Вестник Хаоса - Стас Иванов

— Твоих солдатиков надо еще как следует поморить голодом, чтобы они сдались без сопротивления, — напомнил Бабиски.

— Как вы будете их захватывать и что будете с ними делать — меня не касается. Как только они спустились в пещеры и проход за ними закрылся, моя работа была окончена. Как видите, я предельно честен с вами, князь. В отличии от вас, я не пытаюсь хитрить и сорвать нашу сделку.

— Ты напал на Сквота! — не оборачиваясь, кинул горный.

— Все ради вас, князь. Ваш песик мог напугать человека, и тот перерезал бы вам горло. Как еще я должен был поступить?

— Ты слишком много на себе берешь, мальчишка! Нечего тебе беспокоиться о моем здоровье!

— Разве? — лукаво переспросил Нидза. — Если бы вы пострадали, мне бы пришлось уйти ни с чем. Вряд ли следующий князь горных захотел бы вести со мной дела.

Проворчав что-то нечленораздельное, Бабиски сгорбился и, стуча концом трости по каменным ступенькам, приволакивая поврежденную ногу, ускорил шаг.

— Кстати, князь, — вспомнил Нидза, — а почему Сквот назвал вас отцом?

— Потому что он считает меня своим приемным отцом. — Голос старика наполнился печалью, когда он начал вспоминать свои юные годы. — Давным-давно, в возрасте девятнадцати лет моя жизнь могла оборваться. У отца было много детей, и я был далеко не первенцем. Помимо меня, трон имели право наследовать еще пятеро старших братьев. Второй наследник по очередности задумал избавиться от конкурентов и первым делом отравил самого старшего. Чтобы не разделить его судьбу, он начал устранять и других. Прознав про его планы, я решил бежать. Я воспользовался тайной тропой и спустился в заброшенные шахты глубоко под Анивой к самой границе с преисподней, однако заплутал. Воду я мог вытянуть из земли, но мне было негде раздобыть еды. Я бродил по туннелям несколько недель и почти превратился в скелет, когда меня нашел Сквот. Он вывел меня из заброшенных шахт, а в благодарность я обучил его, как сделать себе тело, чтобы он смог общаться с другими. С тех пор он всегда со мной.

— И именно он помог вам стать князем, — закончил за старика Нидза.

— Верно. Без него меня бы убили мои братья. А с его помощью я сам легко избавился от них.

— Хм, полезный союзник.

— Хочешь править, научись кроме врагов заводить преданных друзей, — безапелляционно заявил старик. — Один князь сам по себе не стоит ничего. Правителя делает его свита.

— Я бы не сказал, что у вас большая свита, — язвительно заметил Нидза. — Сквот — и все.

— А ты вообще один, — огрызнулся Бабиски. — Сколь бы силен ты ни был, мальчишка, ты не можешь справиться со всем в одиночку. Рано или поздно ты горько пожалеешь о своей самоуверенности, ты обязательно пожалеешь, что не подпускаешь к себе никого. Однажды тебе потребуется помощь, но помочь тебе будет некому.

— У меня есть мои Вороны.

— Обычные шавки. Кто-нибудь из них служит тебе, потому что верит в тебя и в то, к чему ты стремишься? Кто-нибудь из них знает о твоих желаниях, о твоей истинной цели? — Первородный промолчал, чем подтвердил подозрения старика. Украдкой бросив взгляд через плечо, Бабиски констатировал: — Как я и думал — никто. Ты одиночка. Ты владеешь целой страной, но ты все равно один.

— Никто не должен знать о моих планах. И зачем мне соратники? Я достаточно силен, чтобы достичь своей цели без чьей-либо помощи.

— Да, это верно, — согласился Бабиски. — Но, помяни мое слово, и на тебя найдется управа. Один не может сражаться против целого мира.

— Да неужели? — зло ухмыльнулся Нидза. — Всё и всегда было против меня. Двадцать девять лет, что я живу на этом свете, я только и занимаюсь тем, что в одиночку сражаюсь против всего мира. Пока что я побеждаю.

— Мальчишка, — снисходительно произнес Бабиски. — Всего лишь самоуверенный и наглый мальчишка.

Стенки колодца начали постепенно сужаться, и вскоре процессия достигла его дна. На отполированных до зеркального блеска серых гранитных плитах в центре круглого помещения располагался мраморный алтарь, по его углам стояли бронзовые стойки, увенчанные массивными чашами, в которых полыхал огонь. В утопленных по окружности всей стены темных нишах в каменных креслах величественно восседали гранитные статуи предыдущих князей горных числом не менее полусотни. Их лица, украшенные княжескими диадемами волосы, возложенные на подлокотники руки и пышные одежды были вырезаны столь искусно, что казалось — статуи живые. Свет огня из чаш едва достигал ниш, на выхватываемых всполохами пламени лицах статуй плясали тени, отчего их выражение постоянно менялось — статуи то хмурились, то злились, то грозно и неодобрительно взирали на нарушивших их покой визитеров.

Покоившись на замершего за спиной Сквота, Нидза кивком указал на несколько пустующих ниш и спросил:

— Решили проведать свою могилу, а, князь?

Сев на алтарь, рукавом мантии вытерев вспотевшее лицо, Бабиски с придыханием злобно прошипел:

— Хватит паясничать, малец.

— Да будет вам, уважаемый князь, — с лживой улыбкой произнес первородный. — Дорога была не из легких, вы и так утомились. Не стоит накручивать себя, поберегите свое здоровье. — Стерев с лица улыбку, Нидза спросил: — Кстати, где это мы?

— В зале для жертвоприношений. Его используют, чтобы кровью первородных и лесных задабривать покровителей горного народа — демонов из преисподней.

Нидза иронично повел бровью.

— Серьезно? Из преисподней? Вы, горные, до сих пор верите в сказки про каких-то богоподобных великанов?

Бабиски стукнул тростью по полу.

— Это не сказки. Тебе ли не знать это. Гигант Наварик был из их рода.

— Наварик? Это чучело? — брезгливо произнес, как плюнул, Нидза. — Странно… я всегда думал, что он появился в результате эксперимента первого князя лесных.

— Малец, не смей называть одного из наших покровителей чучелом, — плюясь слюной, велел Бабиски.

— А как его еще называть? — пожал плечами Нидза. — Слабоват был ваш покровитель. Дал лесным усыпить и сделать из себя пугало, а потом еще и сдох после одной моей атаки. На вашем месте, князь, я бы придумал для своего народа богов помогущественней. Судя по всему, ваши покровители из преисподней еще те хиляки. Проливать ради таких чужую кровь… просто глупо.

— Мы чтим и блюдем традиции предков!

Лицо Нидзы резко изменилось — в тонкую линию сжались губы, в прищуренных глазах полыхнула ярость.

— Традиции? — почти шепотом переспросил первородный. — Нет слова отвратительней этого. Весь наш мир погребен под древними традициями. Лишь уничтожив их, навсегда стерев их из памяти, мы получим возможность развиваться и дальше.

— Странно слышать подобные слова от князя первородных, — мгновенно успокоившись, заметил Бабиски. — Не Брагия ли является самой древней и закостеневшей страной нашего мира? Не в Брагии ли традиции, заветы и заведенные предками порядки сильны как нигде еще? И не потому ли вы, наследник во грехе, смогли заручиться поддержкой знати и взойти на трон, когда покойный Корникс решил нарушить одну из ваших традиций? Не вы ли первым встали на защиту заведенных в вашей стране порядков, а, князь?

Ухмыльнувшись, Нидза развел руками.

— Подловили вы меня, уважаемый Бабиски. Каюсь, ляпнул лишнего.

С самодовольным выражением лица горный пробормотал:

— Так, значит, вот, что ты задумал. Вот к чему всё идет. Теперь-то я все понял… — Старик восхищенно покачал головой. — Ну ты даешь, малец. Не думал, что ты настолько амбициозен. Вот только не пойму, на кой тебе тогда запретные заклинания?

Мрачная тень пересекла лицо первородного.

— Боюсь, князь, вы немного недооцениваете мои амбиции.

— Возможно, — кивнул Бабиски. — Я давно бросил попытки понять тебя. Вдобавок у меня полно своих забот. Ну что, приступим?

— Давно пора. Я немного подзадержался у вас в гостях, уважаемый князь.

— Ну уж извини старика, — с загоревшимся взглядом произнес Бабиски. — Пока залечивал рану, пока то да сё — вот и наступила ночь.

— Можете не извиняться, мне тоже нужно было немного отдохнуть. — Нидза требовательно уставился на горного. — Ваш ход, князь. Я жду.

Глаза Бабиски пробежались по телу первородного.

— И где заклинание лесных?

— Вы уже позабыли о нашем уговоре? — насмешливо спросил Нидза. — Сначала продемонстрируйте мне запретные заклинания своего народа, после я дарую вам вторую жизнь.

Поморщившись, Бабиски вздохнул:

— Ладно, будь по-твоему. — Он перевел взгляд на духа. — Сквот, помнишь я заставил тебя заучить чудные знаки?

Каменный здоровяк шевельнулся, проскрежетал:

— Помню, отец.

Порывшись за пазухой, горный вытащил бумажный свиток, слез с алтаря и расстелил на нем свиток.

— Сквот, подойди сюда и нарисуй их.