось супругов Менегини, то они сразу же направились в свой дом в Сирмионе. После высадки на берег они почти не разговаривали друг с другом. Да и о чем они могли говорить после того, что произошло? Мария предавалась сладким мечтам: поскорее бы увидеться с Ари. В ее сердце не существовало больше ни прошлого, ни настоящего. Находившийся рядом с ней мужчина, бывший ее мужем на протяжении целых одиннадцати лет, казался ей чужим человеком. Ей было все равно, что станет с ее карьерой, которой было отдано столько сил. Еще вчера она была Тоской, Медеей, Нормой, сегодня же она хотела быть просто Марией… Только бы ее не преследовали эти проклятые репортеры! С каким удовольствием она бросила бы вызов всему миру и открыла бы всем людям свой главный секрет: актриса уступила место женщине…

Можно только удивляться, как всего за каких-нибудь несколько дней с певицей произошла метаморфоза, перевернувшая полностью ее мировоззрение и заставившая пренебречь ценностями, в которые она свято верила всю свою жизнь. Все произошло настолько стремительно… Подобный поворот в жизни Марии можно объяснить только тем, что, повторяю, мы имеем дело с новичком в любовных делах. Аристотель вихрем ворвался в жизнь Марии и стал для нее настоящим открытием. Возможно, на поверхность вырвались чувства, давно дремавшие в глубине ее души. А может быть, все было проще: долгие годы она жила в отсутствие плотской любви и Ари впервые открыл ей радости земных наслаждений. И что же теперь? Что предпримут Мария и Аристотель, чтобы зачеркнуть прошлое и соединить свои судьбы? Когда носишь такие фамилии, как Каллас и Онассис, жить так, как хочется, — задача не из легких…

После возвращения в Сирмион над семейством Менегини сгустились грозовые тучи. Мария и Баттиста поочередно наведывались в Милан, словно опасались остаться наедине друг с другом. И все же в один прекрасный день супруги столкнулись лицом к лицу. Правда, которую они старательно избегали высказать вслух, вырвалась как пробка из бутылки шампанского. Мария наконец произнесла слова, разбившие последние надежды Баттисты… Бедняга получил удар ниже пояса. Ему показалось, что мир рушился вокруг него… И это был еще не конец его страданий. Как вы думаете, кого он увидел 15 августа на пороге своего дома? Онассиса собственной персоной! Грек пребывал в прекрасном расположении духа, сыпал шутками и хлопал Баттисту по плечу, словно лучшего друга, не отдавая себе отчет, как мерзко выглядело такое поведение со стороны…

Привыкший получать все, что он хотел, и тогда, когда ему хотелось, Онассис приехал обсудить с Менегини переход Марии из супружеской постели в его собственную! Он объявил об этом Баттисте в простой беседе, словно речь шла о заключении очередной деловой сделки! А почему бы и нет? Чего-чего, а самоуверенности Аристотелю было не занимать! Разве он не добился в жизни всего, что задумал? Естественно, он считал в порядке вещей свое желание получить в собственное распоряжение Каллас, как будто речь шла о приобретении нового нефтяного танкера. Да и Марию, похоже, нисколько не оскорбило его поведение. Напротив, она была на седьмом небе от счастья. Ей казалось, что она начинает новую жизнь, а точнее, начинала просто жить… Только бы поскорее покончить с прошлым! Поскорее обговорить некоторые детали, уладить материальные вопросы и затем отправиться на все четыре стороны с любимым человеком!

Удрученный случившимся с ним несчастьем, Менегини не имел сил бороться с этим бурным потоком, чувствуя, что не в состоянии оказать сопротивление свирепому хищнику, вырывавшему из его рук сокровище. Он был только жалким пожилым человечком…

В самой драматической ситуации всегда имеется комическая сторона. Вот и эта троица героев трагедии стремилась только к одному: лишь бы ничего не узнали журналисты! Они хотели как можно дольше выглядеть в глазах общества белыми и пушистыми… И самое любопытное заключалось в том, что никто из фотографов, следовавших по пятам за Онассисом и ни на шаг не отходивших от Каллас, не подозревал о том, что происходило на самом деле. И жадная до пикантных подробностей толпа так и оставалась в полном неведении. Август приближался к концу, а мир не догадывался о греческой трагедии, разыгравшейся на берегах озера Гарда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});